За много лет жизни в Европе и Америке я ни разу не слышал вопроса: а как у вас в России относятся к нам, к нашей стране? Даже жителям США — самой мощной мировой державы — не приходит в голову, что где-то в заморских краях кому-то есть дело до Америки. Могут спросить в порядке праздного любопытства, какая в России зима, сколько у нас часовых поясов, какие самые популярные блюда русской кухни и как лично я отношусь к президенту Путину. Но об отношении россиян к Америке не спрашивают — хотя об этом я мог бы им много чего рассказать, в основном малоприятного.
Рассказы на эту тему, впрочем, звучат с экрана телевизора: корреспонденты и комментаторы сообщают американцам, что их страна очень непопулярна в России, что ее там считают виновником всех бед и враждебной державой. Но эти сообщения мало кто слушает, потому что, в отличие от россиян, американцы мало смотрят ТВ, а если смотрят, то чаще всего развлекательные шоу, а не политику. И уж меньше всего их интересует чужая политика — дай бог со своими проблемами разобраться.
Еще одно отличие их от нас: западные люди не верят СМИ — так же, как они не верят государственным деятелям. Ни своим, ни чужим. Народ не ассоциирует себя с государственной бюрократией: политики, руководство страны, госаппарат — это одно, а народ, простые люди — это другое. В России иначе: тут сохранился старый советский менталитет, который власти целенаправленно насаждали в течение семи десятилетий. Не зря улицы советских городов украшал лозунг: «Народ и партия едины». Народ и партийно-государственный аппарат были отнюдь не едины, они жили в двух разных мирах, но людям неустанно вдалбливали миф об идентичности народа и государства, и эффект этой пропаганды ощущается по сей день, спустя четверть века после исчезновения СССР. Впрочем, удивляться тут нечему: правители постсоветской России и сегодня продолжают опылять мозги граждан тезисами о том, что любая критика властей РФ является «антироссийской деятельностью» и «русофобией». Эти пропагандистские установки определяют психологический климат в российском обществе и направленность законодательства, которое генерируют в угоду исполнительной власти Совфед и Госдума.
Удивительно другое: почему россияне принимают за чистую монету явное, видное невооруженным глазом смещение — или совмещение — понятий «народ» и «государство»? Население России хорошо образовано, россияне обладают более широкой эрудицией, чем те же американцы, но поди ж ты — не в коня корм! Миллионы умных людей верят в необходимость держимордовских законоположений, принимаемых якобы с целью защиты России от поползновений внешних и внутренних врагов. Верят, игнорируя очевидную истину: на протяжении всей истории человечества правящие режимы использовали психологию осажденной крепости в качестве орудия сохранения своей власти. К интересам народа это никогда и нигде не имело отношения. Но россияне верят...
Англичане проголосовали за выход своей страны из Евросоюза, хотя властные элиты Великобритании всеми силами пытались им внушить, что без ЕС нет в жизни счастья ни для кого в Европе. Британцы посмотрели на норвежцев, швейцарцев и исландцев, которые живут ничуть не хуже их без всякого ЕС; посмотрели на брюссельскую бюрократию с ее организационно-финансовой беспомощностью и гипертрофированной политкорректностью — и проголосовали наперекор своим политикам. Которые лицемерно называют себя слугами народа, а на самом деле служат корпорациям: для корпораций Евросоюз и прочая интеграция-глобализация — то, что надо, а для народа — сплошные беды.
Британское отсутствие «единства между партией и народом» — проявление общезападной тенденции. Не менее яркое ее проявление — феномен Дональда Трампа в Америке. Жулик, обманщик, фанфарон, клоун — называйте как хотите, зато он не из политической элиты, не из госаппарата, не из толерантно-политкорректного мира Клинтонов, Бушей, Обамы, Керри и иже с ними. Любая альтернатива истеблишменту — уже хорошо. Во всяком случае, американский избиратель считает это меньшим из зол.
По всей Европе — от Чехии и Венгрии до Франции и Испании — стремительно набирают очки популисты, националисты, сепаратисты и прочие движения, альтернативные истеблишменту. А в России? Истеблишмент пользуется солидной поддержкой народа, несмотря на очевидные провалы в экономике, социальной политике, да и в международных делах. Россияне, похоже, удовлетворяются тем, что их страна для окружающего мира становится все страшнее. Боятся — значит уважают. Хотя какую шубу можно сшить из этого уважения грубой силы — понять трудно.
Партия власти хочет, чтобы народ интересовался «отношением к нам», чтобы он выявлял проявления «русофобии», — и народ интересуется и выявляет. Только что я приехал в Москву после отдыха в Хорватии (где никто не вел со мной беседы о политике), и первое, что я услышал от своего высокообразованного приятеля, московского профессора, был вопрос об антироссийских санкциях ЕС, в которых участвует Хорватия, и контрсанкциях РФ против ее продуктов. Я был вынужден разочаровать своего друга: в Хорватии на каждом шагу слышишь русскую речь (хотя немецкую все же чаще), наши оттягиваются на Адриатике почем зря, покупают в магазинах российскую водку в дополнение к хорватским «Мальвазии» и «Грашевине», и тема санкций быстро улетучивается из мыслительного аппарата отдыхающих. Хорватам все равно, откуда вы — из России или из Германии, главное, чтобы исправно денежку отстегивали и пополняли карманы местного населения и казну в Загребе.
До этого я был еще в трех «вражеских» странах — Германии, Чехии и Австрии. И там тоже обнаружил много наших (и туристов, и постоянно живущих) и никаких следов санкционного противостояния. О России европейцы в быту не говорят, их СМИ мало пишут о России, мало вещают о ней с телеэкрана; европейские страны живут своими заботами — иммиграция и беженцы, слабый экономический рост, экологические проблемы и т.п. Когда речь заходит об энергоснабжении, вспоминают о России — в основном в том ключе, что было бы хорошо избавиться от энергозависимости от Москвы. Политические элиты, впрочем, не считают эту зависимость серьезной проблемой, но помимо истеблишмента в каждой из этих стран есть другие общественные силы и есть недоверие к истеблишменту со стороны народа. Зато есть, к слову, доверие простых людей-западников к простым людям-россиянам — если они, конечно, не ведут себя как политработники, командированные Кремлем для ведения пропаганды среди местного населения.
...Где-то с полгода назад в американском Бостоне приехавший туда по научному обмену знакомый петербуржец с удивлением сказал мне, что за полтора месяца в Америке ни разу не услышал вопросов о России. «А мы-то мним себя пупом Земли — думаем, что только о нас и говорят, что Россия у всех на уме и на языке...» — констатировал он.
Россияне, которые бывают на Западе, видят истинную картину. Беда только в том, что за границу ездит лишь незначительное меньшинство граждан РФ — даже в «докрымском» 2013 году менее 15%, а сейчас едва больше 10%. Остальные формируют свое представление об отношениях между Россией и окружающим миром на основе того, что им рассказывают пропагандисты федеральных телеканалов — социально близкие к истеблишменту и страшно далекие от народа.