В современном мире существует немало непризнанных или же частично признанных государств. Многие из них относительно молоды, а своим появлением они, так или иначе, обязаны цепной реакции, запущенной «главной геополитической катастрофой двадцатого века» — распадом Советского Союза. У нас особо не выпячивается тот очевидный факт, что ко второму десятилетию двадцать первого века Российская Федерация оказалась безусловным мировым лидером по своей вовлеченности, в качестве заинтересованной стороны, в процессы, связанные с государствами с неполным международным правовым статусом.
Провозгласившие свою независимость Приднестровская Молдавская Республика, Республика Южная Осетия и Республика Абхазия, Нагорно-Карабахская Республика, Донецкая и Луганские Народные Республики — при всей разнице между собой у них есть один объединяющий фактор: их судьбы, так или иначе, на данном этапе своего развития оказались связанными с Российской Федерацией. Сама же Россия в их отношении использует «индивидуальный подход», который, выражаясь мягко, выдает очевидные трудности с выработкой единой стратегии с четкими целями. Сразу решительно отметем подозрения, если они у кого-то возникли: под этим вовсе необязательно понимать их гипотетическое вхождение в состав Российской Федерации.
К чему же может привести подобное, растянутое во времени отсутствие определенности?
Лучшим ответом на этот сложный, как ни посмотри, вопрос является характерный пример Турецкой Республики Северного Кипра, чье возникновение имеет высокую степень сродства с появлением на свет тех же осетинской и абхазской республик.
Операция по защите турецкого населения острова Кипр от бунта «черных полковников» была начата вооруженными силами Турции 20 июля 1974 года и продолжалась вплоть до середины августа. В результате остров оказался разделенным надвое, а безуспешные турецко-греческие переговоры о создании федерального образования привели к одностороннему провозглашению в 1983 году независимой Турецкой Республики Северного Кипра (ТРСК).
Что характерно, какие бы стратегические отношения ни связывали нынешнюю Турцию с исламским миром или даже с ее ближайшим родственником — Азербайджаном, но ни одна страна мира, кроме самой Турецкой Республики, до сих пор не признала Северный Кипр. А на признание островными карликовыми государствами, типа Вануату и Науру, Турция не разменивалась.
Да и, вопреки расхожему мнению, отношения между самими Анкарой и Лефкошей, ну, или если удобнее в греческом варианте, то — северной Никосией, далеко не так безоблачны и являются не совсем теми, какими их хотели бы видеть в турецкой столице.
Нынешний президент ТРСК Мустафа Акынджы пришел к власти в апреле 2015 года именно под лозунгами объединения двух частей острова и интеграции Северного Кипра в Европейский союз. Он уже выступил с рядом «прорывных» инициатив, в частности, по отказу от турецкой лиры и по переходу на евро и даже вступил в полемику с президентом Турции Реджепом Тайипом Эрдоганом, когда тот по-отечески «похлопал» турецких киприотов по плечу, употребив по отношению к ним эпитет «младший брат».
Мустафу Акынджы, проявившего известную забывчивость по части истории и, что, наверное, даже более важно, по поводу заметного, до 30%, источника пополнения кипрского бюджета, покоробило подобное проявление патернализма, «недопустимого» в отношениях между двумя «равноправными» государствами.
Тут важно, что одно из этих государств поставило перед собой задачу до конца этого года выйти на договоренности по урегулированию многолетнего конфликта со своим южным соседом, Республикой Кипр. Уже в сентябре месяце пройдет несколько раундов двусторонних, без прямого участия Турции, переговоров на высшем уровне, результаты которых, в случае успеха, будут доложены на специальном заседании ООН.
И каково это все наблюдать Эрдогану, который отлично знает, что только официально, в форме безвозмездной помощи и льготных кредитов, Турецкая Республика ежегодно тратит на своих кипрских соотечественников, чья численность едва-едва составляет 300 тысяч человек, под миллиард долларов. Не говоря уже о строительстве за турецкий счет ключевых объектов инфраструктуры, скажем, водопровода, связавшего Северный Кипр с материком и призванного решить трудности с пресной водой. Или о содержании на острове корпуса турецких вооруженных сил.
Конечно, обнаружение в Восточном Средиземноморье крупных месторождений природного газа, в том числе на шельфе Кипра, серьезно повышает стратегическую значимость «заморского владения» Турецкой Республики. Однако, с точки зрения «отбить» свои вложения, — вряд ли. Сорок лет — это все же сорок лет... Да и полноценная, коммерческая добыча газа без всеобъемлющего урегулирования все же невозможна, а посему отложена до лучших времен.
Вместе с тем чем дальше, тем больше на Северном Кипре забываются события сорокалетней давности. За эти годы выросло новое поколение турок, которое не может помнить «черных полковников» и имеет достаточно смутное представление о том, от чего они оказались спасены турецкими вооруженными силами. И документальные фильмы с кадрами военной хроники, которые в качестве напоминания иногда демонстрирует турецкое телевидение, — слабое подспорье.
Зато местному населению все больше режут глаза общая неустроенность и частные неудобства, прямо или косвенно вытекающие из подвешенности территории в международном правовом поле.
Попасть на Северный Кипр? Только по земле — через Республику Кипр, поскольку северная часть провозглашена «оккупированной турками территорией». А поддаться соблазну и прилететь в Лефкошу — Никосию прямыми рейсами из Турции или Азербайджана — это равносильно нарушению законодательства, что, в лучшем случае, чревато будущим отказом во въезде в Грецию или же на греческую часть острова.
Паспорт гражданина Турецкой Республики Северного Кипра как документ признается только семью государствами мира. Среди них кроме Турецкой Республики есть США, Великобритания, Франция и Австралия, а также Пакистан и Танзания, но вряд ли такое положение дел заставляет северокипрского гражданина гордо «доставать из широких штанин» свое удостоверение личности. Это — огромное неудобство для жителей острова, на котором процветает подстегивающая трудовую иммиграцию безработица. Ввиду ограниченности пригодных для градостроительства территорий наблюдаются по-японски высокие цены на квадратный метр жилой площади. Спасением является наличие у многих второго паспорта, естественным образом — либо турецкого, либо оставшегося с колониальных времен британского.
Экономика Северного Кипра, отрезанного от международной торговли и зарубежных инвестиций, прочно стоит на дотационном пути, пытаясь добирать за счет сектора услуг — туризма и образования.
Нельзя сказать, что путевки на Северный Кипр отличаются дешевизной, по сравнению с той же Республикой Кипр и, уж тем более, с «материковой» Турцией. Однако голь на выдумки хитра, и турецким киприотам удалось найти в этом бизнесе свою нишу. Почти все гостиницы Северного Кипра, включая пляжные, прежде всего, являются игорными домами, имеющими свою постоянную клиентуру и привлекающими к себе посетителей из Турции, Великобритании, Израиля и даже с греческой части острова.
Международные образовательные программы университетов Северного Кипра исторически, еще со времен британского колониализма, на высоте, но все по той же причине они проигрывают в конкуренции и явно не добирают в слушателях.
То есть, подводя черту, куда ни кинь — всюду клин, а без решения фундаментальной проблемы — международной легитимации — Турецкая Республика Северного Кипра так и останется территорией «отстающего развития».
Помощник ли турецким киприотам в этом вопросе спасшая их в свое время Турецкая Республика? Представляется, что вряд ли, поскольку если уж за сорок истекших лет вопрос не был решен, то вряд ли на какие-то прорывы можно рассчитывать сейчас. Все же для любой задачи есть разумный срок ее решения. А если еще вспомнить про то, какие непростые отношения у президента Эрдогана сейчас складываются с западным миром, то вполне может закрасться мысль, что метрополия для Северного Кипра все больше становится не фактором, обеспечивающим выживание, а обузой.
Так что перспективы и надежды на будущее кипрских турок все же лежат в плоскости самостоятельного урегулирования и формализации отношений с греческими соседями по острову. В готовности ради этого буквально на все нередко обвиняют нынешнего президента ТРСК Мустафу Акынджы его политические оппоненты...
Какие же выводы из ситуации с Северным Кипром могла бы извлечь для себя Российская Федерация?
Думается, что их — немало, с учетом того, насколько это все схоже, разумеется с поправкой на давность и некоторые частности, с ходом процессов, протекающих в государствах, не признаваемых никем, кроме Российской Федерации. Можно, допустим, смело заменить в данном тексте «Турецкую Республику Северного Кипра» и «Турецкую Республику» на «Республику Южная Осетия» и «Российскую Федерацию» соответственно и оказаться не столь уж неправым.
Итак, например, можно было бы рассудить, что закономерно возникающий патернализм в отношении дотируемых территорий, которые в силу самого своего статуса «пораженных в правах» имеют трудности с выходом на самоокупаемость, с той же неизбежностью начинает вызывать раздражение у местного населения, градус которого напрямую связан с наблюдаемым у них положением дел.
Ну или справедливым было бы утверждать, что многолетняя «подвешенность» вопроса и отсутствие определенности в позиции метрополии оборачиваются простым «вколачиванием» с ее стороны огромных бюджетных денег в территории, которые, в свою очередь, неизбежно будут искать международное признание. Но по прошествии какого-то времени, по мере утрачивания надежды, начнут они это делать самостоятельно, то есть без Российской Федерации. Впрочем, не забывая про грамотную стратегию «ласкового теленка», который, как известно, «двух маток сосет».
Что же в этой ситуации делать? Выскажу свое, сугубо личное, мнение о том, что, чтобы потом не удивляться «короткой памяти» людей и их же «черной неблагодарности», имеет смысл занимать чисто прагматическую и начисто лишенную каких-либо сантиментов позицию, простую как у триггера с двумя настройками: «отпускать» или «присоединять». Третий путь, то есть миротворчество ради самого миротворчества, лучше оставлять профильным надгосударственным ведомствам, тем же голубым каскам ООН, где Россия и так, в качестве постоянного члена Совета безопасности, участвует.