«Создание международного уголовного трибунала, – отметила министр иностранных дел Австралии Джули Бишоп. – Пошлет четкий сигнал, что международное сообщество не будет мириться с действиями, которые угрожают международному миру и безопасности, угрожают гражданской авиации. Суд, созданный Совбезом, обеспечит широкую международную поддержку для преследования виновных, и откроет максимальные перспективы для обеспечения международного сотрудничества, которое будет необходимо для эффективного преследования».
Российская дипломатия весьма скептически оценила планы «скорейшего создания международного трибунала», отмечается, в свою очередь, в заявлении МИД РФ: «подчёркнута преждевременность и контрпродуктивность постановки вопроса об учреждении международного трибунала по катастрофе МН-17». Как напоминают на Смоленской площади, техническое и уголовное расследования крушения самолета не завершены, и у российской стороны есть ряд вопросов по их ходу — «касающихся, в частности, слабой доказательной базы и недопущения России к существенному участию в расследовании». «Российским специалистам, по сути, отказано в равноправном и полном доступе к материалам, имеющимся у международной группы по техническому расследованию», – отмечается в заявлении.
Сомнению подвергают в МИД РФ и практику создания международных трибуналов, созданных под эгидой ООН, — например, Международного трибунала по Руанде (МТР, учрежден в 1994 году) и Международного трибунала по бывшей Югославии (МТБЮ, учрежден в 1993 году): «Их деятельность неэффективна, затратна, носит затяжной характер и является крайне политизированной. Эти судебные органы существуют уже более двадцати лет, но так и не завершили свою деятельность приемлемыми результатами». Кроме того, отсутствует практика учреждения подобных судов для «преследования лиц, виновных в актах, направленных против гражданской авиации», подчеркивается в заявлении: «Никто не предлагал создавать трибунал ни в 1988 году после того, как был сбит иранский пассажирский самолет над Персидским заливом, ни в 2001 году – после поражения российского гражданского самолета авиакомпании «Сибирь». «Поспешность же в продвижении резолюции и её расширенный охват дают повод думать, что отдельные государства пытаются найти предлог использовать трагедию МН-17 для оказания давления на Россию», – делает вывод МИД.
Хотя в заявлении нет ни слова о будущих действиях Москвы в отношении проекта резолюции, ясно, что, будучи постоянным членом СБ ООН с правом вето, Россия использует его для блокировки документа.
Судить о том, что произойдет в этом случае, сложно, поскольку предыдущие решения СБ ООН о создании МТР и МТБЮ было одобрены всеми его постоянными членами. А у стран, против руководства которых фактически было направлено учреждение этих судов, не было возможности заблокировать резолюции, как это может сделать Россия сегодня.
Впрочем, в случае ветирования Москвой документа, другие члены СБ ООН могут потребовать созвать экстренную сессию Генассамблеи.
Как отмечает МИД РФ, предложенная сейчас резолюция опирается на главу VII Устава ООН «Действия в отношении угрозы миру, нарушений мира и актов агрессии», гласящую, что СБ «определяет существование любой угрозы миру, любого нарушения мира или акта агрессии и делает рекомендации или решает, какие меры (не военного характера – «МК») следует предпринять... для поддержания или восстановления международного мира и безопасности». Именно в вопросах «международного мира и безопасности» СБ ООН может подчиняться Генассамблее. Согласно резолюции ГА 377 от 3 ноября 1950 года, «если Совет Безопасности в результате разногласия постоянных членов оказывается не в состоянии выполнить свою главную обязанность по поддержанию международного мира и безопасности во всех случаях, когда имеются основания усматривать угрозу миру, нарушение мира или акт агрессии, Генеральная Ассамблея немедленно рассматривает этот вопрос с целью сделать членам организации необходимые рекомендации относительно коллективных мер, включая — в случае нарушения мира или акта агрессии — применение, когда это необходимо, вооруженных сил для поддержания или восстановления международного мира или безопасности».
Принято считать, что резолюция 377 в некотором роде сняла проблему ветирования членами СБ ООН решений, связанных с миром, безопасностью и актами агрессии. Одним из ярких примеров применения этого документа на практике стали события 1956 года, когда в ходе Суэцкого кризиса Франция и Великобритания заблокировали в СБ ООН документ о выводе своих и израильских войск с территории Египта. Чрезвычайная сессия ГА ООН, однако, потребовала прекратить военные действия в стране, вывести с ее территории военные формирования и открыть Суэцкий канал.
Возвращаясь же к вопросу создания трибунала по «Боингу» стоит подумать, а имеет ли смысл ветирование Москвой резолюции (даже безотносительно действий ГА)? Ведь международное сообщество наверняка станет трактовать это как косвенное признание вины — по принципу горящей на вору шапки. И кому, как не российским дипломатам, лучше знать о том, что переубедить их коллег будет практически невозможно. А если затем нашим, как принято говорить на Смоленской площади, партнерам все же удастся «продавить» идею создания трибунала в обход СБ, то понесенные ранее имиджевые потери и вовсе будут бессмысленны...