Прозвучавшее в субботу заявление Президента России Владимира Путина о том, что «судьбу Донбасса должна решать не Россия», вызвало больше вопросов, чем ответов. Некоторые поспешили услышать в нем чуть ли не отказ защищать многострадальный регион и пресловутый «слив Новороссии». Конечно, усиление санкционной политики Запада вряд ли поможет российской экономике (хотя на уровне импортозамещения почему бы и нет), но имел в виду Президент, как это часто бывает, не вполне то, что услышали некоторые. Это заявление было рассчитано не только на внутреннюю, но и на внешнюю аудиторию и означает буквально следующее: жители Донбасса сами решат свою судьбу. Так же, впрочем, как самостоятельно решали свою судьбу жители Косова, Шотландии или Приднестровья и многих других самоопределившихся регионов мира. Проблема только в том, что в отличие от самоопределения Косова, признанного «цивилизованным миром», ранее бомбившим с этой целью суверенную Сербию, самоопределение Донбасса не соответствует геополитическим интересам этого самого «цивилизованного мира» во главе с США. Да и признанный всеми, пусть пока и проигранный на несколько пунктов сторонниками независимости, референдум в Шотландии сложно было сравнить с его аналогами 11 мая 2014 года на Донбассе. Вполне возможно, что Президент России имел в виду перспективу проведения референдума в ДНР и ЛНР о присоединении к России, которым представители народных республик пугали Киев.
В любом случае, для того, чтобы понять происходящее на Донбассе, недостаточно просто следить за лентой новостей. Нужно знать и понимать историю этого края, исторически более тесно связанного с Россией, чем многие регионы, составляющие сегодня Российскую Федерацию.
Еще в начале 20-х годов ХХ века среди прочих патриотических афиш молодой Советской Республики можно было встретить и такую: «Донбасс — сердце России». Накануне только закончилась Гражданская война, по итогам которой образованную в 1918-м Донецко-Криворожскую республику присоединили к УССР с целью разбавить «мелкобуржуазное украинское общество» городскими пролетариями. Вначале вроде как получалось, тем более что и голод 30-х сгонял людей в города лучше всяких призывов, но по итогам 70 лет советской власти результат оказался обратным — присущая украинцам «мелкобуржуазность» не только не была подавлена пролетарским сознанием, наоборот — в некоторых местах откровенно победила его. В некоторых, но только не на Донбассе с его 90-процентным преобладанием городской культуры.
Всю историю независимой Украины Донбасс играл роль нелюбимой падчерицы — золушки в буквальном смысле слова, снабжавшим только что появившееся украинское государство богатым сырьем и кадрами. Но рано или поздно это должно было закончиться. Бесконечно третировавшийся Киевом «Лугандон» (Луганск+Донецк — выражение, в силу своей исключительной оскорбительности активно употребляемое главой президентской фракции в Верховной Раде Юрием Луценко в адрес дончан) должен был проявить свою позицию. Все избирательные кампании Украины 2000-х и 2010-х так или иначе проходили под лозунгом «Геть донецких» — от «Не с… (справляй малую нужду) в подъезде, ты же не донецкий» до знаменитой кричалки киевских фанатов «Спасибо жителям Донбасса за президента …» Что теперь можно сказать тем, кто кричит о «Донбассе как части Украины»: доскакались.
После заключения Минских соглашений, являвшихся безусловной победой Москвы, Донбасс мог только в одном случае вернуться в состав Украины — при условии ликвидации этого и создания нового государства. Потому как в случае реальной, а не фиктивной Конституционной реформы, закрепления в Конституции особого статуса Донбасса и изменения принципа назначения представителей исполнительной и судебной власти региона, предписанного соглашениями, нынешняя унитарная Украина прекратила бы свое существование. Не так давно случившееся голосование депутатов Запорожского областного совета большинством голосов за «специальный статус Запорожья» лишь подтверждает это. В таком случае вся Украина стала бы сообществом регионов с особым статусом, и Киев уже бы не смог продавить единодушную поддержку признания России «агрессором» всеми регионами страны.
Однако мы видим, что как раз из-за этих опасений Порошенко сделал все, чтобы сорвать Минские договоренности, но при этом в лучших традициях украинской политики обвинить в этом противоположную сторону. Искусно изображая жертву «российской агрессии» перед европейцами, украинский президент также изображал и выполнение Минска — вносил не соответствующие договоренностям поправки в переходные (временные) положения к Конституции, принимал, а через пару дней «замораживал» закон об особом статусе для Донбасса, устраивал театрализованные голосования за эти фиктивные изменения в парламенте, закончившиеся в последний момент взрывом гранаты, не исключено, что тоже срежиссированным. Мол, посмотрите, европейцы, мы тут кровь проливаем за Минск. В сухом остатке же — обычная украинская буффонада, иллюзия, пшик.
Но не все европейцы одинаковы — поверить в то, что донецкие ополченцы «продолжают сами себя обстреливать» (как это преподносится в украинских СМИ) с маниакальной настойчивостью уже второй год подряд, не смогла даже Ангела Меркель, после августовской встречи с которой вмиг подобные обстрелы прекратились. До того такими обстрелами Киев рассчитывал признать мониторинговую миссию ОБСЕ «не справившейся со своими полномочиями» и заменить ее специально созданной подконтрольной США миссией ЕС в составе представителей Польши, Латвии, Литвы и Эстонии. Но Берлину эта идея не понравилась.
Теперь же Порошенко грозит использовать местные выборы на Донбассе как повод объявить Минские соглашения сорванными по вине ДНР-ЛНР и выйти из них. Местные выборы, ожидающиеся 18 октября в ДНР и 1 ноября в ЛНР, были назначены народными республиками только после того, как Верховная рада отказалась проводить выборы на всей территории Донбасса, включая даже подконтрольные Киеву города. Тем не менее США и некоторые представители ЕС склонны поддержать в этом вопросе Порошенко. Их устраивает его фиктивный формат выполнения соглашений, и любой повод обвинить Москву в срыве договоренностей нужен Вашингтону для усиления санкций. Хотя в этом вопросе многое также зависит от позиции Берлина — захочет ли Меркель в сложившейся и без того непростой для себя ситуации фактически соглашаться с продолжением войны на востоке Украины, вряд ли можно ожидать. Если все же местные выборы будут использованы как предлог обвинить ДНР-ЛНР и заодно Москву в срыве Минского процесса, то развиваться ситуация может следующим образом. Не обремененные более обязательствами по фактически одностороннему исполнению Минских соглашений народные республики могут уже через месяц после выборов провести референдум о присоединении к России, результаты которого очевидны. А после крымского прецедента игнорировать мнение волеизъявившегося народа Кремль уже не сможет. И тогда-то как раз наступит момент, когда судьбу Донбасса будет решать Россия. Но возможным это станет только в случае применения Западом нового уровня санкций против Москвы, и не ранее.
Олег Бондаренко, политолог