Главным итогом только что прошедших выборов в Великобритании стал успех находящейся в оппозиции Лейбористской партии. На старте кампании эксперты предсказывали, что она потеряет около тридцати мест в парламенте, вместо этого лейбористы эти тридцать мест выиграли. Для их лидера Джереми Корбина это было крещением огнем — первые выборы в качестве партийного руководителя.
Корбин — классический социалист, который считает, что партии надо сдвигаться влево — туда, откуда она была выдавлена в начале 80-х Маргарет Тэтчер. Он выступает за национализацию многих секторов британской экономики, поэтому партийный ареопаг недолюбливает его и называет «радикалом». Лидером Корбин стал два года назад вопреки желанию истеблишмента и исключительно благодаря массовой поддержке рядовых активистов.
Одним из первых с победой Корбина поздравил американец Берни Сандерс — еще один политик, называющий себя социалистом и требующий перераспределения национального богатства в пользу бедных. Год назад, выиграв предварительное голосование Демпартии почти в половине штатов, он стал главной сенсацией американских выборов. Лишь ценой невероятных усилий Хиллари Клинтон удалось тогда захватить партийную номинацию. Чем это закончилось, все помнят: разочарованные демократические избиратели остались дома, и на основных выборах победил республиканец Трамп. Очень многие считают, что если бы в финале Трампу противостоял Сандерс, то победу одержал бы именно последний.
Американские социологи фиксируют рост популярности левых идей. Среди молодежи социализм уже опережает капитализм. Два года назад исследование Гарвардского университета показало, что положительно к социализму относятся 49 процентов молодых людей в возрасте до 29 лет. Симпатии к капитализму тогда продемонстрировали лишь 42 процента. Это самый высокий рейтинг социализма за всю историю исследований. Корбин своим успехом тоже обязан молодежи. По сравнению с предыдущими выборами явка среди избирателей 18–24 лет выросла в Англии с 43 до 69 процентов — именно они и принесли победные голоса лейбористам.
В качестве важной причины роста интереса к социализму в своих странах западные эксперты называют тот факт, что он перестал быть «идеологией врага». Строившего социализм Советского Союза нет, а Россия в смысле общественной формации от Запада ничем не отличается. Эта логика применима и в обратном направлении. Популярность социализма в Европе и Америке обязательно привлечет внимание к нему в России. Помешать этому могли бы напряженные отношения между нами, однако дело в том, что многие западные политики-социалисты относятся к России совсем иначе, чем традиционный истеблишмент этих стран. Корбин, например, считает расширение НАТО на Восток провокацией, которая и привела к росту напряженности между нами и Западом. Вину за присоединение Крыма он возлагает на лидеров западного мира, заявляя, что именно они спровоцировали этот шаг России. Главной проблемой американской внешней политики Корбин называет то, что проводится она в интересах американского капитала, — точка зрения, которую многие российские либеральные мыслители по привычке считают маргинальной и которая, напомню, недавно завоевала поддержку британских избирателей.
Одной из важных особенностей «нового социализма» является его респектабельность. Идеологию классового конфликта заменила идея сотрудничества классов. Поэтому за социализм сейчас голосуют не только бедные, но и богатые. Только что в Лондоне, например, впервые в истории свой голос за кандидата от лейбористов отдал Кенсингтон — самый богатый округ страны, да, пожалуй, и всей Европы.
В год юбилея российской революции стоит вспомнить, что в 1881 году, обращаясь к французским социалистам, Карл Маркс писал, что, используя демократические институты, рабочий класс в принципе может взять власть мирным путем. Зафиксировав этот тезис и избавившись от имиджа «радикалов», российские сторонники социалистической идеи могут значительно пополнить свои ряды.
Важнейшая особенность левой идеи — ее нацеленность в будущее. Не в том смысле, что ее не интересует сегодняшний день — конечно, интересует. Чтобы убедиться в этом, достаточно посмотреть на результаты правления, например, шведских социалистов, сумевших добиться для своей страны высочайшего уровня жизни и высочайшего же уровня социального равенства. И тем не менее повторюсь: главное, что отличает социализм, — это не решение проблем, которые капитализм решить не в состоянии, а ориентация на завтрашний день. Капиталист занят обустройством настоящего, социалист — строительством будущего. Капиталист эксплуатирует имеющиеся общественные институты, он работает со статус-кво; социалиста текущее положение дел не устраивает. Он хочет улучшения.
В этом подходе кроется серьезный потенциал. Потому что сейчас с планированием будущего у жителей России большие проблемы. Они не верят в завтрашний день и не хотят думать о нем. Согласно опросам социологов из «Левада-Центра», без малого половина жителей страны (46%) «не знают, что будет даже в ближайшие месяцы», еще треть (33%) может планировать лишь «на 1–2 года вперед». И только 5 процентов населения способны строить планы «на много лет вперед». Не так давно руководитель Всероссийского центра изучения общественного мнения Валерий Федоров очень хорошо описал проблему в своем интервью: «Мы боимся будущего… Мы не считаем, что завтра будет лучше, чем сегодня. Будущее повернулось к нам своей темной стороной. Будущее, как выяснилось, — это не прекрасные технологии, не красивые авиалайнеры или электромобили… Будущее — это потоки беженцев, теракты, странные вероучения, безработица, пугающее разнообразие, ситуация, когда твои навыки оказываются никому не нужны…»
Конечно, эта бесперспективность угнетает, и люди были бы рады вновь обрести уверенность в завтрашнем дне. Три года назад Крым вдохнул в россиян надежду: тогда казалось, что еще чуть-чуть — и все будет хорошо. Теперь эта надежда греет все меньше. Крым наш, но к экономической стабильности и росту уровня жизни это не привело. Скорее наоборот. Люди вновь разочарованы. Их опять лишили будущего. Социализм, с его верой в завтра, может заполнить этот вакуум. Так же, как он делает это сейчас в Европе и Америке.
Когда ты обсуждаешь с избирателями идеологические проблемы, ты часто слышишь: «Идея социализма нам, конечно, нравится, но ведь ее время вышло. Это идеология вчерашнего дня». На самом деле не все так просто, и успех Корбина с Сандерсом это подтверждает. Если российские левые сфокусируются на этих примерах, то сумеют объяснить избирателю, что смена формации — это не разовый акт, а длительный процесс со своими приливами и отливами.
Социализм начал набирать силу чуть больше ста лет назад — во второй половине XIX века. До конца 70-х годов ХХ века он находился на подъеме: сначала победа Октябрьской революции в России, затем внедрение его элементов во всех капиталистических странах — посмотрите, например, на Рузвельта и его «новый курс», спасший Америку от Великой депрессии, или на торжество «государства всеобщего благосостояния» в Скандинавских странах.
Затем начался откат. С начала 80-х капитализм перешел в контрнаступление. Три последующих десятилетия стали эпохой торжества неолиберализма. Это было время, когда Рейган, Тэтчер и их последователи по всему миру демонтировали механизмы перераспределения национальных богатств между богатыми и бедными и дерегулировали рынки; когда неравенство, неуклонно снижавшееся в течение нескольких предыдущих десятилетий, вновь начало расти. После распада Советского Союза победа капитализма казалась окончательной. В 2000 году редактор главного марксистского журнала западного мира «Новое левое обозрение» Перри Андерсен признал поражение: «Впервые со времен Реформации в мире больше нет учения, способного противостоять доминирующей идеологии. Каковы бы ни были сложности с практическим воплощением неолиберальных идей, сами они правят миром. Это самая успешная идеология в мировой истории. Никто не сможет бросить ей вызов — по крайне мере до тех пор, пока на Западе не разразится полномасштабный кризис…»
В 2008-м — через восемь лет после этого признания — кризис разразился. Еще через несколько лет социологи стали фиксировать рост симпатий к социализму со стороны населения большинства западных стран. Возможно, Россия — следующая на очереди.