Поиски исторических аналогий — дело неблагодарное. Никакое сравнение или параллель не бывают в полном смысле адекватными и легко могут вызвать возражение и критику. Но так уж устроено наше сознание, что нам легче понимать что-либо, опираясь на прецеденты, полагая, что нынешняя эпоха не уникальна, — и всегда можно найти нечто схожее. Я часто думал: с каким временем можно сравнить Россию при Путине? Ответ пришел неожиданно (и, разумеется, был субъективным): с правлением императора Александра III. Далее последуют отрывочные соображения по этому поводу.
Оба правителя выступили как «реакционеры» по отношению к предыдущему правлению, хотя оба из него вышли и были естественными наследниками предшественников. Суть царствования Александра III — объяснимая реакция на эпоху реформ отца, Александра II, его и погубивших. Президентство Владимира Путина — планомерная и систематическая ревизия политического наследия Бориса Ельцина. В начале правления обоих имелся шок — убийство Александра II и чеченская война с ее взрывами в Москве.
Внешне царь и президент очень различны: и рост, и стать, и внешний облик (хотя и тот и другой волевые личности); различаются кардинально и политические системы, в которых они действовали. Но дело не в персональных характеристиках, а в чертах режима, есть нечто общее, что объединяет Россию путинскую с Россией Александра Миротворца, — то, что называется «духом времени».
Сразу определюсь: Александр III являлся не худшим из царей. Он был вполне адекватен своему времени: Россия при нем не воевала, пограничный конфликт в Кушке с Афганистаном и стоящей за его спиной Великобританией стороны разрешили полюбовно. Страна стремительно развивалась экономически, царь ввел трудовое законодательство, творили и Чехов, и Чайковский, и Левитан, и Владимир Соловьев, олицетворявшие расцвет русской культуры. Другое дело, что он мог сделать больше, быть дальновиднее — но вправе ли мы предъявлять претензии к царю с учетом нашего послезнания?! Интеллектуально Николай II стоял выше своего отца, был гораздо образованнее его — но как это сказалось на судьбе России?! Как писал один историк, в России интеллигенция и общественность всегда хуже понимали задачи, стоящие перед страной, чем царская власть при всей ее косности. И Владимир Путин вполне соответствует уровню развития России на современном этапе, если только не предъявлять к нему завышенных требований.
С.Ю.Витте отмечал: «Как известно, Александр III совсем не приготовлялся быть Императором». Он стал наследником в двадцать лет после смерти своего старшего брата. Но и Путин тоже представить не мог себя в роли главы государства еще за несколько месяцев до прихода в Кремль — его президентство стало неожиданным «спецзаданием».
Как и тогда, сейчас вся реальная власть находится в руках бюрократии: никто из нынешних членов правящей команды никогда не участвовал в публичной политике и презирает ее. И сам президент, и его ближайшее окружение — люди номенклатурного типа, взлетевшие в высшую власть именно по карьерной чиновничьей лестнице, причем порой не последовательно пройдя все ступени, а выскочив по пословице «из грязи в князи». Понятно, что «выборы» президента — что Путина, что Медведева — таковыми не являются и в современной России политики нет, как не было ее сто тридцать лет назад, если не разуметь под политикой аппаратные интриги и борьбу за влияние между различными внутривластными группировками.
И при императоре и при президенте вся власть исходит от них и все основные назначения производятся ими. И не только в исполнительной власти. Члены Государственного Совета и Сената назначались царем. Стать депутатом Государственной Думы или членом Совета Федерации невозможно, если АП не одобрит твоей кандидатуры, — вспомним печальную судьбу несостоявшихся избраний Юрия Скуратова, Сергея Шаргунова или Евгения Ройзмана. При этом значительная часть полномочий делегируется доверенным лицам — по причине того, что верховный правитель не в состоянии охватить всё либо по недостатку способностей (случай императора), либо из-за усложнения государственного аппарата и многообразия проблем (случай президента).
Народ безмолвствовал, что в 80-е годы XIX столетия, что в первые пятнадцать лет XXI. Современники Гаршина и Надсона постоянно жаловались на безвременье, как и сейчас современники Быкова и Акунина. Блок позже писал:
В те годы дальние, глухие
В сердцах царили сон и мгла:
Победоносцев над Россией
Простер совиные крыла.
В литературу вошло понятие «чеховские времена», в которые проживали «хмурые люди» (по названию сборника Антона Павловича) и прочие малосимпатичные персонажи. Лев Лосев так характеризовал тот период:
…«эпоха малых дел»
(как будто по-большому
никто и не хотел).
А вот как видел тогдашнюю ситуацию прогрессивно настроенный студент В.Вересаев: «Покушение 1 марта 1887 года было последнею вспышкою революционных террористов. И все стало тихо. Жизнь превратилась в мутное, мертвое болото. Горизонт был темен, и становилось кругом все темнее». Сегодня жалобы на апатию народа — общее место. Клянут его конформизм и податливость власти. Ругают его как «ватника», как посетителя выставки Серова, как «Крымнаш». Налицо и сторонники «малых дел», именуемые «системными либералами».
Но как тогда, так и сегодня разумные люди повторяют вслед за Чеховым: «Вспомните, что Катков, Победоносцев, Вышнеградский — это питомцы университетов, это наши профессора, отнюдь не бурбоны, а профессора, светила... Я не верю в нашу интеллигенцию, лицемерную, фальшивую, истеричную, невоспитанную, ленивую, не верю, даже когда она страдает и жалуется, ибо ее притеснители выходят из ее же недр».
Отсутствие публичной политики (тут надо заметить, что при Александре III были вполне свободные выборы и в земство и городские думы, и крестьяне избирали старост отнюдь не по указке — местное самоуправление было куда свободнее нынешнего) не мешало процветанию всякого рода околополитических интриг с участием «общества», под которым разумелся и высший свет, и придворные круги, и крупные газетчики. Самую выдающуюся роль тут играли Михаил Катков, издатель «Московских ведомостей», и князь Владимир Мещерский, редактор «Гражданина». Катков влиял — по преимуществу через свои статьи, будучи ярким публицистом, — на внешнюю политику, воюя с министром иностранных дел Гирсом, и на экономический курс правительства, отстаивая принцип невмешательства — laissez-faire. Князь Мещерский действовал циничнее, предпочитая шантаж и подхалимаж и конвертируя близость к царю в возможность влиять на назначения чиновников и получение субсидий на свое издание. Оба были завзятыми монархистами, которым и в голову не приходило критиковать царя.
Сегодня мы видим немало наследников Каткова и князя Мещерского: тут и Александр Проханов, и Валерий Фадеев, и Михаил Леонтьев. Все они поучают власть, клянясь притом ей в верности. Кто-то умоляет отойти от монетаризма и наконец начать финансировать «реальный сектор», кто-то пробует совмещать сталинизм и путинизм, кто-то требует проучить Запад. Конечно, технология работы со СМИ сегодня отработана блестяще, и убогие 80 тыс. рублей, получаемые князьями Мещерскими по велению царя и возмущавшие современников, ныне вызывают только смех. В медиа вкладываются миллиарды и миллиарды, и их получатели сами начинают влиять на курс правительства.
Параллелей находится много. Взять, к примеру, институт земских начальников, введенный при Александре III. Считалось, что они будут надзирать за крестьянским самоуправлением и придадут больше порядку сельской жизни пореформенной России. Им вполне соответствуют полпреды в федеральных округах, должные контролировать губернаторов. У царя ничего не вышло — как писал С.Ю.Витте, «невозможно смешивать власть административную с властью судебной; власть судебная должна быть независима, так как справедливый суд может быть только при его независимости… Между тем институт земских начальников основывался именно на смешении этих двух функций: функции административной и функции судебной». У Путина полпреды также не стали серьезными фигурами: у них нет ни бюджета, ни полномочий, и они не прописаны в конституции, так что диктовать что-то избираемым губернаторами они не могут.
Если пройтись по министрам времен Александра III, то перекличка с нынешними временами просто бьет в глаза. Обратимся к мемуарам Витте: «Министром земледелия… был Михаил Николаевич Островский. Он был человек умный, образованный, человек культурный в русском смысле, но не в смысле иностранном, не в смысле заграничном. О земледелии он не имел никакого понятия» — ну чем не юрист Федоров, три года отслуживший министром сельского хозяйства!
«Государственным контролером был Тертий Иванович Филиппов. Тертий Иванович был церковник; он занимался церковными вопросами и вопросами литературными, но литературными определенного оттенка, вопросами чисто мистического направления. Он был человек неглупый, но как государственный контролер и вообще как государственный деятель он был совершенно второстепенным. Т.И.Филиппов собственно не занимался теми делами, которыми он должен был заниматься, т.е. контролем над всеми государственными, экономическими и хозяйственными функциями» — ну не портрет ли Владимира Якунина с его Афоном и прочими богоугодными делами! Или Владимира Чурова с его военно-историческими штудиями.
А вот военный министр Ванновский, тоже большой поклонник духовных скреп, ввел в 1894-м в русской армии дуэли — «в целях укрепления боевого духа в армии»! И это тогда, когда весь цивилизованный мир от них отказался и вел борьбу с остатками этого позорного явления, стоившего России жизней Пушкина и Лермонтова! Не случайно после Ванновского отправили руководить… министерством народного просвещения.
«А.С.Танеев заменил Ренненкампфа потому, что отец Танеева был начальником канцелярии Государя Императора перед К.К.Ренненкампфом, который был у него помощником, и следовательно, это место досталось А.С.Танееву как бы по наследству. Танеева-отца я не знал. Говорят, что он был очень умный, дельный человек, чего нельзя сказать про его сына, у которого единственное достоинство, что он — ничто». Ну не из нашего ли времени пример! Все эти сыновья бывших премьеров, министров, друзей президента, которые в тридцать с небольшим, а то и ранее, занимают важнейшие должности, будучи никем и ничем.
Даже когда незаурядные личности становились министрами, то все равно их недостатки перевешивали достоинства. «Обер-прокурором Святейшего Синода был Константин Петрович Победоносцев. Это был человек несомненно высоко даровитый, высококультурный и в полном смысле слова человек ученый. Как человек он был не дурной, был наполнен критикою разумною и талантливою, но страдал полным отсутствием положительного жизненного творчества; он ко всему относился критически, а сам ничего создать не мог». Или «Граф Толстой… был, во всяком случае, крупною личностью... {Но} …Многое, что он сделал, сначала когда был министром народного просвещения, а потом когда был министром внутренних дел, подлежит порицанию. Его преобразованиям, крайне реакционным, Россия в значительной степени была обязана теми волнениями в обратную сторону, которые мы пережили несколько лет тому назад». Не знаю, кто сегодня в Кремле и Белом доме «крупные личности» — наверняка таковые имеются, — но, как и прежде, пользы от них не особенно видно.
И при императоре, и при президенте преобладающая масса министров представляла собой неинтересных заурядных личностей, покорных исполнителей их воли. Я — журналист, пишущий о политике, но с трудом могу назвать половину членов правительства — настолько они безлики и непримечательны.
Витте вспоминал: «Для императора Александра было свойственно: раз он какому-нибудь человеку доверился, то он уж этого человека и поддерживал, и бросал его лишь тогда, когда Ему делалось ясно, что это лицо совершило какой-нибудь недостойный поступок». Своих не бросают и сегодня. Продемонстрированная лояльность, готовность расшибить лоб, выполняя приказание, — лучшая гарантия остаться в ближнем круге. Был вчера министром — сегодня помощник или советник. Дал Трутнев по зубам Порошенко в Давосе (пусть и в фигуральном смысле) — его ласково пожурят, давая понять, что высоко ценят его преданность делу.
Тринадцать лет правления Александра III не были потерянным временем для России. Но страна так и не определилась с вектором своего развития. Принципиальные ответы даны не были, с ними тянули и переносили их на потом, думая, что можно обойтись и так, по старинке. Отвечать пришлось слабовольному сыну, и последствия этого оказались катастрофическими.
При Путине Россия не находилась в застое (как и при Брежневе, впрочем, 1982-й вовсе не напоминал 1964-й), но создается впечатление, что власть поелику возможно оттягивает принятие принципиальных решений. Контрреформы не могут быть основанием для поступательного развития, эпоха Александра III это показала. Попытки приструнить губернаторов, придавить местное самоуправление, заткнуть глотку СМИ — это тактика на злобу дня, но не стратегия. Когда же правительство берется за что-то долгосрочное, то результат получается катастрофическим, как в случае с пенсионной реформой. Чехов, наверное, сказал бы, что придется ждать следующего акта исторической драмы, когда на сцену выйдут другие артисты.