21 августа 1991 г.
00.00. Произошло столкновение армейского патруля с демонстрантами, солдаты стреляли поверх голов. «Никто ни в толпе, ни внутри здания не понимал, что происходит. Доходило до того, что из Белого дома выходил человек, вхожий в главные кабинеты, и что-то говорил, а вскоре выходил другой такой же человек и говорил противоположные вещи, — вспоминает Александр Осовцов. — Эти дни были до предела напряженными. Ощущение того, что штурм может начаться в любую секунду, мы концентрировались и готовились к нему».
00.30. В районе Белого дома началось передвижение войск. Демонстранты пытались остановить колонну из бронетранспортеров в туннеле на пересечении Садового кольца с Новым Арбатом. Погибли трое защитников Белого дома — Дмитрий Комарь, Владимир Усов и Илья Кричевский.
«У меня лично реакция была такая: они начали проливать кровь и теперь уже не остановятся», — говорит Осовцов.
Примерно в то же время группа десантников заняла помещение радиостанции «Эхо Москвы» и заставила журналистов прекратить передачи. «Это 19-го числа трудно было воспринять колонну танков, идущих к Белому дому, — рассказывает политик. — А к 21-му числу такие события, как нападение на «Эхо Москвы», воспринимались уже как часть переворота, и никакого шока не было. Понятно, для чего мы создавали «Эхо Москвы» и как оно вещало. И понятно, что они хотели это вещание прекратить».
«Я тогда был в здании Верховного Совета, в моем кабинете мы создали штаб движения «Демократическая Россия» и координировали работу снизу: обзванивали людей, распространяли документы, — вспоминает Лев Пономарев. — Как только мы узнали, что «Эхо Москвы» захватили десантники, мы направили туда десятки человек, которые помогли отразить штурм».
02.30–04.30. На Лубянке прошло совещание с участием председателя КГБ Владимира Крючкова, секретаря ЦК КПСС Олег Шенина, замминистра обороны СССР Валентина Варенникова, генерала Бориса Громова и около 20 высших офицеров КГБ. Громов объявил, что внутренние войска в штурме Белого дома участвовать не будут.
Главком ВВС СССР Евгений Шапошников предложил министру обороны СССР Дмитрию Язову вывести войска из Москвы, а ГКЧП «объявить незаконным и разогнать».
«Думаю, что за отказ армии от штурма Белого дома мы должны благодарить тех трех погибших, — рассуждает Лев Пономарев. — Тогда все поняли, что пролилась кровь и если это не остановить, то кровь будет литься и дальше. Они своими жизнями предотвратили кровопролитие».
«Когда спустя 2–3 часа после гибели людей штурм не начался, у меня появилось ощущение, что он уже и не начнется, — вспоминает Александр Осовцов. — Но о принятых решениях мы узнали только спустя 2 часа».
05.00. На заседании коллегии Язов отдал приказ о выводе войск из Москвы. Войска начали отходить от Белого дома.
10.00. Верховный Совет РСФСР под председательством Руслана Хасбулатова обратился к вице-президенту СССР и руководителю ГКЧП Геннадию Янаеву с требованием отменить все решения ГКЧП и признать ГКЧП незаконным формированием.
17.00. Янаев подписал указ, в котором объявил ГКЧП распущенным, а все его решения недействительными.
22.00. Генеральный прокурор РСФСР Валентин Степанков вынес постановление об аресте бывших членов ГКЧП.
«Может, и были в толпе сторонники более жестких действий, — рассуждает Осовцов. — Но арест был однозначно правильным, нужно было проводить следствие, и здесь не было никаких разногласий».
22 августа 1991 года
00.04. Президент СССР Михаил Горбачев вернулся в Москву. «В этот момент стало окончательно ясно, что путч подавлен», — говорит Осовцов.
11.00. Первые допросы арестованных участников ГКЧП. Язов и Крючков раскаялись в содеянном.
12.00. Перед Белым домом прошел двухсоттысячный митинг победы. Ельцин объявил, что принято решение объявить триколор новым государственным флагом России. Память погибших почтили минутой молчания. Гуляния продолжались до вечера. Ночью был снят с постамента памятник Дзержинскому на Лубянке. По словам Александра Осовцова, в снятии памятника было несколько смыслов. «Многие из демонстрантов хотели пойти в здание КГБ, — поясняет политик. — Но многие из нас считали, что этого делать не нужно, вдруг кто-то что-то подожжет, сгорят архивы, а мы рассчитывали на то, что будет масштабное следствие, будут очередные жертвы. Поэтому был найден такой вариант, как призвать всех убрать памятник Дзержинскому. В то же время это выглядело и как достаточно емкий символ: было понятно, что это один из главных столпов того режима, который уже практически был свергнут. Было понятно, что стоявший во главе КГБ Крючков — один из главных участников переворота».
Оценка событий
Александр ОСОВЦОВ:
«Выводы для страны я делать не решусь, но для себя я сформулирую следующие выводы. Обычные люди, если у них достаточно воли и храбрости, могут сделать почти все. Такие случаи, когда люди выходят на площади и все меняется за 3 дня, не часто бывают в истории, в России их можно пересчитать по пальцам одной руки. Но они бывают. И, как показывает опыт, предсказать, когда это случится, невозможно. И никому не следует об этом забывать, ни тем, кто, как тогда ГКЧП, думает, что будут творить историю, ни тем, кто способен выйти на улицу и в нужный момент изменить историю».
Лев ПОНОМАРЕВ:
«Главный вывод — победил организованный народ. К тому моменту значительная часть москвичей оказалась политизирована, и оказалось, что она не хочет больше коммунистов, а хочет демократических преобразований. После того как люди вышли на улицу, Горбачев перестал применять оружие, чтобы предотвратить выход Литовской республики из состава СССР. Люди привыкли тогда к тому, что они не объекты, а субъекты истории, к тому, что массовые акции могут повлиять на ход истории».