— На чьей стороне вы в споре о том, какую цену на нефть закладывать в бюджет: «нынешние» $50 за баррель или «стрессовые» $30?
Евсей ГУРВИЧ, руководитель Экономической экспертной группы:
— Я считаю, что наиболее вероятная средняя цена на нефть в будущем году — все-таки $50, и основной бюджет нужно рассчитывать исходя из этого. Но и цена в $30 за баррель тоже не исключена. Поэтому нужно иметь своего рода «план «Б», то есть понимать, что мы будем делать в этом случае, быть готовыми к $30. Если бы у нас такой «план «Б» существовал раньше, то сегодня нам было бы проще пережить нынешнее падение углеводородов.
Никита МАСЛЕННИКОВ, советник Института современного развития:
— Я бы максимально ужесточил параметры бюджета, заложившись на $40. Тем более что стрессовый сценарий Центробанка, рассчитанный на $40, уже подробно прописан. Пусть реальная цена нефти будет и побольше — это даст нам запас прочности.
Андрей НЕЧАЕВ, бывший министр экономики:
— В нынешней ситуации лучше сделать бюджет как можно более сдержанным. Конечно, такая цена среднегодовая на нефть, как $30, мне кажется перегибом. Но и прогнозировать $50 — перегиб в другую сторону. Я бы для спокойствия верстал бюджет из того расчета, что нефть будет стоить $40–42 за баррель.
— Каким при разных вариантах бюджета будет курс рубля?
Андрей НЕЧАЕВ:
— Курс рубля особого отношения к параметрам бюджета не имеет. Он все-таки будет зависеть от реальной цены на углеводороды. Если цена окажется такой, как я сказал, то доллар будет стоить в районе 75 рублей.
Евсей ГУРВИЧ:
— При цене на нефть $50 доллар может стоить около 70 рублей. А при $30 — трудно сказать. Я затрудняюсь назвать этот курс не потому, что просто не хочу пугать никого, а потому, что правда не знаю. Такого очень давно не было.
Никита МАСЛЕННИКОВ:
— Сегодня, по расчетам моих коллег, курс рубля зависит от цен на нефть так сильно, как не было очень многие годы (углеводороды дают уже более 50% бюджета). То есть курс рубля будет определяться в основном нефтяными котировками. Но в последнее время рубль держится более достойно, чем валюты других развивающихся экономик. На этой неделе даже есть укрепление. Потому что курс рубля хоть и важный параметр, но в России он имеет больше психологическое значение, чем экономическое. Инфляция не так крепко привязана к девальвации, как в других странах. Тем более что ослабление рубля дает еще и дополнительные преимущества и для отечественного бизнеса, и для возможности пополнения доходной части бюджета.
— За счет чего латать дыры в бюджете? Можно ли повышать налоги на нефтяной сектор? Или сэкономить на пенсионерах?
Андрей НЕЧАЕВ:
— Повышать налоги в период кризиса — занятие крайне опасное и непродуктивное. В том числе и на нефтяной сектор, который сейчас достаточно уязвим. Нужно создавать благоприятные условия для развития бизнеса, понимая, что это не даст эффекта в течение двух недель или месяцев. Но начинать когда-то надо. А на первых порах придется резать те расходы, которые не являются первоочередными. Это расходы на оборону (на нас пока никто не нападает), на правоохранительные органы, которые в последние годы росли очень активно, и расходы на государственное управление. Резать пенсии ни у кого рука не поднимется, но я не удивлюсь, если индексация окажется ниже инфляции.
Евсей ГУРВИЧ:
— Резать пенсии абсолютно невозможно. Но нужно быть готовыми к менее высокой индексации, чем хотелось. Нет одной «палочки-выручалочки», резервы для бюджета придется изыскивать по всем фронтам. В том числе и повышая налоги на «нефтянку», но у нее тоже есть предел рентабельности. Больше резервов для дополнительных отчислений в бюджет у газовой отрасли. К сожалению, придется сокращать численность занятых в госуправлении. Очень плохо выбрасывать людей с работы в кризис, но объективно их численность избыточна.
Никита МАСЛЕННИКОВ:
— Вопрос роста налогов на нефть — общефилософский. С одной стороны, наша нефть — это общенациональное достояние. И можно понять тех, кто говорит нефтяникам: ребята, ну пора уже делиться со всеми. Но, как и сказал президент, нужно быть очень осторожными. Уповать на то, что мы в очередной раз обложим нефтяников налоговым бременем и при этом сохраним высокий вклад нефтяной отрасли в нашу экономику в дальнейшем, сложно. Да, мы можем получить краткосрочный эффект в 2016 году. А что будет дальше с добычей? Я думаю, что если курица несет золотые яйца, то не нужно ее варить на бульон, каким бы вкусным он ни получился. Пока, к сожалению, преобладает позиция в пользу бульона, и я очень опасаюсь, как бы мы не поставили подножку своей нефтедобыче со всеми вытекающими катастрофическими последствиями.
Другим источником покрытия дефицита бюджета остается Резервный фонд, но и здесь нужно проявлять крайнюю осторожность, потому что он может закончиться в одночасье — к 2017 году.
Мы стоим перед непростым выбором, который, увы, придется сделать уже до конца октября, когда бюджет будет представлен в Госдуму.