На протяжении многих лет после смерти основателя современного турецкого государства, первого президента страны Мустафы Кемаля Ататюрка в 1938 году Турция управлялась примерно по следующей схеме. В спокойные в политическом отношении времена у роля турецкого государственного корабля находились гражданские руководители – премьер-министр и президент. Но если штатские заводили государственный корабль в штормовые воды или и вовсе на рифы, из-за кулис выходили реальные руководители страны – военные.
В зависимости от ситуации генералы или мягко отстраняли штатских “штафирок” от штурвала или по полной программе давали им атата. Но официальная власть в любом случае переходила им в руки. Так, например, было в 1960 году, когда военные свергли правительство демократически избранного премьер-министра Аднана Мендереса. Годом ранее премьер чудом выжил, когда в условиях сильного тумана его самолет упал, не долетев несколько километров до посадочной полосы в Лондоне.
Девять членов свиты главы правительства и пять членов экипажа тогда погибли. Но сам Аднан Мендерес вышел из пылающих обломков авиалайнера практически невредимым. Однако во время военного переворота вновь “обмануть судьбу” ему не удалось. Через год с лишним после свержения экс-премьера повесили – несмотря на просьбы о его помиловании со стороны президента США Джона Кеннеди и королевы Великобритании Елизаветы II.
После такого “ громкого старта” военные перевороты в Турции происходили достаточно регулярно: в 1971 году, в 1980 году, в 1997 году. Важно отметить, что ни сами военные, ни значительная часть турецкого общества не считали путчи чем-то незаконным. Наоборот, они воспринимались как проявление гражданской и политической доблести, как исполнение армией своего священного долга по защите идеалов Ататюрка и светских устоев турецкого государства.
Один из главных идеологов и исполнителей государственного переворота 1997 года генерал Чевик Бир описал подобное положение дел так: “ В Турции мы имеем брак между исламом и демократией... Рожденный в этом браке ребенок – секуляризм ( приницип, согласно которому правительство должно существовать отдельно от религии -МК). Время от времени этот ребенок болеет. Турецкие вооруженные силы – это доктор, который спасает ребенка. В зависимости от тяжести заболевания мы используем такое лекарство, которое гарантирует выздровление больного”.
К особой роли “ доктора Армии” все в политических кругах Турции привыкли. Иногда в рамках военного переворота генералам даже не приходилось особо бряцать оружием. Например, так было в 1997, когда году военные свергли политического учителя Эрдогана, премьер-министра Неджметтина Эрбакана. Весь переворот заключался в представлении главе правительства специального меморандума: мол, извините, господин премьер, но вы нарушили светские устои государства. Поэтому, пожалуйста, проследуйте на выход!
Премьер Эрбакан “ намек” военных понял и на выход безропотно последовал. Занимавшие в те годы пост мэра Стамбула нынешний турецкий лидер Эрдоган тоже пострадал от рук военных. Во время самого переворота его, правда, не тронули. Но в декабре 1997 году градоначальник имел неосторожность процитировать на официальном мероприятии поэму релиогиозного содержания, в которой были и такие строки: “ Мечети – это наши казармы, их купола – наши шлемы, минареты – наши штыки. Наши солдаты полны веры!”
За это Эрдогана сняли с должности мэра и дали десятимесячный срок тюремного заключения, из которого он отсидел четыре. Не знаю, этот ли эпизод так сильно подействовал на будущего лидера Турции. А может он так и не смог простить военным переворот 1980 год, после которого, его, согласно информации BBC, уволили с работы за отказ сбрить усы. О точной причинно-следственной связи может рассказать лишь сам Эрдоган. А мы можем лишь констатировать: став в 2003 году после триумфальной победы своей партии на парламентских выборах премьер-министром Турции, Эрдоган начал последовательно демонтировать “ особую роль” военных в политической жизни страны.
На силовые структуры обрушилась волна чисток. Параллельно с этим Эрдоган последовательно усиливал роль религиозного фактора в государственной системе. Для “хранителей заветов Ататюрка” все это было, естественно, как нож в горле. Но высокая популярность Эрдогана в стране и его способность раз за разом выигрывать выборы не позволяла армии войти в ее привычное амплуа “ доктора”.
Наконец, в июле 2016 годы недовольные из военной среды сделали свой “ход конем”. Сделали – и проиграли. Что означает такое развитие событие для будущего Турции? Мне кажется, что оно может привести как к усилению, так и к ослаблению Эрдогана. Президент Турции снова победил – и очень грозного противника. Армия была самой уважаемой силой в турецком обществе. Теперь ее репутации “ ведущей и направляющей силы” остались одни воспоминания. Эрдогану больше никто не мешает осуществить свои наполеоновские планы окончательного превращения Турции в президентскую республику, а самого себя – в авторитарного, единоличного правителя страны.
Эрдоган отныне может сам решать: что из политического наследия Ататюрка можно оставить в качестве несущих конструкций турецкой государственной системы, а что – “ выкинуть на свалку историии”. У Эрдогана есть возможность осуществить “ перезагрузку” Турецкой республики, насытить государственную систему новым содержанием, существенно снизив объем светскости.
У Эрдогана теперь абсолютный карт-бланш на расправу со своими врагами. Те дикости, которые происходили в ходе государственного переворота-бои в парламенте, вертолетные удары по гражданским и правительственным объектам, массовое кровопролитие – дают президенту повод быть очень немилосердным. А еще Эрдоган показал: именно он обладает поддержкой населения.
Но в то же самое время события жаркой июльской ночи – это сокрушительный удар и по репутации Турции как страны, и по репутации Эрдогана как ее лидера. Эрдоган был очень успешным мэром Стамбула – мэром, сделавшим город более чистым, современным и успешным. Все у него очень долгое время получалось и как у руководителя государства. Но это “ долгое время, похоже, закончилось.
Еще до попытки государственного переворота Турция находилась в глубоком кризисе. Эрдоган откровенно запутался, со всеми поссорился и зашел в тупик. Двойственная линия по отношению к запрещенной в России группировке “ Исламское государство” - с одной стороны, борьба, с другой стороны, тесное сотрудничество - привело к серии страшных терактов внутри самой Турции. Попытка силой решить “ кудскую проблему” спровоцировала начало фактической гражданской войны в отдельных регионах страны. Желание президента Турции способствовать свержению Асада в соседней Сирии имело своим результатом “ импорт войны” через сирийскую границу на свою территорию.
Эрдоган недавно помирился с Россией не от хорошей жизни. Эрдоган помирился с Москвой и намекнул на свою готовность пересмотреть отношение к Сирии потому, что он судорожно искал выход из тупика. Теперь этот выход стал еще более “замаскированным”. В плане политического имиджа Турция из “почти Европы” превратилось в нечто близкое к Африке. А турецкая политика стала совсем непредсказуемой. И это очень плохо – и для самой Турции, и для всех ее соседей, включая Россию.
Разумеется, рано или поздно Турция обязательно выйдет из кризиса, непременно восстановит свои силы и возможности. Но вот какой будет скорость этого воссстановления? И насколько извилистой будет дорога к выходу из кризиса? Мне кажется, что это зависит от нескольких обстоятельств.
Как я уже сказал выше, сейчас у Эрдогана есть уникальная возможность – свалить всю вину за кризисные явления в стране на своих врагов и устроить над ними показательную жестокую расправу. Эрдоган – точно не является человеком, который нуждается в моих советах. Но, с точки зрения турецких национальных интересов, совпадающих в данном случае с интересами партнеров и соседей Турции, будет лучше, если лидеры в Анкаре попытаются совладать с описанным выше искушением.
Неудачная попытка переворота – это следствие глубогоко раскола в верхушке турецкого общества. А этот раскол, в свою очередь, является прямым следствием политики Эрдогана – его султанских замашек, его авторитаризма, его непредсказуемости, его попыток разрушить светские устои турецкого государства. Если теперь все эти тенденции только усиляться, то ничего хорошего в ближайшей перспективе Турцию не ждет.
Умеренность, а не радикализм – вот, как на мой взгляд, можно описать курс, который позволит Турции вернуться в более спокойные политические воды. Восстановление нарушенного баланса во внутренней политике. Уважение к той части общества, для которой наследие Ататюрка – не пустой звук. Отказ от массовых репрессий и предагаемых сейчас мер типа восстановления смертной казни – вот в чем сейчас нуждается страна, которой руководит Эрдоган. Турция должна вспомнить, что ее политической целью является вхождение в Европу – вспомнить и соответственным образом скоректировать свой внутриполитический курс.
Турция должна определиться и разобраться – в себе, в своих врагах и своих друзьях. Возьмем, например, такую любопытную тему, как роль, которую в попытке переворота сыграл живущий ныне в США радикальный исламский проповедник Фетхуллах Гюлен. Сейчас официальные власти Турции пытаются повесить на эту фигуру, как говорится, всех собак. Оказывается, даже прошлогодняя ссора Турции с Россией – это следствие действий именно Гюлена, а вовсе не Эрдогана, как мы все наивно считали.
Мэр Анкары Мелих Гекчек ухватился за тот факт, что в попытке переворота участвовал в том числе и летчик, сбивший в прошлом году российский самолет. По мнению градоначальника столицы Турции, это свидетельствует вот о чем: “Именно параллельное государство ( так официальные лица в Анкаре назвают организацию Фетхуллаха Гюлена – МК) испортили наши отношения с Россией.Это был инцидент, в котором участвовал один из пилотов этой структуры, сто процентов говорю. До сегодняшнего дня мы это не озвучивали, держали в себе. Но я, Мелих Гекчек, говорю, что наши отношения с Россией испортили эти негодяи”.
Не верю я “ста процентам” мэра Анкары. Отношения Турции с Россией испортил тот же человек, что их и восстановил – президент Эрдоган. Но вот возможная роль Гюлена в попытке переворота – это потенциально очень интересная тема. А вот еще одна интересная тема: если Гюлен действительно стоит за попыткой переворота, то что об этом знали власти страны, где сейчас живет проповедник – Америки?
Можно ли поверить в то, что Гюлен не находился под очень плотным наблюдением со стороны американских спецслужб? Я убежден, что нет. А если так, то возникает вот какой вопрос: предупредили ли американские лидеры своих коллег в Анкаре о том, что может скоро произойти в Турции? Или они решили сознательно закрыть глаза – мол, если переворот провалится, то мы будем не причем. А если не провалится, то мы будем избавлены от очень неудобного и ненадежного партнера в лице Эрдогана. Для Америки подобные трюки не в новинку. Вспомним хотя бы переворот, в ходе которого местные военные при молчаливом согласии Вашингтона застрелили в 1963 году президента Южного Вьетнама Нго Динь Зьема.
Естественно, на данный момент все эти рассуждения – не более, чем спекуляции, причем спекуляции в духе очень нелюбимого мной за неправдоподобность сюжетов автора американских политических триллеров Роберта Ладлэма. Но то, что уже произошло в Турции – это гораздо более фантастично, чем все самые неуемные порывы фантазии Ладлэма. Поэтому я не стану сильно изумляться, если из страны, где правит Эрдоган, продолжат поступать изумительные новости.