– Конфликт чьих интересов может вспыхнуть в борьбе за город?
– Ракка – это сирийская «столица» ИГИЛ. Наряду с Мосулом она выполняет функции ритуально-политического характера. Конфликт интересов может быть очень простым. Понятно, что взятие Ракки – это вопрос, чье знамя будет висеть над «Рейхстагом», то есть кто себе присвоит победу над этим важным символическим объектом. Понятно, что правительственные войска и президент Сирии Башар Асад хотели бы сделать это сами, потому что тем самым они подтверждают монополию на государственную власть, монополию на применение насилия, демонстрируют жизнеспособность своей системы. Но при захвате курдами Ракка легко превращается из символа ИГИЛ в символ неправительственного успеха, который можно интерпретировать как угодно. Из одного символа Ракка может стать другим, который будет очень не устраивать официальный Дамаск.
Конечно, игиловская Ракка не устраивает Асада, но Ракка, которую освободят не правительственные войска, – это тоже не очень хорошо для имиджа действующего президента и его команды, поэтому, как ни парадоксально, для них лучше, если бы Ракка оставалась под флагом ИГИЛ, чем она будет взята кем-то другим. Планируется достаточно мощное наступление правительственных войск при российским активном участии... Асаду необходимо показать, что он контролирует значительную часть страны.
Курдский захват Ракки – это другая песня. Это новый символический успех курдских формирований. Мы знаем историю непростых отношений официального Дамаска с курдской федерацией на севере страны. Они находятся в очень сложных отношениях. И только война с ИГИЛ и «Джабхат ан-Нусрой» (террористическая группировка запрещена в России – «МК») отодвигает неизбежный, на мой взгляд, конфликт между сирийскими курдами и официальным Дамаском. Как только над Раккой перестанет развеваться черное знамя «халифата», возникает вопрос: что делать с победителем? Как после взятия Берлина в 1945 году. Аналогия весьма условная, но нечто подобное может произойти. Сегодня в борьбе за Ракку каждая из этих сторон преследует цели постигиловского позиционирования. Новый мир будет гораздо сложнее, чем мы сейчас наблюдаем. Сейчас все просто.
Нельзя сбрасывать со счетов и другую историю. В атаках будут участвовать и шиитские милиции. Когда мы говорим «асадовская армия» – это условный образ. Там хватает и шиитских милиций, и иранских добровольцев. Поэтому этот конфликт, который может иметь место, может напоминать то, что сегодня происходит в эль-Фаллудже в Ираке, когда коренное суннитское население опасается прихода сюда шиитских милиций, которые могут творить те же безобразия, что ИГИЛ и «Джабхат ан-Нусра».
– То есть это может обернуться резней.
– Да, то, чего опасаются в эль-Фаллудже, то, чего опасаются в Мосуле, то, чего будут опасаться в Ракке. Населенные суннитами территории не были особо счастливы под знаменами «халифата», но они с опаской ждут шиитских военных формирований, которые сюда придут как победители. Здесь хорошего мало. Недостаточно взять Ракку – важно обеспечить защиту прав суннитского населения.
– Так ли очевидно здесь противостояние интересов США, которые помогают курдам, и России, которая поддерживает войска официального Дамаска с воздуха?
– Налицо символическое соперничество. Американцы все равно возьмут Мосул, это дело времени, поэтому закрепление военной победы с помощью американских советников на территории Сирии – это тоже дополнительный стимул и для курдов, и для американцев, которые им помогают. Помогают не только американцы, там действуют и партнеры по НАТО. В Иракском Курдистане работают немцы. Думаю, здесь тоже будут действовать не только американцы. Еще и по этой причине Дамаск не хочет упускать возможность взять Ракку своими силами, чтобы не создавать успеха американского военного проекта на территории Сирии. Если курды возьмут Ракку, то обратно Дамаску уже не отдадут. Дамаск не получит контроль, несмотря на свержение ИГИЛ в этом городе. Велика вероятность закрепления раскола Сирии по другим линиям без участия игиловского фактора, что будет означать ограничение власти Асада и стоящих за ними сил, которые участвовали в борьбе с ИГИЛ, на самом деле укрепляя шиитское влияние.
Американцам выгодно, чтобы курды выиграли битву за Ракку и чтобы один из главных символических призов достался не Асаду. Поэтому можно говорить, что есть соперничество между Россией и США, хотя не только Россией: есть и Иран. Вероятность того, что курды могут достичь этого успеха раньше, тоже есть. Не исключаю, что в борьбе за Ракку могут произойти серьезные столкновения между курдскими формированиями и асадовской армией, а также шиитскими милициями. Если борьба за Ракку будет вестись без координации, то мы будем иметь уже новый конфликт, в котором будут воевать курды и проасадовские силы. Битва за Ракку может перерасти в другой конфликт.
– Взятие Ракки будет весомым аргументом для курдов в вопросе федерализации, которая была объявила ими в марте?
– Думаю, это важный аргумент. В том числе курды будут биться и за этот приз, потому что требование курдской автономии не снято с повестки дня, как бы ни пытались помешать Дамаск, Москва и Тегеран. Нужны дополнительные аргументы для участия в международных переговорах. Это дело не быстрое. Ближневосточные переговоры – это всегда вопрос на десятилетия. Жить надо сегодняшним днем. Если у курдов серьезные намерения добиться автономии, а в перспективе и независимости от Сирии, они должны биться за этот город, используя его как аргумент для последующих «торгов». Границы автономии могут варьироваться, она может согласовываться. Мы видели, как в ходе гражданской войны в Сирии как легко там происходят размены территорий при определенных ситуациях. Также курды могут использовать этот город как еще одну часть сирийской курдской федерации.
– Стало ли наступление на Ракку осуществимым благодаря объявленному перемирию?
– Самое плохое перемирие – это всегда передышка, даже если оно переходит в возобновляемую канонаду. Этим воспользовались совершенно разные силы, начиная «Джабхат ан-Нусрой» и заканчивая курдами. Больше всего этой передышкой оказался недоволен асадовский полюс. Взятие стратегической паузы российской стороной, временный отказ от массивных бомбардировок, от воздушной поддержки шиитских подразделений и асадовских сил, привели к тому, что наступление, которое разворачивалось несколько месяцев назад, фактически было остановлено. Но тем не менее эта пауза дала возможность самым разным группировкам – исламистским в том числе – перегруппироваться, создать новые временные союзы и коалиции. Настоящих широких пролонгированных коалиций в ходе гражданской войны создать невозможно, это нормальная махновщина. Каждый формирует коалицию в рамках отдельной тактической задачи. Но передышкой воспользовались курды, однозначно.
Россия будет сейчас стремиться наверстать упущенные выгоды, хотя бы частично. Это связано с идеей некого наступательного периода, сезона наступления, о котором мечтает шиитская коалиция и асадовский полюс. В битве за Ракку стороны, которые находились в состоянии перемирия, будут стремиться наверстать упущенное.
– Активная фаза будет сейчас, в Рамадан?
– А что делать? Для курдов это вообще не проблема. Они проще смотрят на ситуацию. В относительно неподалеку расположенном Афганистане Рамадан никак не сказывается на активности боевиков. Для них есть вещи поважнее Рамадана, например, перехват военно-политической инициативы, особенно в рамках достижении символических побед. Кстати, если Рамадан, почему бы не взять Ракку. Это не аргумент против, а еще один аргумент за, чтобы отметить Священный месяц победой. Не думаю, что это сдерживающий фактор. Ракка – самый оптимальный символ.