Надо сказать, что президент и раньше не раз высказывался по этому поводу, но объединяющую россиян парадигму он видел несколько иной. Так, в 2004 году во время встречи со своими доверенными лицами Путин назвал национальной идеей конкурентноспособность. В 2011 же в интервью журналу VIP-Premier глава государства процитировал Александра Солженицына, назвав в качестве национальной идеи «сбережение народа».
Может ли патриотизм быть вне идеологии? И не станут ли все критики власти автоматически «не патриотами»? О новом видении национальной идеи «МК» поговорил с известными политологами.
Екатерина Шульман, политолог:
- Екатерина Михайловна, в 2004 году Владимир Путин называл национальной идеей конкурентноспособность, в 2011-м году - «сбережение народа». Теперь глава государства считает, что нас должен объединять патриотизм. О чем это может говорить? И вообще насколько патриотизм, на ваш взгляд, может быть национальной идеей?
- Насколько я понимаю, преимущество патриотизма как национальной идеи Владимир Путин видит в его неполитизированности, то есть в отсутствии привязки к какой-либо конкретной политической парадигме. Так, конкурентоспособность привязана к модернизационной парадигме — она предполагает конкуренцию между странами, между экономическими моделями, ценности прогресса и успеха. "Сбережение народа" является ценностью в гуманистической системе координат: там, где важным является человек, его благополучие, со всеми прилагающимися к этому приоритетами демографического благополучия, превалирования рождаемости над смертностью, увеличения продолжительности жизни. Патриотизм же как понятие не вписан ни в какую идеологему: это просто любовь к родине. А ее можно понимать как любовь к конкретному государству и всему, что происходит внутри него, так и любовь к культуре, народу, населяющему эту территорию, к его истории. Каждый человек видит в понятии патриотизма ровно то, что хочет. И это, конечно же, несомненный плюс - такая национальная идея выглядит всепримиряющей и объединяющей. Но ровно в этом же и ее недостаток: каждый волен понимать под патриотизмом то, что ему ближе. Например, если я государственник, я расшифровываю понятие патриотизм как приоритет государства над человеком. Если я гуманист, под патриотизмом я понимаю приоритет людей над государственными интересами. Вроде бы все согласны друг с другом, но каждый думает о своем. Вообще-то, если уж нужна национальная идея, то хорошо бы ей иметь конкретное содержание, узнаваемое каждым.
- Не даст ли такое определение национальной идеи лишний повод упрекнуть людей, критикующих нынешний политический курс, в непатриотизме?
- Было бы желание заклеймить, а повод всегда найдется. Но концепция патриотизма как лоялизма, то есть лояльности к существующей власти, действительно популярна и распространена. Собственно, лоялизм — это поддержка власти исключительно потому, что это власть. И в этом нет ничего нового. И сейчас, и сто лет назад многие люди называли и считали себя патриотами исключительно потому, что они поддерживали власть.
- Как вам кажется, что нам даст новая национальная идея, укрепит ли она страну, поможет нам?
- Трудно ожидать тут какой-то особенной новизны. Именно потому, что термин патриотизм уж очень широк, его можно, образно выражаясь, натянуть на любую рамку. Уж если кому это поможет, так это желающим получить бюджетные деньги под различные программы патриотического воспитания, образования и пропаганды. Но их всегда так много, а бюджетные средства так стремительно сокращаются, что, боюсь, даже новая национальная идея здесь не поможет.
Алексей МАКАРКИН, первый вице-президент «Центра политических технологий» также считает, что патриотизм как национальная идея интересен именно потому, что дает возможность угодить всем.
- Чем патриотизм удобен — каждая политическая сила понимает под этим понятием свое. Например, для коммунистов истинный патриот — это товарищ Ленин. А для «антикоммунистов» Ленин — чуть ли немецкий шпион, приехал в пломбированном вагоне, подписал невыгодный Брестский мир, потерял Прибалтику. Для либералов настоящий патриот — это Сахаров, который критиковал правительство собственной страны, исходя из приоритета прав человека над правами государства. Для консерваторов же это недопустимо, они очень четко идентифицируют государственную власть и страну. Да и вообще, возьмите любого политика. Кто из них скажет, что он не патриот? Все патриоты. И в этом сила патриотизма как национальной идеи. Но с другой стороны, понимание этого понятия столь различно, что порой возникают прямо противоположные трактовки этого слова. Почему, как мне кажется, президент выбрал именно такую национальную идею? Сейчас в столь сложный момент для страны, для госвласти, наверное, нужно искать консенсус. А принцип патриотизма как раз построен на консенсусе.
- Но не будет ли так, что люди, которым близка политика власти, которые ее поддерживают, автоматически станут патриотами. Тех же, кто критикует власть, кто придерживается либеральных идей, автоматически станут непатриотами и врагами?
- Может быть и так. Более того, это уже происходит. Критиков власти все чаще называют предателями. Один из самых ярких примеров — недавние заявления Рамзана Кадырова и его сподвижников. Но ведь подобный заявлений достаточно много. И именно либералы, которые критикуют антизападную политику, считают ее слишком рискованной, становятся объектами нападок, в том числе и попыток вывести их за пределы патриотической концепции. Хотя в большинстве своем либералы считают себя патриотами и ими являются. Ведь патриот не всегда присоединяется к власти. Такой подход, наоборот, псевдопатриотичен. А реальный патриотизм как раз в том, чтобы говорить неудобные для власти вещи в том случае, если человек считает их полезными для страны. Кто патриот? Тот, кто считает, что народу надо говорить правду? Или тот, кто придерживается убеждений, что в высокогосударственных целях правда вредна? Наверное, первый. На самом деле обвинить оппонентов в антипатриотизме — это классический подход. Причем, не сегодняшнего дня. Мы все помним, как в советское время Александра Исаевича Солженицына называли литературным власовцем, обвиняли его в том, что он симпатизирует одиозному предателю генералу Власову. Но прошло время - и подход изменился. Сейчас его книги проходят в школах.