Стройная высокая шатенка в яркой водолазке в полосочку пришла в сопровождении внушительной группы поддержки — адвокатов Александра Карабанова и Станислава Мальцева, а также психолога Марины Лисагор. Причину обращения к журналистам госпожа Семынина объяснила сразу: следователи СКР замучили обысками. Их было уже три. Последний раз они пришли к ней в дом 15 декабря, чтобы установить законность получения загранпаспортов — ее и дочери Ульяны.
— Девять человек, из них трое с автоматами, нагрянули утром ко мне в квартиру. Я спросила следователя: для чего все это? На что он мне ответил: вдруг вы с восьмого этажа захотите выпрыгнуть. Это что за намеки, мне пора опасаться за свою жизнь? Во время обыска 13 октября два оперативника ФСБ последовали в комнату к 9‑летней Ульяне, разбудили ее. Ребенок проснулся от того, что двое мужчин смотрели на нее в упор. Поняв неловкость ситуации, один все-таки вышел, но другой остался. Я написала жалобу в ФСБ, ответ пришел такой: не видим в действиях сотрудников ничего предосудительного, — сетовала Семынина, пытаясь взывать к жалости.
Адвокат Александр Карабанов добавил, что у Семыниной даже забрали нательный крестик: «Это прямое давление».
Сама Семынина до сих пор не понимает, что у нее ищут чекисты. Ведь с опальным полковником женщина рассталась еще в 2011 году, при этом замужем за ним не была. Даже термин «гражданская жена» к ней неприменим, потому что они толком вместе не жили. «Я так называемая сожительница», — вынуждена была констатировать Марина.
Она утверждала, что на момент знакомства у Захарченко не было высоких доходов.
— С Дмитрием я познакомилась в 2002 году в компании общих друзей. Он тогда работал в налоговой полиции. Наша жизнь начиналась с общежития. О каком богатстве речь? Мы с ним были вместе буквально полтора года, потом я сама переехала в Москву со своими подругами, — рассказала Семынина.
Через полчаса она же заявит совсем другое. Но об этом позже.
Сожительница уверяла, что с Дмитрием не заладилась семейная жизнь, в том числе и из-за его родителей, которые были против их отношений. Особенно Захарченко-старший. «Виктор Дмитриевич сам признался в этом на суде», — сказала Семынина.
Журналистов очень интересовала тема недвижимости в Англии и покупка лошади по кличке Алигарх для Ульяны за 650 тысяч рублей. Марина отрицала, что у нее имеется замок в Лондоне.
— Никаких замков в Англии и яхт у меня нет. Наверное, эти вбросы делают, чтобы отвлечь внимание от вопроса, кто хозяин этих денег.
О своих доходах дама решила не распространяться. Мол, все честно заработала собственным бизнесом. Помогали родители. А теперь все отнимают.
— Квартира, которой меня хотят лишить, была приобретена в 2007 году, до рождения моей дочери, на деньги моих родителей. Я смогла почти полностью подтвердить всю сумму, но Никулинский суд Москвы это не учел, — сказала Семынина.
Правда, дама ни разу не появилась на рассмотрении судьбоносного для нее дела. И в конечном итоге две квартиры — ее и дочери — и две машины: «Мерседес» и «Порше» — отошли государству.
На вопрос «МК», как за ней ухаживал Захарченко и произвел ли он на нее тогда впечатление молодого человека из богатой семьи, Семынина растерялась и не сразу нашла, что ответить.
— Я не помню, как он ухаживал, — попыталась отвертеться она. Но позже все-таки сказала, что Дмитрий уже тогда был из обеспеченной семьи.
Семынина была возмущена информацией о том, что якобы представила фиктивную справку, чтобы получить загранпаспорт и поехать с дочкой на Мадагаскар. «Написали, что у моей дочери рак крови. Это полная чушь. Мы стыдно за журналистов, которые пишут непроверенную информацию. Загранпаспорта мне выдали официально. Выезд у меня не ограничен».
Об Алигархе было сказала немного.
— Я купила дочери коня несколько месяцев назад. Еще толком его не видели, пока лошадь находится у заводчика. Могу позволить себе купить такой подарок дочери. Кличку Алигарх он получил при рождении, мы ее не придумывали.
Однако, несмотря ни на какие перипетии, Марина готова идти с Захарченко до конца. Самая настоящая боевая подруга.
— Обыски делаются для того, чтобы Дмитрий остался один. Пока только я его поддерживаю через адвокатов и ношу передачки в СИЗО и пишу письма. Отец под арестом. Мать и сестра уехали за границу. Я буду поддерживать его до конца, — заявила она.