Я пишу этот текст в первые часы после парижского ужаса – в момент, когда многие ключевые детали произошедшего еще не ясны. Однако о некоторых итогах и уроках страшной трагедии в столице Франции можно с серьезной долей уверенности говорить уже сейчас.
Первый из этих “уроков” одновременно является и самым неутешительным. Если такое произошло в Париже, то нечто подобное может произойти и в любом другом месте, включая территорию нашей страны.
Конечно, столица Франции является особо уязвимым объектом для исламских экстремистов. Давние исторические связи с взрывоопасными регионами Ближнего Востока и Северной Африки: колонизировать некоторые из этих территорий Франции начала еще в первой половине XIX века.
Наличие в Париже громадных “иммигрантских кварталов”, контроль над которыми со стороны полиции в значительной степени уже давно потерян. Низкая степень интегрированности жителей этих кварталов в социальную и экономическую жизнь страны и, напротив, высокая степень их радикализации.
Неспособность властей Франции ограничить новые миграционные потоки из “горячих” регионов. Каждый, кто был в Париже в последние годы, не мог не заметить обилия асоциального вида “иностранцев” даже в самых парадных кварталах столицы Франции.
Список факторов риска, которые есть во Франции и которые отсутствуют в России, можно продолжать до бесконечности. Но давайте не будет заниматься самообманом. Размышляя об опасности новой мировой войны, бывший и будущий премьер-министр Великобритании Стэнли Болдуин заявил 10 ноября 1932 года в палате общин: “ Человек на улице должен понять: на земле нет силы, которая могла бы его защитить от бомбардировок с воздуха. Хотя его могут убеждать в обратном, но бомбардировщик всегда прорвется”.
По моему глубокому убеждению, эта же самая фраза - “бомбардировщик всегда прорвется” - относится сегодня и к терроризму. Это не значит, что, по моему мнению, Россия тоже обречена на новые масштабные теракты. Я страстно верю и надеюсь, что наши спецслужбы делают все возможное и невозможное, чтобы оградить страну от подобных бедствий. Я страстно верю и надеюсь, что им будет сопутствовать успех.
Но это не отменяет предельно неприятного факта: Россия тоже является целью. Россия тоже находится в состоянии войны с ИГИЛ, Аль-Каидой и иными подобными организациями. Если у них появится шанс нас “достать”, они эти шансом непременно воспользуются.
Увеличился ли уровень террористической опасности для нашей страны после начала активного участия России в военной операции в Сирии? Я считаю все разговоры на эту тему неизбежными, увлекательными и абсолютно бесполезными. На размышления подобного рода можно потратить массу времени. В их рамках можно привести массу самых разнообразных и убедительных аргументов. Однако итогом всех этих мыслительных усилий все равно станет невнятная формула: может быть, да, а, может быть, нет.
Все, поезд ушел. ИГИЛ считало нашу страну врагом, которого следует уничтожить, и до начала российских авиаударов в Сирии. Теперь она считает нас врагом и подавно. Думать следует не о том, как мы могли бы поступить в прошлом. Думать следует о том, что мы должны делать в настоящем и в будущем.
Главная характеристика отношений России и Запада даже на нынешнем этапе – это огромное количество самого разного рода недопониманий и дрязг. Мы ссоримся из-за Украины. Мы ссоримся из-за газа. Мы ссоримся из-за Сирии и судьбы Асада. Естественно, все эти разногласия не могут в один миг исчезнуть в никуда словно по мановению волшебной палочки.
У нас разные интересы с Западом. У нас разные интересы с Америкой, разные интересы с Англией и Францией. У нас – к счастью, лишь только в отдельных случаях вроде отношения к гей-бракам– разные представления о цивилизационных нормах и общечеловеческих ценностях.
Но каким мелким, каким ничтожным, каким неважным все это кажется на фоне грандиозной опасности, которая угрожает всем нам со стороны ИГИЛ и других организаций подобного рода! РФ и страны Запада должны трезво оценить: что является преходящим, а что жизненно важным. Оценить – и начать, наконец, действовать вместе, а не против друг друга.
Разумеется, даже отбрасывание в сторону прежних конфликтов и начало скоординированной борьбы РФ и Запада не гарантирует скорой победы над этим злом. ИГИЛ – это не только захваченный кусок территории Ближнего Востока. ИГИЛ ( или иные организации с похожей идеологией) доказали свою способность сеять смерть, страх и хаос в самом сердце Европы. И это при том, что “ старый свет” сейчас запружен фантастическим количеством беженцев из Сирии, почти любой из которых в теории может оказаться засланным террористом-диверсантом.
Религиозные экстремисты показали, как легко они могут наносить болезненные удары по экономике умеренных исламских стран, увеличивая тем самым количество обездоленных и потенциальных рекрутов для своих идей. Вспомним Тунис, чья туристическая отрасль превратилась в призрака после расстрела иностранных туристов в музее и на пляже.
Даже в случаях, когда причастность ИГИЛ к трагедии не доказана – ярким примером является недавняя гибель российского самолета в Египте – одна только возможность такой причастности способна опустошать целые сектора экономики. Стопроцентной уверенности в том, что это был теракт, еще нет. А пляжные отели Шарм-эль-Шейха уже пустуют.
Однако отсутствие гарантий скорого и зримого успеха – не повод отказываться от объединения усилий России и Запада в борьбе с тем, что можно назвать “ коллективным ИГИЛ”. Напротив, это повод поторопиться с подобным объединением усилий. Мы слишком долго “дремали” и занимались проблемами, которые только казались нам жизненно важным. Если мы – Запад и Россия – и дальше будем медлить и считать ворон, то наше “ пробуждение от сна” может оказаться еще более болезненным.