Четыре года назад были приняты поправки к закону об НКО, согласно которым организация вносится в реестр иностранных агентов, если она занимается политической деятельностью и получает иностранное финансирование.
Все это время правозащитники критиковали «резиновое» определение политической деятельности, мол, при желании «натянуть» его можно на все что угодно: из 116 организаций в черном списке многие имеют весьма спорное отношение к политике, например, «Экологическая вахта Сахалина», которая получает деньги от Фонда Леонардо Ди Каприо и Фонда дикого лосося. С ноября прошлого года вопрос обсуждался в рабочей группе при Администрации Президента, созданной после встречи Владимира Путина с членами совета. Однако в середине января Минюст опубликовал законопроект, в котором не только не учтены многие замечания, но и дается такое определение «политической деятельности», которое, по выражению члена СПЧ Игоря Каляпина, «уже не нужно ни на что натягивать», потому что под него подходит любая деятельность.
И если такие критерии попадания в черный список, как проведение митингов и наблюдение на выборах, еще с натяжкой можно назвать конкретными, то под «деятельность, направленную на формирование общественно политических взглядов и убеждений» и «проведение публичных дискуссий», как выразился член Комитета гражданских инициатив Андрей Максимов, попадает даже выступление в театре.
Заседание длилось долгих пять часов, и сложно сказать, что это был диалог. «Я сразу вспомнил, как, когда строили БАМ, у Брежнева спросили: будет одна или две колеи, — провел аналогию председатель СПЧ Михаил Федотов. — Он ответил, если они соединятся, то будет одна. У меня такое ощущение, что Минюст идет нам навстречу, но только по какой-то другой колее».
— Законопроект является ответом на запрос об уточнении понятий, над которыми мы будем работать, — говорил председатель Комитета по конституционному законодательству Госдумы Владимир Плигин.
— Это ответ в виде бомбардировки для зачистки гражданского общества, — отвечали ему из зала.
— Надеюсь, что вы никогда не были свидетелем бомбардировки и даже пролетающей мимо пули, — парировал депутат.
— После уточнения понятия в реестре станет больше или меньше организаций? — спрашивали правозащитники представителя Минюста Владимира Титова.
— Даже Господь Бог не знает ответ на этот вопрос, — отвечал он.
Только пока будет вестись очередная дискуссия, клеймо «иностранного агента» будет продолжать нести за собой финансовые и репутационные издержки для организаций (заявление Владимира Титова, что никто не собирается ущемлять «иностранных агентов», в зале подняли на смех). «Стоимость обслуживания этого закона для нас будет равняться стоимости трансплантации костного мозга у ребенка (увеличившаяся в 4 раза отчетность требует дополнительных сил и оплаты сотрудников. — Авт.)», — отметила руководитель фонда «Подари жизнь» Екатерина Чистякова. Государственные органы и раньше неохотно сотрудничали с НКО-инагентами, но теперь проблема перешла на формальный уровень: «Будет запрещено заниматься общественным контролем, участвовать в деятельности общественных наблюдательных комиссий, взаимодействовать с госорганами, входить в советы при министерствах, — возмущался на заседании член СПЧ, руководитель Комитета по предотвращению пыток Игорь Каляпин, намекая на новую редакцию 76-ФЗ, предложенную Минюстом. — В Нижнем Новгороде полпред президента собрал пресс-конференцию, где сказал, что иностранным агентам нельзя предоставлять помещения, с ними нельзя взаимодействовать, иначе это будет расцениваться как политическое попустительство».
Некоторые организации определения могут и вовсе не дождаться: почти половина НКО из реестра уже самоликвидировалась. Причем одну из самых активных правозащитных организаций «Агору» прямо во время обсуждения «политической деятельности» на заседании совета ликвидировал Верховный суд Татарстана. Юристы «Агоры» работали на суде по «болотному делу», представляли интересы Надежды Толоконниковой, Олега Сенцова, Петра Павленского. За что ее ликвидировали? За политическую деятельность, четкого определения которой еще нет.