Нефть как залог преуспевания
Движение, предшествовавшее «Исламскому государству», носило менее амбициозное название - «Исламское государство Ирак». Оно образовалось в 2006-м году, разумеется, не без непосредственного участия «Аль-Каиды». Деятельность его за пределы Ирака практически не выходила, и мировому сообществу была малоинтересна.
Тем не менее, это был важный этап на пути к нынешнему состоянию группировки. «Один из ключевых факторов «успешности» ИГ — почва, на которой движение возникло, – уверен востоковед, аналитик Санкт-Петербургского центра изучения современного Ближнего Востока Гумер ИСАЕВ. – Любые террористические, радикальные движения появляются во вполне определенных социально-экономических, политических условиях, и таковые были созданы на территории Ирака и Сирии всем известными событиями: разрушением национальных государств в этих странах. Это произошло в два этапа: с 2003 года, то есть после вторжения американцев в Ирак, и с 2011 года, с началом гражданской войны в Сирии, когда страна оказалась идеальным плацдармом для возникновения и развития радикальных движений. В данном случае, я бы призвал к более адекватному пониманию процессов. Потому что одно дело — говорить о том, насколько неприемлемы террористические методы, применяемые ИГ; но надо и понимать, что подобные явления не возникают на пустом месте, и не связаны исключительно с каким-то извращенным сознанием этих людей. Речь идет о тех, кто вырос в условиях хаоса и беспредела, который сопровождал жизнь Ирака и Сирии в последние годы. Поэтому ничего удивительного, что такие движения возникают не только в виде каких-то подпольных маргинальных организаций, но и приобретают формы огромных пространств, которые оказались маргинализированы».
События «арабской весны» отвлекли взоры мировых держав от Ирака, где «ИГИ» тем временем решило вступить в войну с режимом Башара Асада в Сирии, в связи с чем переименовалось в до сих пор используемое в СМИ ИГИЛ - «Исламское государство Ирака и Леванта».
Добиться свержения сирийского президента группировке не удалось, зато удалось мобилизовать значительные силы и захватить крупные территории Ирака и Сирии, включая и нефтеносные. Это оказало значительное влияние на дальнейшее развитие группировки, теперь уже назвавшейся «Исламское государство», - очевидно, территориальная привязка была убрана с целью демонстрации глобальных амбиций. «У «успеха» «Исламского государства», на мой взгляд, три источника, – отмечает в этой связи эксперт Центра изучения современного Афганистана Андрей СЕРЕНКО. – Во-первых, это деньги: боевикам удалось захватить нефтеносные провинции Сирии и Ирака, что дало им экономическую независимость. Выручка ИГ от продажи нефти, по некоторым данным, составляет до пяти миллионов долларов в день, - это хорошие деньги, с помощью которых можно сделать много разных злых дел. И наличие таких объемов финансирования, независимых ни от каких спонсоров — ни саудовских шейхов, ни разведок каких-то стран, – делает это движение очень серьезной политической силой».
Как ИГ создал «исламскую мечту»
Однако захватить территории — полдела, их надо удержать, а, значит, пополнить свои ряды боевиками и, по возможности, «перетянуть» на свою сторону простых людей. Вступление в ряды ИГ стало отдушиной для многих. «Суннитское иракское меньшинство, которое в результате вторжения в страну оказалось не у дел, нашло «выход», в том числе, и в ИГ. – отмечает Гумер ИСАЕВ. – И военный успех группировки во многом связан именно с суннитским недовольством политикой Багдада. Фактически, мы видим, как протест, вызревавший десятилетиями, приобретает различные формы. И ничего удивительного в этом нет — это закономерные процессы, о которых предупреждали те, кто критиковал вторжение в Ирак, вмешательство в ситуацию в Ливии, Сирии. И те теракты, что мы видим в странах по региона — в Тунисе, в Ираке, – это все последствия той необдуманной неоколониальной, или, если угодно, постколониальной, политики, которая обуславливала действия США, НАТО на Ближнем Востоке».
«Второй, после денег от продажи нефти, фактор успеха ИГ - успешная, если так можно выразиться, «рекламная» кампания. – напоминает, в свою очередь, Андрей СЕРЕНКО. – По сути, эти боевики и их пропагандистское бюро создали субкультуру, альтернативную Голливуду — используя принципы этой самой индустрии, направленные на воздействие на массовое сознание и формирование неких образов, неважно, плохих или хороших. ИГ совершенно успешно предложило альтернативу голливудскому миру, построенному на доминировании Америки, на «американской мечте», и создали свою, «исламскую мечту». И они смогли сформулировать и донести ее до публики не очень взыскательной с точки зрения смыслов, но достаточно взыскательной с точки зрения эффектов. Как и в случае с Голливудом, тут достаточно ограниченное количество смыслов, воспроизводимых в различных интерпретациях, но сопровождаемое огромным количеством «спецэффектов»: начиная от отрезания голов и заканчивая сочинением нашидов (мусульманские песнопения, исполняемые а капелла без музыкальных инструментов - «МК»), которые эстетически востребованы очень многими молодыми мусульманами».
Своеобразная идея «исламской мечты» по версии ИГ помогла группировке получить третий источник своей мощи — молодежь, уверен Андрей СЕРЕНКО: «ИГ сделало ставку на молодежь. И известный лозунг «Победа или рай!», под которым боролись и талибы, и «Аль-Каида», в этом случае зазвучал совершенно иначе. Одна из важных составляющих практик ИГ — секс-джихад – тоже ориентирована на молодежь. Потому что проблемы с половой жизнью, с сексом, особенно до брака, всегда были существенной частью местной культуры. Не все имели возможность вовремя жениться, заплатить соответствующие ритуальные выплаты, содержать семью... Джихад же для молодежи решил проблему денег, проблему секса, проблему яркой, насыщенной жизни, дал возможность жить внутри «исламской мечты», когда на тебя смотрят, тебя боятся — или же восхищаются, и в ней каждый герой. И эстетика, сформированная ИГ, уникальна — и по качеству, и по масштабу. Это не «Талибан», не «Имарат Кавказ», не ИДУ (Исламское движение Узбекистана), даже не «Аль-Каида»... Хотя понятно, что события 11 сентября для ИГ недостижимы, именно поэтому они выдумывают другие, труднореализуемые планы, вроде «отрубания» головы Статуе Свободы в Нью-Йорке».
Сопутствующие факторы успеха
Движения, пропагандирующие борьбу с западным миром, жизнь по законам шариата и т. п. появились давно и перманентно присутствуют на международной арене. ИГ в этом смысле мало что нового привнес в уже имеющиеся концепции. «ИГ предлагает свою идеологическую программу, которая апеллирует к религиозным чувствам людей, к их представлениям о справедливости, о форме взаимодействия государственных институтов. И эта идеология отчасти отвечает многим халифатистским идеям, которые существуют в разных странах. – напоминает Гумер ИСАЕВ. – Нельзя сказать, что ИГ озвучило нечто принципиально новое — речь идет о той же идее, что витала в умах представителей так называемого политического ислама, настаивавших на необходимости создания исламского государства. И вот она была реализована, и одним из важных факторов в данном случае стало наличие у ИГ собственной территории. Много кто мог заявить о строительстве исламского государства, ИГ же удалось закрепиться на конкретных территориях, есть человек, претендующий на роль халифа».
«Политический ислам очень разнообразен, – продолжает эксперт. – Это можно сравнить с тем, как отличались между собой социалистические движения. Есть идеи о существовании исламских институтов в рамках современного демократического государства, что предлагали «Братья-мусульмане», есть идеи отрицания государственных институтов как таковых... «Хизб-ут-Тахрир» (международная исламская политическая партия, основанная в 1953 году в Восточном Иерусалиме; в России признана террористической - «МК») призывала к созданию халифата, считая это главным стремлением для мусульман, но отрицала возможность насильственных действий на этом пути. С другой стороны есть джихадисты, рассматривающие как средстволишь вооруженную борьбу . И в свете этих противоречий, говорить о том, что существует единой движение, которое захлестнет Ближний Восток и создаст халифат, было бы преувеличением. ИГ — лишь один из примеров, и успешен он только потому что в Ираке и Сирии была создана благоприятная среда».
«Доктринально ИГ почти ничего нового не предлагает. – согласен со своим коллегой и Андрей СЕРЕНКО. – Но есть и другие факторы — например, технологическая, военная составляющая. Потому что для захвата нефтеносных провинций ИГ нужно было иметь хорошо организованные, пусть и немногочисленные, военные формирования. Конечно, этим занимались опытные люди: и из армии Саддама Хуссейна, и бойцы из «Аль-Каиды», боевики из Туниса, Ливия.... Это сопутствующие вещи, важные на первом этапе. Но ИГ удалось то, что не получалось у других исламистских движений, - боевики смогли не только одержать победу, но и пока удерживать ее. Сейчас у них начинаются серьезные проблемы — не только по части международной коалиции, но и с другими группировками, но ситуация пока для ИГ стабильна: нет ни сокращения подконтрольной территории, ни снижения активности».
Междоусобицы в стане джихадистов
«Проблемы» ИГ с другими группировками, о которых говорит Андрей Серенко, встают все острее. «МК» ранее подробно писал о конфликте движения с афганскими «Талибами». (см. «Московский комсомолец» №26879 от 7 августа), нарастает опасность со стороны ИГ и для «Аль-Каиды», которая уже открестилась от своего «детища». «Отношения «Аль-Каиды» и ИГ сегодня крайне напряженные — речь идет, разумеется, о борьбе за лидерство. – отмечает Гумер ИСАЕВ. – Проблема «Аль-Каиды» в том, что у нее сейчас яркого лидера, подобного Бен Ладену; у ИГ же свои козыри в виде подконтрольных городов, инфраструктуры... И на сегодня сравнивать эти две группировки уже нет смысла. «Аль-Кайда» изначально возникла все-таки как результат неких игр, которые вели США с мусульманским миром в контексте событий в Афганистане. А потом ситуация, как принято говорить, вышла из-под контроля. Но «Аль-Каида» не имела территориальных привязок, позиционируя себя как сетевую структуру, боровшуюся по всему миру с американским империализмом и т.д.».
«Стратегическим врагом для ИГ является «Аль-Каида», в Афганистане - «Талибан». Полагаю, что и «Имарат Кавказ» относится к противникам ИГ, другое дело, что конфликт пока не выражен ярко из-за несоответствия сил», – напоминает со своей стороны Андрей СЕРЕНКО. По его мнению, сейчас существует два глобальных, системных конфликта для ИГ, в которых оно участвует и намерено победить: «Первый — это конфликт с «Талибаном» и ему подобными региональными движениями, не выходящими за определенные территории, будь то «Имарат Кавказ», ИДУ и другие. Это организации, которые придерживаются схожей с ИГ идеологии, принципов шариата, но предлагают строить, скажем так, национальные, региональные халифаты, не претендуя на глобальное господство. В этом смысле они и являются помехой для ИГ, так как оттягивают на себя внимание, молодежь, деньги, боевиков — это конкуренты. И эта борьба потому носит непримиримый характер, это война на уничтожение, и она будет достаточно длительной.
Второй конфликт — борьба с «Аль-Каидой». Как и ИГ, «Аль-Каида» претендует на глобальность джихада, предлагая выйти из региональных исламистских анклавов и строить всеобщий халифат. Это тоже конкуренты, потому что обе группировки, фактически, сражаются за монополию на миф о джихаде, о шариате. В Сирии ИГ напрямую сталкивается с «Аль-Каидой» в лице «Фронта Ан-Нусра».
Многие движения, в свою очередь, наоборот выражают поддержку ИГ. Однако, по мнению Гумера ИСАЕВА, важность их «присяги» «Исламскому государству» не стоит переоценивать: «Речь не идет о сетевой структуре — «объединение» с ИГ происходит на уровне идеологии, но нет общего центра, который бы руководил присягнувшими на верность группировками. И если «Боко Харам» присягнула ИГ, это не значит, что боевики БХ отныне будут напрямую подчиняться приказам верхушки «Исламского государства».
«Я бы не сказал, что ИГ — столь уж масштабное явление. – добавляет эксперт. – Другое дело, что эти люди себя медийно представили «удачно», вызвав гиперболизированное отношение в ответ. Думаю, что, если говорить о движениях, которые действительно привлекают миллионы людей, вовлекая их в различные виды деятельности, включая политическую и экономическую, в создание функционирующих институтов, то самым мощным можно назвать «Братьев-мусульман». Ближний Восток состоит из разных государств, и везде разное отношение властей с политическим исламом. Я бы не сказал, что ИГ сегодня — некий «мейнстрим». Это один из медийно «выстреливших» сюжетов, который постоянно поддерживается различными акциями. Но это не делает ИГ тем движением, которое сегодня определяло бы лицо Ближнего Востока».
Что делать миру? - «Этого парня надо убирать»
«Рекламная» кампания ИГ не принесла бы плодов, не получи она столь обширного резонанса на Западе. Почему мировое сообщество так заострило внимание на группировке? «С точки зрения вовлеченности западных стран в ближневосточную политику, им всегда нужна угроза в регионе. – напоминает Гумер ИСАЕВ. – Если мы посмотрим на наращивание арсенала США, Великобритании в районе Персидского залива, то оно происходит именно под лозунгом борьбы с ИГ, как 15 лет назад проходило под девизом войны с «Аль-Каидой», а ранее — под предлогом иракской угрозы. Есть определенный подвох в том, как на Западе «раскручивается» медийная кампания вокруг ИГ. Хотя мы видим, что теракты ИГ не имеют сколь-нибудь значимого политического эффекта. А определенным кругам в западных странах выгодно нагнетание ситуации, чтобы получать дополнительные средства под сохранение и расширение военного присутствия на Ближнем Востоке».
При этом главный шаг на пути к победе над ИГ, считает Андрей СЕРЕНКО, - лишить движение экономической самостоятельности: «Если силы международной коалиции смогут оставить ИГ без доходов от продажи нефти, это серьезно подорвет возможности как в вербовке новых боевиков, так и в «продвижении» своего образа на международной арене, в закупке оружия. Поэтому главное в борьбе с ИГ — лишить группировку источников дохода. В Афганистане это наркотики, в Ираке - нефть. Должен быть де-факто введен режим международной изоляции ИГ — сейчас его нет, контрабандная продажа нефти процветает. Необходимы, грубо говоря, международные санкции против ИГ, прежде всего, экономические: блокировка любых незаконных сделок с боевиками. Иначе, одними бомбардировками проблему не решить — нельзя пугать бомбами людей, которые не боятся умереть. Это глупо, нужна экономическая стратегия».
СПРАВКА «МК»
Еще в 2013 году на саммите G8 в Северной Ирландии страны-члены «восьмерки» обнародовали коммюнике о отказе от выплаты выкупов террористам. В заявлении также содержался призыв поступать схожим образом и частным компаниям. Мотивация — террористы за счет выкупов покупают новое оружие и наращивают свою мощь. Мировые державы обсуждали и возможности применения мер к структурам и странам, покупающим нефть у ИГ, однако этот вопрос пока повис в воздухе из-за сложности и непрозрачности контрабандных операций.
И, как и в случае с «Аль-Каидой», ослабить группировку может гибель ее лидера. «Огромную роль для тех, кто борется с ИГ, будет играть физическое уничтожение его лидера Абу Бакра аль-Багдади, потому что его гибель спровоцирует внутренний раскол, вражду в рядах группировки. – уверен Андрей СЕРЕНКО. – На данный момент его фигура очень значима и, полагаю, даже более харизматична, чем Усама бен Ладен, и по своему влиянию, энергетике, превосходит экс-лидера «Аль-Каиды». Это обусловлено тем, что у ИГ слишком много успехов, которые боевики закрепляют, сам аль-Багдади как лидер слишком успешен — этого парня надо убирать».