1. Юбилей
В силу обстоятельств — восьмидесятый год жизни и состояние здоровья — я теперь имею достаточно времени, чтобы проводить его перед экраном телевизора.
И, естественно, я не мог не отметить исключительную активность всех каналов в отношении двадцатипятилетия путча лета 1991 года: архивные кинокадры, интервью с участниками событий. Ясно, что телевидение могло «откликнуться» на юбилей только при наличии директив «сверху».
Я не раз за эту четверть века писал о путче. Начиная со статьи «Август девяносто первого», опубликованной в 1992 году в «Известиях», и кончая главами в моей книге 2016 года «Первый мэр Москвы». Я был и свидетелем, и участником событий. Был тем единственным человеком, который провел вдвоем с Борисом Николаевичем Ельциным всю ночь с 19 на 20 августа в бункере под Белым домом в ожидании штурма. Но я и сейчас еще не могу рассказать, как говорят в таких случаях, «правду, только правду, всю правду». Но поскольку перед нами несомненная попытка власти по-новому осмыслить историю и дать ей новое официальное толкование, то некоторые мои комментарии считаю уместными.
Ведущие передач проявили несомненный профессионализм, творческий подход и в целом с поставленной им задачей справились. Поэтому вполне логичен вопрос: в чем же состояло задание, какую новую интерпретацию событий августа 1991‑го хочет видеть власть нынешней России и почему ей нужна такая интерпретация?
Первый ответ: предстоящие в сентябре выборы в Государственную думу и другие голосования.
Кампания идет вяло — как и было задумано. Избрали для нее период, когда большинство граждан заняты своими «домашними» делами: садом, отдыхом и т.д. На это и рассчитывали. Но все идет так скучно, что возникают опасения за явку избирателей, которых трудно заманить даже внесением в избирательный бюллетень графы «против всех». Вот и решили использовать «юбилей» путча в качестве свежих «дровишек» в тусклый костерок избирательного процесса. По-своему вполне грамотный шаг.
Но есть и более весомые, уже не тактические, а стратегические цели. Президент В.В.Путин осуществил давно назревший и очень необходимый поворот всей генеральной линии России. Этот курс можно назвать возвращением к той великодержавности, которая веками сохраняла Россию и десятилетия — СССР. Этот поворот требует новой интерпретации и дореволюционной истории, и истории СССР, особенно последних тридцати лет. Естественно, нужно дать и новую интерпретацию путча 1991 года.
Я не буду касаться разного рода частностей. Ну, например: как должны реагировать ведущие на рассказ кого-то из участников событий о своем поведении и своих подвигах в дни путча, если не осталось в живых других участников? Конечно, надо было поблагодарить за воспоминания, но обязательно надо было отметить, что, к сожалению, ваш рассказ сегодня невозможно проверить как исторический факт.
Меня далее удивляет позиция ведущих, которые цитировали покаянные письма М.С.Горбачеву от В.А.Крючкова или Д.Т.Язова. Как можно принимать за истину такие письма после всего, что мы узнали о письмах Сталину из тюрьмы от того же Бухарина! Тюрьма — место, где думают не об истине, а о своей судьбе.
Замечаний подобного рода у меня много. Но я хотел бы остановиться на том главном, что, на мой взгляд, вольно или невольно упущено в передачах.
2. Предмет путча
Что было целью путча?
Версия ельцинского времени была простая. Она опиралась на историю о подслушанном и переданном Крючкову разговоре Горбачева, Ельцина и Назарбаева о необходимости смены ключевых фигур руководства СССР после подписания нового союзного договора. Вот и выступили путчисты ради сохранения своих постов.
В этой версии игнорировался тот очевидный факт, что ни за день, ни за неделю, ни за месяц нельзя подготовить тот комплекс мер, которые собирался осуществить ГКЧП. ГКЧП не мог не опираться на заранее тщательно разработанный план.
Но еще важнее другое обстоятельство. Да, среди высшего слоя лидеров всегда есть карьеристы. Но не они составляли костяк ГКЧП.
Я много лет знал Валентина Павлова как работника Госплана СССР и министра финансов, руководившего тогда Всесоюзным экономическим обществом. При нем оно избрало меня народным депутатом СССР. Это был грамотный экономист, прекрасный человек, искренне преданный идеям государственного социализма и не менее искренний сторонник его реформирования.
Я хорошо знал Николая Кручину, студента института, где преподавали мои родители и чья подпись как секретаря Новочеркасского РК ВЛКСМ стоит в моем комсомольском билете. Это был очень незаурядный человек, скромный и честный.
Хуже, но все же я знал и В.А.Крючкова. Настоящего профессионала внешней разведки, напрасно взявшегося за неизвестные ему дела внутри страны, для руководства которыми гораздо больше подходил Ф.Д.Бобков.
Я немного знал и А.И.Лукьянова. Опытного и грамотного. По заслуживающим доверия отзывам знал и о Д.Т.Язове, В.И.Варенникове, С.Ф.Ахромееве, Б.К.Пуго, О.Д.Бакланове. Это были прежде всего люди идеи, государственные люди. Не могли они пойти на путч исходя только из своих личных интересов. Я уверен: их обеспокоило не то, что их заменят, а то, кем их заменят. В этом они увидели угрозу интересам страны, как они их понимали.
Каждый из них знал, что, попроси он Б.Н.Ельцина, тот немедленно нашел бы для него пост. И версия «корыстного», «личностного» путча к ним не подходит.
Почему же сам Б.Н.Ельцин ухватился за «личностную» версию? За версию узкого круга заговорщиков, чуть ли не кучки старцев?
Как умный лидер, он понимал, что именно такая версия дает ему возможность вывести из-под удара, спасти от чистки всю советскую номенклатуру. Ведь он уже решил опираться на номенклатуру. Без нее он не мог удержать власть. А версия «узкой и корыстной кучки» снимала проблему чистки авгиевых конюшен бюрократического социализма. Странно, что этого до сих пор не хотят признать иные демократы, поддерживающие и сегодня ельцинскую версию.
На самом деле путч — это заключительное звено в споре внутри коммунистической номенклатуры о путях реформирования страны. С одной стороны, сторонники реформирования системы государственного социализма (с сохранением его). С другой — сторонники реформирования с созданием в итоге нового социализма, обновленного и гуманного. С третьей — реформаторы-номенклатурщики, готовые на две вещи. На любые итоги реформ, лишь бы был создан эффективный строй. Нужна кошка, которая, говоря словами Дэн Сяопина, лучше всех ловит мышей. Но при любых реформах мы, номенклатура, должны остаться у власти, руководить страной.
Поэтому разговоры о реставрации сталинского, хрущевского или брежневского социализма как цели путчистов — чушь. Тем более чушь — о перспективе репрессий и террора. Более того, практически уже была очевидна нереальность и вариантов реформирования и советского социализма, и горбачевского — обновленного и гуманного. А речь шла об условиях передачи руля Ельцину, об условиях капитуляции. И самое главное: кто будет делить наследство бюрократического социализма. Для людей дела это было главное.
Об этом никак не могли договориться. Шли на подписание нового союзного договора, не решив главного вопроса: о будущем правящей элиты. Это и было главной основой путча.
Каждый из нас — по опыту друзей и знакомых, а порой и личному — знает, как сложно делить даже небольшое наследство. А тут нечто грандиозное — СССР. Даже в республиках было сложно делить «свое». А тут гигантское общенациональное наследство. Армия и базы. Ядерное оружие и полигоны. Космос и космодром. Производственные комплексы. И так далее — до сотен посольств. А еще миллион граждан, живущих в республиках.
В странах рыночной экономики и демократии огромный опыт торговых переговоров и сделок, опыт отношений работодателей и профсоюзов, опыт коалиций в парламентах и при формировании правительств. Но и на Западе соглашения даются непросто: вспомним, что Испания уже давно не имеет правительства. А в СССР?
Советская бюрократия имела огромный опыт руководства в хозяйственной, военной, социальной и других областях. Но вся ленинская идеология, вся практика системы социализма, вся система директивного командования категорически отвергали любые компромиссы. «Если враг не сдается — его уничтожают». «Ликвидировать кулачество как класс». Если снят с поста — то или отсидка за забором дачи, или в отдаленном месте. И т.д., и т.д. И никакого опыта договоренностей, соглашений, взаимных уступок, компромиссов. Разногласия Горбачева и Ельцина не могли при таком опыте и такой идеологи не стать глубинной личной враждой. Именно командование, директивная, тоталитарная суть социализма сформировала лидеров, неспособных к компромиссу. Вокруг такого гигантского пирога, как советское наследство, не мог не разразиться путч.
Телеканалы от анализа сути путча уклонились. Но и оставаться на ельцинской концепции уже нельзя. Вот и появилась такая схема. Есть среди путчистов люди искренние — те, кто боролся за сохранение СССР. Правильные. И есть те, кто защищал свои личные интересы. Поэтому многие, названные врагами, врагами являются условно — ведь они были за СССР.
Ну с авторами новой версии путча все ясно. Но меня удивила «скромность» ведущих. Почему они не задали тем, кто истошно кричал «я защищал СССР!», логичного вопроса: какой СССР?
Шесть республик вообще не хотят никакого СССР и даже Содружества. Как с ними быть? Послать в шесть республик войска? Как в Чечню? И получить шесть войн? Или вы за СССР, но уже без шести республик? Тогда скажите об этом. Или вы за СССР, но не тот, который возникает в виде Содружества на его месте? В общем, вы за старый СССР и войну в шести республиках или вы под СССР имеете в виду что-то другое?
И уж, конечно, нужен вопрос о реформах. Вы за СССР со старым советским административным социализмом или за реформированный? Тогда вы за какой вариант реформ? Что вас больше интересует: сохранение СССР или сохранение советского социализма? Словом, при желании «раздеть» версию «За СССР!» было нетрудно: доказать, что спор шел не вообще об СССР, а о том, какой СССР.
Конечно, новый подход лучше ельцинского. Но он недостаточен. Он не дает почвы для формирования той новой концепции реформ России XXI века, которая обеспечила бы восстановление той великодержавности, без которой Россия не сохранится, и гарантировала бы России ее выживание в наступившем столетии.
3. О главном факторе
Все каналы во всех передачах о ГКЧП настойчиво обходили вопрос о том, что же стало главным фактором в ходе путча.
Этим главным фактором стал народ в целом и москвичи в особенности.
Я, конечно, знаю о тысячах людей на Дворцовой площади Петербурга, где мой друг и коллега — мэр Анатолий Александрович Собчак — сумел обуздать местный ГКЧП (кстати, одним из помощников Собчака был В.В.Путин). Я знаю от С.Н.Красавченко о тысячах горожан на площадях Екатеринбурга, в котором решили расположить «резервное» правительство России. Знаю и о митингах на площадях других городов. О телефонной поддержке Ельцина со стороны руководителя Литвы Ландсбергиса. И еще о многом.
Но я абсолютно уверен, что главным фактором и хода, и исхода путча стали тысячи, десятки, сотни тысяч москвичей. Именно их боялся больше всего ГКЧП. Именно для их устрашения в Москву он ввел войска и танки.
Но Москва не Прага и не Будапешт, даже не Тбилиси или Баку. Здесь русская армия встретилась со своим народом. Здесь на тебя смотрят не как на врага, а как на отбывающего службу сына, брата, внука. Приносят еду. Поят чаем. Здесь стояли те самые девушки, с которыми завтра создавать семью, растить детей. И все: от продавцов в киосках до старушек на скамейках — свои, абсолютно свои. Даже ребятишки, взобравшиеся на танки.
И армия приняла решение. Не в результате речей Ельцина или газет и телевидения. В результате общения с москвичами. В своих, русских, мы стрелять не будем. Но и москвичи не считали врагами солдат и офицеров введенных в Москву частей. Повторить польский вариант Ярузельского — вариант военного переворота — ГКЧП не удалось. Более того, надо было срочно, чуть ли не ежедневно, менять части, они тут же начинали «разлагаться», терять надежность.
Три фактора определили поведение москвичей и армии.
Во-первых, генетическая память русского народа. Семьдесят лет советской власти — кровь гражданской войны, голодомора, коллективизации, репрессий и 1937 года, и послевоенных — настолько врезались в саму душу народа, что стало ясно: в конце ХХ века русские в русских стрелять не будут. Никогда и ни за что.
Во-вторых, москвичи уже 16 месяцев жили при новой власти, Моссовет и мэр — избраны ими. И эта власть осуществляет бесплатную приватизацию квартир, ввела бесплатный проезд для пенсионеров, пособия на каждого ребенка, выделяет огороды, отчаянно борется с дефицитом. В правильности своего выбора, сделанного при голосовании, москвичи убедились. Отсюда реакция на попытку установить другую власть.
Прямо с утра сотни, тысячи людей, особенно молодых, шли к Белому дому. Огромную роль сыграло мужество Бориса Николаевича Ельцина, приехавшего в Белый дом. Но главным была решимость самих москвичей. В Белом доме оказались и многолетний борец с советской системой М.Ростропович, и многолетний борец за советскую систему, сторонник реформ Э.Шеварднадзе. Очень символично, кем были трое погибших при обороне Белого дома. Дмитрий Комарь — участник афганской войны, рабочий строительного кооператива, Владимир Усов — работник совместного предприятия, предприниматель, Илья Кричевский — художник. За демократию, за новую жизнь отдали свои жизни не случайные прохожие. Они знали, чего хотят и за что борются. Они готовы были стоять до конца и стояли.
В конце 1989 года, принимая решение перейти из Большого зала Кремлевского дворца даже не в российский парламент, а еще ниже — в Москву, я прежде всего думал о том, что в случае вероятного силового противостояния — как не раз бывало в истории — решающим фактором станут позиция и действия населения столицы. И депутаты Моссовета, и правительство Москвы, и я делали все, чтобы в «душе» у москвичей не было и тени сомнений, на какой стороне баррикады им быть.
У москвичей всегда было много привилегий. Но сейчас им пришлось воспользоваться великой привилегией — от имени всего народа сделать то, что не в состоянии сделать, физически не могут, не успевают граждане всей страны: дать от их имени отпор путчу. И эту свою привилегию москвичи использовали, предоставив свои жизни для защиты Белого дома. Долг москвичей перед Россией был выполнен по-русски — сполна, как говорится в летописях, «не щадя живота своего». Можно использовать слова Л.Н.Толстого о Бородинской битве: на Францию была «наложена рука сильнейшего духом противника».
Обо всем этом мы ничего не услышали в телепередачах. Ни о героизме защитников Белого дома, почти не имевших оружия. Ни о штабе его обороны во главе с А.В.Руцким. Ни о тех тысячах женщин и девушек, которые поили и кормили солдат и танкистов. Ни об офицере, который привел свои танки для защиты Белого дома. Ни о мужестве журналистов, начавших под руководством Егора Яковлева издавать «Общую газету». Ни о героическом поведении тележурналистов, сумевших показать стране дрожащие руки членов ГКЧП, реакцию москвичей на путч.
И характерна личная история. В ночь с 20-го на 21-е на моей даче в поселке писателей остались жена и сын (став председателем Моссовета, а затем мэром, я отказался от предложенных и государственной дачи, и государственной квартиры). Охранника я взял с собой — в Белом доме не хватало вооруженных людей. Сын тоже рвался со мной, но я убедил его остаться с матерью. Правда, оставил ему автомат с двумя рожками. Во время службы в армии он был водителем установки, но автоматом тоже владел. Вечером 20-го к ним пришел Фазиль Искандер с женой. Затем Лия Ахеджакова с мужем Александром Орловым. Затем сосед Кушнирович с двумя аспирантками. «Мы будем всю ночь у вас, чтобы быть свидетелями вашего ареста». Узнав об этой истории, я подумал о замечательных личных качествах. А еще о том, как изменилась страна по сравнению со сталинским временем, когда не то что двери запирали — окна занавешивали, едва услышав шум «воронка». В стране с такими гражданами путч был обречен.
В телевизионных передачах о ГКЧП полностью «потерялись» такие массовые народные акции, как снос памятников деятелям советского строя, особенно памятника Дзержинскому. Ну не было ничего этого, нечего и вспоминать. Хотя тот же С.Б.Станкевич мог многое рассказать.
Практически «вышел» из поля зрения и захват здания ЦК КПСС. А ведь это была история, по важности аналогичная взятию Бастилии в Париже, штурму Зимнего дворца и защите Белого дома. А.И.Музыкантский тоже мог бы многое рассказать.
Но завершающим «мазком» игнорирования народа стало решение властей не разрешить в этом юбилейном году митинги ни на месте гибели трех героев обороны, ни на месте возле памятника защитникам Белого дома.
Ну а о государственных наградах для тысяч защитников Белого дома по случаю двадцатипятилетия победы над путчем и речи быть не могло.
Это все объяснимо. Бюрократия с животной дрожью вспоминает момент, когда не она, а народ становится главной силой истории.
4. О действующих лицах
В передачах по телевидению сделали попытку достаточно полно представить главных участников с обеих сторон. В этих интервью несомненна заслуга руководителей телеканалов. Но при этом многое осталось «за кадром».
Прежде всего говорили о чуть ли не случайности путча. Узнали о беседе Горбачева, Ельцина и Назарбаева — и начали.
На самом деле план чрезвычайных мер был готов давно. Да его и не может не быть у любого уважающего себя государства. И должно быть все готово к реализации этого плана — по первому звонку. Но мы ничего об этом плане, о готовивших его людях не узнали.
Далее о самом путче. Как можно утверждать, что ни Горбачев, ни Ельцин о путче ничего не знали? Я уже не раз писал об этом. Как писал в своей книге и тогдашний посол США в России Мэтлок. О том, как я приехал к нему в начале лета 1991 года и просил передать Ельцину, находившемуся в США, мою информацию о готовящемся чрезвычайном положении и просьбу немедленно вернуться в страну. Президент США поспешил информировать о моей просьбе не Б.Н.Ельцина, а М.С.Горбачева. Так что о появившейся у меня информации знали многие.
Вся история напоминает попытки Сталина представить нападение Гитлера как внезапное — хотя сам он месяц за месяцем отвергал информацию наших разведчиков о намерении Гитлера начать войну.
Чем определялась позиция главных действующих лиц?
Иным было непонятно, почему Горбачев внезапно захотел в столь сложный момент отдохнуть и даже улетел в Крым.
Но все выглядит иначе, если предположить, что Горбачев имел разговор с лидерами ГКЧП. Он отверг их предложение — это несомненно. Но он не стал и снимать их с постов. Он уехал. Черт с вами! Если у вас получится — вы без меня не обойдетесь. А если не получится — у меня будет повод с вами всеми расстаться.
Я не понимаю: неужели Михаил Сергеевич не понимал, что в случае победы путча он может вернуться только «стреноженный» и — наверняка — только на очень короткий срок? Пока лидеры ГКЧП не изберут себе вождя.
Горбачев не использовал и ситуацию после путча. Правда, он пригласил Собчака и меня войти в состав Совета при президенте. Но к реальной «кухне» не подпускал — главные обсуждения шли без нас. Горбачев не вернул в высшее руководство СССР своих коллег по началу Перестройки — А.Н.Яковлева и Э.А.Шеварднадзе. Ну и самое главное: он не воспользовался своим главным козырем — Съездом народных депутатов СССР. Надо было созвать Съезд немедленно. Лишить мандатов депутатов — участников ГКЧП и тех депутатов, республики которых отказались подписать союзный договор. И сделать «очищенный» Съезд серьезной силой.
Б.Н.Ельцин тоже не мог не знать о путче. И без моей информации. Но один из лидеров путча — В.А.Крючков, судя по всему, хотел не сохранения М.С.Горбачева, а остановил свой выбор на Б.Н.Ельцине. Он, вероятно, предложил Ельцину возглавить СССР вместо Горбачева. Он был уверен: сработаемся. Скорее всего, у них был серьезный разговор. И не один.
О наличии какой-то договоренности между Ельциным и Крючковым я понял из их телефонного разговора в ночь с 20 на 21 августа (сидя вдвоем с Ельциным в бункере Белого дома). Я понимаю, что ссылаться на разговор «без свидетелей» нельзя. Но в данном случае я уверен, что все телефонные разговоры где-то записаны и все можно установить.
Характерно, что Ельцин первые часы после известия о путче чего-то ждал. Все утро. Похоже, ждал приглашения Крючкова. А вместо этого он узнал, что и.о. президента СССР становится не президент РСФСР, а вице-президент из горбачевский свиты.
И Ельцин понял, что он вовсе не единственный кандидат на место Горбачева, а какой-то «запасной вариант» для ГКЧП. И он, блестяще все просчитав, принял решение: выступить против ГКЧП, за «законного» Горбачева. Приняв это решение, он был, как всегда, исключительно последователен и вел себя твердо. Именно он — я был рядом — принял мужественное решение не уезжать в американское посольство (которое было в двух шагах), а остаться в Белом доме в ожидании штурма и всех его последствий лично для себя.
Но и страх перед масштабом народного протеста против ГКЧП у него всегда был. Как популист, он вдохновлялся и воодушевлялся массой людей. А как советский партбюрократ и номенклатурщик, он не мог не понимать, как опасна для него народная активность.
Он так и не устроил прием для защитников Белого дома. А пошел на встречу с депутатами Верховного Совета РСФСР. Треть из них надо было «проверять» на причастность к путчу и изгнать. Кстати, после такой чистки вряд ли была бы возможна осень 1993 года.
Ельцин не нашел места ни в армии, ни в своем аппарате для того офицера, который привел свои танки к Белому дому. И для активных участников обороны Белого дома.
Ну и самое главное. Он амнистировал и участников путча 1991-го, и участников кровавой осени 1993 года. Это ведь были «свои». Противники, но по большому счету «свои». А вот народные массы и их лидеры-демократы были Ельцину только попутчиками на его пути к власти.
5. Об ошибках демократов
Демократы и их авангард — «Демократическая Россия» — обойдены в передачах о ГКЧП. Как и народ. Как и москвичи. Это естественно. Было бы странным обращение от правительственных каналов к демократам. Но и либеральные каналы, хотя и приглашали демократов, от анализа их действий уклонились. Попробую высказать несколько замечаний и по этой теме.
Демократы допустили две роковые ошибки.
Первая. Они не оценили все возможности и перспективы того высокого энтузиазма и исключительной активности народных масс после победы над путчем.
Тысячи возбужденных людей ходили по Москве и другим городам. Они жаждали действий. Они крушили памятники, но понимали, что это мелочь. Они не понимали, почему Ельцин ограничился роспуском аппарата в органах КПСС и не тронул таких обидчиков миллионов, как прокуратура, суды, органы безопасности и милиция. Почему не чистит всю советскую систему хотя бы от тех, от кого чистят в ФРГ, отдававшей под суд тех деятелей ГДР, которые нарушали законы самой ГДР.
Конечно, демократы участвовали вместе с массами москвичей и в сносе памятника Дзержинскому, и в захвате здания ЦК КПСС, и в захвате зданий райкомов и обкомов. Они тем самым наносили наиболее чувствительные удары. Новая российская компартия, сохрани она материальные резервы КПСС, стала бы грозной силой.
Демократы, на мой взгляд, сыграли выдающуюся роль и в том, что отстранение КПСС от власти не превратилось в кровавый русский бунт, бессмысленный и беспощадный (по словам А.С.Пушкина).
Народ был готов к самым радикальным мерам — это я сам видел возле памятника Дзержинскому. К тому, чтобы после сноса памятника снести — как когда-то Бастилию — и все здания КГБ СССР. И только позиция демократов предотвратила поворот в сторону традиционного для России погрома.
Но попытаться организовать вышедшие на улицы массы, готовые жертвовать собой, в партию или другую четкую организацию демократы не смогли или не захотели. Они сами лишили себя той опоры, которой мог стать актив движения против путча.
В общем, сокрушившее путч народное движение демократы не превратили в главный инструмент чистки страны от всех мерзостей бюрократического социализма.
Вторая ошибка. Демократы не поняли, что сразу после путча изменилось отношение к ним Б.Н.Ельцина. Он теперь победил своих врагов в руководстве КПСС. Он победил и унизил М.С.Горбачева. К Ельцину, как цыплята к курице, бросились теперь все аппаратчики. И ему теперь не нужны демократы. Он не приемлет их идей о реформах с учетом интересов народа. Реформы нужны такие, которые прежде всего будут отстаивать его интересы и интересы его класса — номенклатуры и бюрократии.
Ельцин считал, что теперь в любую минуту может убрать Горбачева. Проблема, думал он, не в Горбачеве, а в том, что делать потом. Как только будет найдена модель реформ, можно решать проблему СССР и Горбачева. Модель московских реформ Попова Ельцину не подходила — нельзя, чтобы фактический хозяин целой области или завода получил столько же, сколько рядовой гражданин. Бурбулис говорит, что США усиленно советуют присмотреться к модели Гайдара. Ясно одно: сначала найти модель реформ для России, а затем заняться устранением Горбачева с его несостоявшимся Союзом.
Демократы всего этого не видели. Любезничали и ликовали. Особенно те, кто рассчитывал «пригреться» под крылом Ельцина и в креслах его власти. Они отказались от давно необходимого размежевания с Ельциным: мы за Ельцина, ведущего реформы, но против всех попыток вести реформы только за счет народа.
Платить и за отказ от чистки, и за отказ от организации народного авангарда, за «умерщвление» — говоря словами, если не ошибаюсь, политолога А.Неклессы — народного энтузиазма, за «хвостизм» при Ельцине демократам пришлось сразу же. И в виде отсутствия в Беловежских соглашениях обязательства для всех республик бывшего СССР ввести двойное гражданство, в результате чего двадцать миллионов русских стали гражданами второго сорта. И в ликвидации всех денежных накоплений миллионов граждан — как раз перед началом приватизации. Демократы не хотят признавать своей ошибкой поддержку Гайдара. И, соответственно, не могут рассчитывать на возврат доверия основной части народа и интеллигенции.
Напрашивается вывод, что не только власть, но и демократы России не готовы по-настоящему осмыслить путч 91-го года. И если сегодня чуть ли не 50% граждан ничего не знают о путче, то в этом вина тех, кто не осмыслил его итоги. А народ своим великим чутьем уловил фальшь ельцинской официальной версии путча и поэтому не интересуется путчем.
Напрашивается вывод, что главными проигравшими в результате победы над путчем стали именно демократы. Предотвратить движение России к новому строю по номенклатурно-олигархическому пути они не могли. Но защитить по максимуму интересы народа были обязаны.
Подвожу итоги.
Путч устроила та часть советской номенклатуры, которую не устраивала ее роль в предстоящем дележе советского наследства. Она проиграла и сдалась на милость победителя.
Победителем стал Б.Н.Ельцин, возглавивший всю бюрократию как класс и получивший возможность в перспективе навязать стране устраивающую бюрократию модель реформ.
Победа над путчем означала смену лидера советской бюрократии. Им стал Борис Ельцин. Прочим остались места только под ним или в оппозиции. Был открыт путь для формирования в России ельцинского номенклатурно-олигархического постиндустриализма.
Проиграли не столько путчисты, сколько народ и демократы, не сумевшие воспользоваться своей решающей ролью в разгроме путча и создать систему защиты своих интересов в будущей эпохе ельцинских реформ.
МЫСЛИ О БУДУЩЕМ: ПЛАНЕТА, ЕВРОПА, РОССИЯ
Приглашаем на актовую лекцию Гавриила Попова
6 сентября в 10.00 в Большом зале Международного университета в Москве (Ленинградский проспект, д. 17) состоится актовая лекция председателя совета учредителей университета профессора Гавриила Харитоновича Попова на тему: «Мысли о будущем: планета, Европа, Россия».
Идея социалистов-утопистов, представляющих человечество как единую семью, иными словами, рождение новой цивилизации, может реализоваться в ближайшем будущем. Какие предпосылки этому витают среди экономических кризисов и экологических катастроф? Как рождались новые цивилизации? Чего ждать от современной волны переселения народов? Кто такой человек разумный и какие у него потребности? Почему механизм нынешней популистской демократии, ориентированный на избираемые максимум на два срока, то есть 8–10 лет, представительную и исполнительную власти, делает «внесистемным» сам вопрос о далекой перспективе?
Традиционно доктор экономических наук и председатель совета учредителей Международного университета в Москве профессор Гавриил Харитонович Попов произносит приветственную речь первокурсникам и выступает в сентябре с актовой лекцией перед студентами и гостями университета. В этом году тема лекции — «Мысли о будущем: планета, Европа, Россия», продолжит цикл статей, опубликованных весной в «Московском комсомольце», и докладов, представленных на собраниях Вольного экономического общества России и Международного союза экономистов.
Актовая лекция в Международном университете в Москве состоится 6 сентября 2016 года в Большом актовом зале университета.
Сбор гостей в 9.30. На мероприятие осуществляется регистрация по телефону +7-495-308-12-12. При себе необходимо иметь документ, удостоверяющий личность.