Константин Затулин, директор Института стран СНГ:
— Россия последовательно демонстрирует поддержку законных правительств, особенно в борьбе с терроризмом. Соединенные Штаты и их союзники, воюя с ИГИЛ, координируют свои действия на территории Ирака с законной властью этой страны, а в Сирии они решили перейти к полностью самочинным действиям. Они ни в коем случае не хотят общаться с не нравящимся им Асадом и согласовывать действия с его вооруженными силами. Это создает проблемы на фронте. И Россия теперь должна компенсировать этот недостаток борьбы с ИГИЛ на сирийском направлении, поскольку она общается с Асадом и входит в боевые действия по его просьбе.
— Велик ли риск того, что вместо совместной с США операции против ИГИЛ мы там начнем по сути воевать друг против друга?
— Так не должно получиться. Именно для этого потребовались переговоры президентов наших стран, после которых присутствие вооруженных сил России в Сирии было стремительно легализовано через Совет Федерации. Пока существовал риск войны друг с другом, Путин не обращался к сенаторам с такой просьбой. Подтверждением того, что наши действия будут союзническими, является начало рабочих контактов между министерствами обороны России и США, направленных именно на то, чтобы не воевать друг против друга. Мы просто разграничили сферы действия: американцы — в Ираке, наши ВВС — в Сирии.
Мне показалась искусственной прозвучавшая в Совете Федерации аргументация о том, что все дело в наших соотечественниках, которые воюют на стороне ИГИЛ, и мы хотим упредить их воздушными ударами. Согласитесь, за отдельными гражданами России, которых вербуют международные террористы, должны гоняться не самолеты, а правоохранительные органы. Их нужно арестовывать и судить. А еще лучше — предотвращать такую вербовку.
Логика нашего вмешательства в другом. Во-первых, есть риск того, что ИГИЛ начнет разрастаться в направлении постсоветского пространства и переползать на российскую территорию. Это нужно предотвращать. А во-вторых, если мы теперь совместно с США боремся с международным терроризмом на Ближнем Востоке, то это вопиющим образом контрастирует с санкциями, наложенными на Россию из-за событий на востоке Украины. И рано или поздно вопрос этот встанет. Если мы совместно боремся на сирийском и иракском фронте, то каким образом мы можем причинять друг другу ущерб на украинском фронте? И в этом смысле, принимая на себя ношу, связанную с войной против ИГИЛ, мы изменяем международный контекст вокруг украинской проблематики. Делаем шаг к отмене антироссийских санкций. А это для нас жизненно необходимо.
— У нас есть еще какие-то интересы в самой Сирии?
— Сирия — наш давний партнер, у нас там единственная оставшаяся в дальнем зарубежье морская база. Сейчас, вероятно, появятся аэродромы подскока. Кстати, я не уверен, что мы ограничимся воздушными ударами. Не исключаю, что будет необходимо задействовать вновь созданную средиземноморскую эскадру, которая тоже может наносить ракетные удары по противнику. Такими возможностями обладает и крейсер «Москва», и подводные лодки, оснащенные крылатыми ракетами. А если Сирия выстоит в своей борьбе — откроются возможности для эффективного экономического сотрудничества. Ближний Восток — это нервный узел, и любое присутствие России там повышает акции России как мировой державы.
Игорь БУНИН, гендиректор Центра политических технологий:
— Причины нашего присутствия в Сирии очевидны. ИГИЛ находится на подступах к России и вербует россиян. По данным ФСБ, в 2013-м в Сирию на джихад уехало 300–400 участников исламских формирований из России. А в сентябре 2015 года в деятельности ИГИЛ участвовало уже 2400 граждан нашей страны и еще около 3000 граждан стран Центральной Азии, в том числе входящих в ШОС. Все они проходят там боевую стажировку и потенциально могут переправиться на территорию России для разжигания конфликтов. Более того, четыре из семи эмиров эмирата Кавказа присягнули на верность лидеру «Исламского государства», то есть эмират Кавказа быстро становится российским отделением ИГИЛ. ИГИЛ привлекает молодежь и обездоленных, которые ищут простых решений: взял винтовку и начал стрелять.
Второй момент. У нас осознали, что ситуация, возникшая на Украине, ведет к полной блокаде России. Единственная возможность выйти из изоляции и не стать страной-изгоем — поддержать коалицию стран, борющихся с ИГИЛ. И мы уже видим первые элементы выхода из изоляции, связанные с постоянными переговорами России с Европой, США, Израилем, арабскими странами...
Но и полностью войти в эту коалицию Россия не может, поскольку Асад — «наш клиент», на территории его страны находится наша крупнейшая военно-морская база, которая позволяет средиземноморскому флоту каким-то образом передвигаться. Что будет с базой без Асада — не до конца понятно. А для всего остального сообщества Асад — чудовище. Это противоречие полностью разрешить невозможно, но частично оно разрешено: Россия не вошла в большую американскую коалицию, воюющую с ИГИЛ, а создала свою «параллельную коалицию».
- Не угостят ли эти две коалиции друг друга «дружественным огнем»?
- Договоренность между двумя коалициями о том, чтобы не мешать друг другу, а бить общего врага, достигнута. Создан координационный совет, который должен контролировать, чтобы американские военные случайно не встретились с российскими на поле боя. Предпринят ряд действий для того, чтобы не допустить конфликта между коалициями.
- А почему Запад пошел нам навстречу?
- Видимо, он стал осознавать, что дееспособная армия есть только у опекаемого Россией Асада. И пришло осознание того, что если сейчас его убрать без переговорного процесса, то в регионе может начаться война всех против всех. Там слишком много интересов: турецкие, курдские, европейские, американские, интересы сунитов, шиитов, алавитов... И все эти интересы конфликтуют, это — клубок змей.
И целесообразно, если он теперь будет контролироваться двумя дрессировщиками. Важно, чтобы оба сохраняли разумность и не попадали в зависимость от «любимой кобры».