В 1919 году Нобелевская премия мира была присуждена президенту США Вудро Вильсону за его «критически важную роль в создании Лиги наций». Искренне считавший себя мессией, рожденным для того, чтобы спасти человечество, Вильсон и вправду обожал произносить высокопарные речи о Лиге наций как о способе достижения «вечного мира».
Зато как практический политик президент далеко не всегда оказывался на высоте. Несмотря на все его усилия, американский сенат заблокировал вступление США в Лигу наций. А сама эта организация — предшественница ООН — прожила недолгую и несчастливую жизнь. Не сумев толком ни предотвратить, ни разрешить ни один значимый конфликт на планете, Лига наций впала в 1940 году в состояние анабиоза.
В 1927 году за «заслуги в деле франко-германского примирения» Нобелевскую премию мира присудили немецкому пацифисту Людвигу Квидде. Через шесть лет — после прихода Гитлера к власти — нобелевский лауреат был вынужден срочно бежать из своей страны. А еще через шесть лет «примирившиеся» немцы и французы объявили друг другу войну.
Что заставило меня погрузиться в подобные исторические изыскания? Конечно, решение Нобелевского комитета о присуждении премии мира за 2015 год. Нет, вы не подумайте там чего-нибудь. Я от всей души рад за «Квартет национального диалога в Тунисе».
До этой пятницы я, правда, не подозревал о существовании этого «квартета». Но этот факт свидетельствует лишь о моем дремучем невежестве в том, что касается тунисской политики. То, за что «квартету» присудили премию — спасение в 2013 году Туниса от гражданской войны, — это действительно повод и для аплодисментов, и для чего-то большего.
Однако мое непритворное уважение к людям, которые получили в этом году Нобелевскую премию, перемешано со скепсисом. Я никак не могу избавиться от неприятного ощущения: «Нобелевку» снова дали авансом.
С чем у вас ассоциируется слово «Тунис»? Еще несколько месяцев назад у меня оно ассоциировалось с белоснежными песчаными пляжами и теплым морем. Моя сегодняшняя ассоциация со словом «Тунис» — это тоже пляж — пляж, залитый кровью иностранных туристов. Весной этого года террористы расстреляли туристов в главном музее Туниса. Летом этого года похожая трагедия разыгралась прямо в зоне отдыха на берегу моря.
Да что, собственно, я вам рассказываю? Вы и без меня сами знаете: в Тунис на отдых ездить нельзя. Уверен, что то же самое известно и членам Нобелевского комитета. Не сомневаюсь, что одним из важных мотивов их решения было стремление поддержать Тунис — страну, которая отчаянно пытается удержаться на пути светского и цивилизованного развития.
И снова я только «за». Что мне кажется сомнительным, так это форма поддержки. Премия — любая премия, не только Нобелевская, — это не способ поддержки тех, кто нуждается в поддержке. Премия — это, как гласит словарь, «одна из форм поощрения за выдающиеся результаты, достигнутые в какой-либо области деятельности».
Можно ли считать сегодняшнее состояние Туниса «выдающимся результатом»? На фоне всех прочих государств, где без малого пять лет назад случилась так называемая арабская весна, возможно. В Сирии бушует страшная гражданская война. Ливия практически перестала существовать как единое государство. Египтом после краткого эксперимента с президентом-исламистом снова управляют военные.
Да, я понимаю логику членов Нобелевского комитета: Тунис — единственная страна победившей «арабской весны», к которой хоть как-то можно привязать слово «успех». Но «хоть какой-то успех» — это не настоящий успех. Это успех, который в любой момент может перестать быть успехом, обернуться поражением.
Как я уже сказал выше, я не претендую на роль знатока политики Туниса. Но даже моих поверхностных знаний достаточно для того, чтобы сделать вывод: Тунис — это страна, которая балансирует на грани чего-то очень нехорошего. Если принять за основу любые объективные критерии, то вряд ли это можно назвать «выдающимся результатом».
В современной истории Нобелевской премии мира есть самые разные страницы. Есть страницы конфузно-комические. Например, лауреат 2004 года, защитница природы из Кении Вангари Маатаи, вскоре после своего «заслуженного триумфа» порадовала мир следующим «научным открытием»: белые доктора специально изобрели СПИД, чтобы под корень извести всех черных.
Есть страницы необъяснимые. В списках лауреатов я нашел множество не известных мне фамилий. Но вот, например, Махатме Ганди премии почему-то не дали. Есть страницы, которые сейчас неудобно даже просто упоминать — скажем, «Нобелевка», выданная в 2009 году Обаме. Есть страницы, которые, напротив, наполняют гордостью: нобелевский лауреат Сахаров, нобелевский лауреат Мандела, нобелевский лауреат мать Тереза...
Нобелевская премия мира за 2015 год — это, конечно, не такой абсолютный «эталон неудачи», каким следует считать выдачу премии Обаме. Но «эталоном удачи» «Нобелевку»-2015 тоже не назовешь — по крайней мере в момент ее присуждения.