Депутат Виталий Милонов, к примеру, постоянно призывает кого-то расстрелять, повесить или уничтожить. Вот его эскапады только за последние месяцы.
«Разбудите уже в себе петербургский снобизм! Оксимирона и Гнойного стоило бы расстрелять». Этот публичный призыв к ликвидации двух рэперов за «музыку помоек» попадает под статью 119 УК. Любой гражданин мог бы получить по суду до двух лет лишения свободы за призыв к убийству. Но Милонову можно.
А это уже из радиоэфира: «лесбиянку с гомосеком лучше убить», «их нужно нещадно расстреливать». Призыв к массовому убийству с использованием СМИ — ст. 354 УК, до пяти лет лишения свободы, и ст. 282 УК (разжигание розни к социальной группе) — до двух лет.
Принимая и ужесточая эти законы, законодатели прекрасно понимали: уж они-то за решетку за длинный язык не попадут. Особенно такие, как Милонов, — преданные слуги «Единой России», ни разу не замеченные в оппонировании к власти.
Впрочем, наше законодательство пока еще позволяет рядовому гражданину пожаловаться на депутата его начальству и коллегам. Этим правом и воспользовался в письменном виде Алексей Тимошенко (она же Alexa Tim). И что вы думаете? Аппарат Госдумы письмо официально зарегистрировал, а парламентская комиссия по вопросам депутатской этики его рассмотрела и указала депутату Милонову на недопустимость его высказываний.
Зло, конечно, не наказано, но за него хотя бы пожурили. Казалось бы...
Но нет, как оказалось — даже не пожурили. О том, что вопрос о поведении Милонова как-то разбирался Госдумой, мы узнали не из официальных сообщений думской комиссии, а всего лишь из поста того самого Алексея Тимошенко. Нарядившись в платье из ситца, Alexa Tim написала в Фейсбуке: «Я уже думала, что петицию проигнорировали. Ан нет, и на Милонова таки нашлась управа». Дальше подвешен скан полученного из Госдумы ответа на фирменном бланке. А по сути — обычной отписки.
«Никакого разбирательства не было, никто меня ни о чем не предупреждал, — сказал «МК» Милонов. — Просто существо неопределенного пола написало на меня кляузу, и по закону ему нужно было что-то ответить. Ну и пришлось коллегам извести немного казенной бумаги...»
Руководитель думской комиссии Отари Аршба вообще никак не стал комментировать ситуацию, сославшись на крайнюю занятость.
Зато с Милоновым нам удалось поговорить даже дважды. Приведенная выше цитата — из второго разговора, со мной. А первый совершила сотрудница нашей газеты. Не знаю, что он ей наговорил, но она была в шоке. И сказала, что изложить на бумаге суть разговора не может, поскольку часть прямой речи попадает под законодательство об экстремизме (а газету, в отличие от депутата, за это накажут обязательно), а другая непереводима с русского устного.
Видимо, Милонов недолюбливает не только геев, но и натуральных женщин. Со мной же он говорил корректно. Вот фрагмент.
— Вы понимаете, что кто-то из обычных молодых людей (которых вы так защищаете от скверны) может взять с вас пример и тоже перейти к противозаконным призывам? Только его-то за это накажут реальным тюремным сроком...
— Давайте не путать фигуры речи с какими-то другими вещами. Одно дело, если я официально что-то заявляю, а другое — когда излагаю в процессе полемики. Мне часто говорят, что если я депутат, то должен быть никаким, непонятным, не конкретным и скучным. Чтобы сказанные вещи не запоминались. Я это понимаю, но я хочу выражаться по-другому. Расстрел — это всего лишь художественный образ, относитесь к нему как к гротеску, шутке, а не руководству к действию. Жириновский вот уже 30 лет обещает всех расстрелять, и никто не обижается. Мы с ним находимся на разных позициях по ряду нравственных вопросов, но шутим иногда похоже. Я, кстати, как христианин категорически против смертной казни в любых ее проявлениях. Она у нас, между прочим, не запрещена, а только находится под мораторием, а я — за полный запрет. И против химической кастрации, потому что нельзя наносить людям увечья.
— Ценим ваш гуманизм и юмор. Но тогда нужно было Госдуме принимать не драконовские поправки в законы об экстремизме и разжигании, а миролюбивый «Закон о шутках»...
— У каждого своя голова, чтобы понимать, где заканчивается шутка и начинается преступление. Я черты никогда не переступал, о том, что я нарушил закон, мне никто не сказал, кроме извращенца, который написал на меня жалобу. Но если вы так хотите, если это кого-то смущает, то я даю обещание: больше не буду говорить «расстрелять», найду синоним.
Вот такая у нас депутатская логика. Один депутат, чтобы не нарушать принятый им же закон, придумает синоним запрещенному слову. Другой найдет законную замену лоббизму или откату, третий объяснит, что это GR (взаимодействие бизнеса и власти), а не коррупция. И все у них будет сладко.
Лишь бы голосовали послушно, Путина слушали да Кремль не ругали. А все остальное простится.