1959 год. Советский лидер Никита Хрущев наносит визит в США и очень тепло общается с президентом Эйзенхауэром. В отношениях двух главных участников «холодной войны» начинается разрядка.
1960 год. 1 мая советские ВВС сбивают над Уралом американский самолет-разведчик. Не зная, что пилот захвачен в плен живым, американцы начинают старательно заметать следы. Прессе сообщают: в самолете, который занимался исследованием погоды, произошла разгерметизация. В СССР он случайно залетел на автопилоте. Хрущев вынимает кролика из шляпы: предъявляет пилота Гэри Пауэрса, который признает, что выполнял шпионскую миссию. Пойманный с поличным на обмане президент Эйзенхауэр в шоке заявляет своему секретарю: «Я хотел бы уйти в отставку».
Саммит лидеров великих держав в Париже превращается в перебранку между Хрущевым и Эйзенхауэром. Хрущев отзывает свое приглашение президенту США посетить с визитом СССР. Отношения между Москвой и Вашингтоном близки к точке замерзания.
1962 год. В ходе Карибского кризиса Америка и Советский Союз оказываются в шаге от полномасштабной ядерной войны.
Скандал с заходом украинских диверсантов в Крым, естественно, не является полной калькой советско-американского конфликта более чем полувековой давности. Например, в нынешнем диверсионном скандале начисто отсутствует оптимистичная «первая глава»: я уже с трудом вспоминаю времена, когда президенты России и Украины были искренне рады видеть друг друга. Но общая логика событий в обоих случаях одинакова. И это не может не пугать. Эквивалент Карибского кризиса в отношениях между Россией и Украиной — это точно не то, что нужно народам двух наших стран.
Однако аргумент «народам это не нужно» далеко не всегда оказывается действенным в межгосударственных отношениях. Народы, как правило, получают то, что нужно политикам, а не наоборот. Давайте поэтому попытаемся разобраться: что в этой ситуации требовалось и требуется лидерам России и Украины и у кого из них есть шанс добиться своего.
Начну с киевского руководства. Сейчас Порошенко и его свита старательно изображают оскорбленную невинность и с пеной у рта доказывают, что все обвинения в их адрес абсолютно облыжны. С прагматичной точки зрения такая позиция официального Киева абсолютно логична, понятна и предсказуема. В шпионско-диверсионных играх существует свой неформальный набор правил: если делаешь что-нибудь сомнительное — не попадайся. Если все же попался, ни в коем случае не признавайся.
Порошенко ничего не выигрывает от признания: да, это были мои хлопцы, которые выполняли мой приказ. И Порошенко ничего не теряет от отрицания своей роли в произошедшем — даже если всем ясно, что все эти отрицания имеют мало общего с правдой.
Более сложный вопрос — а зачем киевским лидерам все это понадобилось? Мне кажется, что мы имеем дело со старым как мир желанием нанести максимальный ущерб врагу. Киевские власти остро ощущают свою политическую беспомощность. Они не могут вернуть Крым. Они не могут вернуть Донбасс. Они не могут поставить Россию на колени. В этой ситуации привлекательным может показаться тактика асимметричных ударов.
Мол, если дело выгорит, то мы нанесем «российскому агрессору» удар в болевую точку: покажем, что Москва не способна обеспечить стабильность в Крыму. Если же дело не выгорит, то мы ничего особо не теряем.
Дело не выгорело, и сейчас задача киевского режима — по максимуму развернуть политическую ситуацию в свою пользу. Порошенко требует избежать гнева своих западных партнеров. Для этого ему следует на публичном уровне доказывать, что Москва что-то там себе нафантазировала. А на уровне непубличном — всячески добиваться снисходительности со стороны «западных друзей».
В Киеве понимают: морально Запад на его стороне. Много ли, например, крупных западных политиков осудили недавнее публичное высказывание отставного и.о. директора ЦРУ Моррела о том, что русских в Сирии надо убивать. Но в Киеве понимают и другое: прямо поддержать акты диверсии — пусть даже против России — Запад не может. Запад может лишь старательно глядеть в другую сторону и делать вид, что он ничего не замечает. Вот и получается, что мы пришли к тому, с чего начали: самая оптимальная стратегия для Порошенко — это все отрицать.
Теперь о задачах, которые стоят перед Москвой. Мне кажется, что нам не нужны ни извинения Киева, ни сочувствие западников. По большому счету в этой ситуации нужно только одно: отучить Киев от подобной манеры достижения своих политических целей. Путинский отказ от встречи с Порошенко на грядущем саммите «Большой двадцатки» — это вовсе не отказ от диалога. Переговариваться с Киевом мы, в конце концов, можем через посредников, например, через немцев или французов. Отказ от встречи с Порошенко в первую очередь должен восприниматься как предупреждение. Еще раз такое повторится — последуют уже не публичные жесты, а вполне конкретные санкции. Какие именно? Как сказал мне собеседник из московских верхов, вариантов у Москвы достаточно много: «Они же нас постоянно о чем-то просят: дайте угля, дайте газа, дайте нам тех или иных наших людей»! Очень хочу верить, что в Кремле не ошибаются и что у России осталось достаточно рычагов давления на киевские власти. Очень хочу верить и в другое: в то, что «западные друзья» — пусть не публично, пусть в ходе закрытых встреч — объяснят Киеву, что так больше делать не надо.
Альтернатива всему этому слишком страшна, чтобы думать о ней всерьез. Как пишут мемуаристы, президент Эйзенхауэр сильно пожалел о своей санкции на полеты самолетов-шпионов над Советским Союзом. Президента Порошенко тоже должны посетить сходные мысли.