Дело Литвиненко жило, дело Литвиненко живо, дело Литвиненко будет жить? Именно такой вопрос возник у меня в четверг, когда давно списанное в архив дело о страшной гибели бывшего сотрудника ФСБ Александра Литвиненко вновь оказалось на первых страницах британских газет. Но уже в пятницу мне пришлось озадачиться совершенно новым и неожиданным вопросом: куда исчез скандал, который считанные часы тому назад, казалось бы, грозил разрушить то немногое, что осталось от российско-британских отношений?
Сказать, что новая инкарнация дела Литвиненко оказалась в Британии однодневной сенсацией, было бы, конечно, преувеличением. Но стремление ведущих британских СМИ спустить скандал на тормозах заметно невооруженным глазом. Знаете, например, какая связанная с Россией новость красовалась на почетном месте в электронной версии ведущей лондонской газеты «Гардиан»? Не поверите: попытки Москвы дестабилизировать ситуацию на острове Фиджи, что в Океании, с помощью бесплатных поставок оружия. Тема новых сенсационных разоблачений, связанных с гибелью перебежчика из ФСБ девять лет тому назад, была по контрасту задвинута в самый дальний угол сайта.
Что это было? Почему, инициировав возвращение дела Литвиненко в текущую политическую повестку, британское государство сразу же дало полный назад? Почему все угрозы британского премьера Дэвида Кэмерона ввести в связи с судебным вердиктом по делу Литвиненко новые санкции против России, как признали лондонские СМИ еще в четверг, скорее всего, так и останутся угрозами? Какой смысл было поднимать вселенский шум и сразу же самим его сворачивать?
Выскажу свою версию. Британская государственная машина стала невольной жертвой своей собственной неторопливости и неповоротливости. Призванное «раз и навсегда пригвоздить Путина к позорному столбу» «окончательное расследование» дела Литвиненко было затеяно в прошлую внешнеполитическую эпоху. В период, когда Лондон пребывал в убеждении: конструктивные отношения с Москвой нам нужны столь же сильно, как, допустим, пятое колесо в телеге.
Но пока коронер Роберт Оуэн сочинял свой многостраничный документ о вероятной виновности Кремля, внешнеполитическая конъюнктура в Лондоне изменилась самым радикальным образом. Активно вмешавшись в ситуацию в Сирии, Путин в глазах Запада превратил себя из изгоя в лидера, которого невозможно игнорировать.
Вот как, например, эту ситуацию в своем посвященном делу Литвиненко комментарии описал дипломатический редактор «Гардиан» Патрик Уинтур: «В настоящий момент Британия и Запад оказались в роли просителей России. Неожиданные действия Путина в сентябре этого года в Сирии трансформировали политический и военный баланс в этой стране. Запад, возможно, даже больше, чем Россия, хочет успеха переговоров ООН (о сирийском мирном урегулировании. — «МК»), которые должны начаться в Женеве в понедельник. Очень может быть, что ни в одной западной столице сейчас нет более важного политического приоритета, чем эти переговоры».
Та же самая мысль обильно представлена и в газетных статьях других влиятельных британских журналистов. Общий смысл их призывов сводится к примерно следующему тезису: современная Россия — это, конечно, империя зла. И Литвиненко точно отравили по приказу из-за кремлевских стен. И по-хорошему, Москву, разумеется, стоило бы за это еще раз показательно наказать. Но что поделаешь, если Россия сейчас нам очень нужна? Жизнь реальна, жизнь сурова! Поэтому давайте отложим дело Литвиненко в долгий ящик и будем действовать так, как нам выгодно!
Итак, расследование Роберта Оуэна еще несколько месяцев тому назад превратилось в глазах британского политического класса из желанной возможности еще раз попинать Россию в нечто ненужное и несвоевременное. В странах с менее формализованными политическими нравами такое расследование в подобных обстоятельствах могло бы или остановиться, или и вовсе исчезнуть с лица земли.
Но в Британии так не делается. Здесь важно формальное соблюдение юридических процедур. Поэтому британские власти поступили в точном соответствии со старым как мир принципом: и невинность соблюсти, и капитал приобрести. Расследование закончено. Виновные названы. Но в силу высших государственных интересов преследовать этих виновных никто не собирается — по крайней мере, до того момента, пока внешнеполитическая конъюнктура опять не изменится.
Теперь стоит поговорить о результатах расследования коронера Роберта Оуэна. Британцы могут сколь угодно называть их окончательными. Мне они окончательными совсем не кажутся. Если называть вещи своими именами, то расследование коронера Оуэна фактически зашло в тупик. «С высокой долей вероятности» решение об убийстве Литвиненко было одобрено в высших эшелонах российской власти — что на деле означает такое «судебное заключение», если перевести его с юридического языка на общепонятный? С моей точки зрения, приблизительно вот что: может, да, а может, нет. Доказать мы ничего не можем!
Вышесказанное совсем не означает, что я пытаюсь отмазать тех граждан РФ, которых британское правосудие объявило непосредственными виновниками смерти Литвиненко. Моя мысль состоит в другом. Смерть Александра Литвиненко по-прежнему является нераскрытым преступлением. Мы имеем дело с изощренной игрой спецслужб — игрой, которая по-прежнему не закончена и о большей части которой широкой публике так ничего и не рассказали.
В Америке в 70-е годы Конгресс и суды самых разных инстанций начали прижимать свои спецслужбы к ногтю, заставляя их раскрывать самые деликатные секреты своих специальных операций. Расследование коронера Оуэна — это пример чего-то прямо противоположного, пример самого тесного сотрудничества между спецслужбами и судебным расследованием. И это не оценочное суждение. Это констатация неопровержимого факта.
Первоначально поиски виновного в смерти Литвиненко велись в формате так называемого коронерского расследования — формате, который предусматривал информирование публики о всех аспектах дела. Но затем формат следствия поменяли на публичное расследование — формат, который, несмотря на свое название, является принципиально непубличным. Это позволило британским спецслужбам представить судье свои доказательства, не раскрывая своих источников и своих профессиональных секретов. Но это же самое обстоятельство делает итоги публичного расследования очень уязвимыми для критических стрел скептиков.
Если принять на веру, что британские спецслужбы сказали судье Оуэну абсолютно всю правду и ничего, кроме правды, то тогда итоги его расследования действительно стоит признать окончательными. Но говорят ли когда-нибудь спецслужбы абсолютно всю правду, когда речь идет о противостоянии с главным стратегическим противником? Даже в самых продвинутых и демократических странах установление истины в суде является для спецслужб чем-то глубоко второстепенным.
Возможно, когда-нибудь мы узнаем всю правду о страшной смерти Александра Литвиненко. Но пока этот момент еще точно не наступил.