За десять минут до начала судебного заседания по делу о взятке, в зале появилась фигура экс-министра. Стоит отметить, что в понедельник бывший чиновник был в хорошем расположении духа и даже, кажется, не против побеседовать.
- Алексей Валентинович, как настроение? - спросили журналисты.
Обвиняемый, окинув взглядом нависшую над ним толпу, только показал большой палец, мол, отлично.
- Перестаньте задавать вопросы. Вы понимаете, что мера пресечения может быть изменена? - негодовали адвокаты обвиняемого.
Тогда в шутку было решено общаться через защитников.
Не дожидаясь очередного, вполне предсказуемого вопроса, Улюкаев протянул своему адвокату планшет:
- Льва Николаевича Толстого читаем, - смеясь, передала защитница.
На первом на этой неделе заседании у стороны обвинения был всего один, но весьма ценный, свидетель — действующий сотрудник Управления «К», участвовавший год назад в оперативном эксперименте на Софийской набережной. Зайдя на трибуну, молодой мужчина в сером костюме с блокнотом в руке начал уверенно и быстро рассказывать, как проходило мероприятие.
Он пояснил, что во второй половине дня получил от своего руководителя - начальника управления «К» ФСБ РФ Ивана Ткачева (фамилию его он неохотно «рассекретил» позже) — указание поехать на осмотр места происшествия. Прибыв на место, примерно в 17.30, Калугин обнаружил во дворе здания компании Улюкаева и его водителя в салоне БМВ.
- На мой вопрос, что Улюкаев делает в «Роснефти», он ответил, что приехал на деловую встречу с Сечиным, - рассказал свидетель.
В багажнике тут же была обнаружена коричневая сумка, туго набитая деньгами, и корзина:
- Визуально можно было определить, что в корзине были две или три бутылки вина, - вспомнил свидетель, «красиво» уйдя от растиражированной в СМИ колбасы.
А Улюкаев пояснил ему, что не знал о деньгах и думал, что в сумке «какие-то подарки» от Сечина. Ключи от сумки Улюкаев отдал сам — вытащил из кармана брюк и бросил на стол. «Взятка», как выяснилось, выглядела следующим образом: 20 пачек со 100-долларовыми купюрами, перевязанные банковской лентой, и еще таких же 180 пачек в прозрачном материале.
Там же на месте были произведены смывы с рук министра и его водителя. Чуть позже сотрудники ФСБ проявили заботу о министре, который был «в летней одежде» и переместились для продолжения мероприятий уже в здании «Роснефти».
Любопытно, что никто из важнейших участников ОРМ не пытался качать права, не звал адвокатов, не сопротивлялся. Улюкаев и его водитель добровольно отдали свои мобильные телефоны и, кажется, осознанно никому не звонили, так как это «могло отразиться на результатах следственный действий».
Что же касается статуса самого Улюкаева, то на тот момент он и вовсе был свободным человеком:
- Улюкаев не задерживался, ограничений, связанных с задержанием не было, - неоднократно повторял свидетель. При этом он также заявил, что тот мог уехать в министерство, если бы ему было нужно:
- Я бы просто это отметил, - сказал он.
В тоже время, из вопроса обвиняемого к свидетелю, стало ясно, что даже в туалет тогда еще министр выходил в сопровождении оперативников.
Как доказательство того, что Улюкаева никто насильно не держал, Калугин отметил, что в Следственный комитет министр уезжал на своем автомобиле. По какой причине тогда в министерской БМВ мог оказаться «прикомандированный» сотрудник ФСБ, свидетель ответил:
- Мало ли что! Москва, ночь...
Рассказал немного свидетель и о том, как готовилась операция. По его словам, заявление о преступлении, подписанное Сечиным и начальником службы безопасности компании Олегом Феоктистовым, было подано 27 октября. При этом, выяснилось, что изначально заявление было зарегистрировано в 9-м управлении, которое занимается охраной первых лиц государства, а не в управлении «К». И между подачей заявления и регистрацией его в управлении «К» прошло 12 дней. Почему так вышло, свидетель затруднился пояснить суду:
- Можете спросить у Бортникова. Может, оно у него было, - предположил он.
Кстати, свидетель также пояснил суду, что именно оперативниками была допущена ошибка — поэтому в материалах дела местом вымогательства денег указана Москва.
- Я только из СМИ узнал, что преступный умысел формировался на территории другого государства, - сказал Калугин, намекая на Гоа. - заявление было подано в Москве и детали не раскрывались... Уточнения появились потом. На момент проведения ОРМ этой информацией мы не обладали, - пояснил свидетель.