Жесткие слова. Хлесткие слова. Оскорбительные слова — и в то же самое время слова, которые могут показаться эталоном мягкости по сравнению с той бурей негодования, которая с очень большой долей вероятности обрушится на Россию уже в обозримом будущем. Нынешние отношения России с Западом можно назвать стабильно отвратительными. Кажется, что хуже уже быть не может. Может. К сожалению, может. Мы стремительно несемся к новому кризису в отношениях — кризису, чьи признаки уже отчетливо проявляют себя в сегодняшней «предгрозовой» политической реальности.
Вот что я считаю такими признаками. Представители Малайзии в ООН распространили проект резолюции с требованием создать «международный трибунал для проведения независимого расследования с целью найти и осудить виновных» в гибели самолета Malaysia Airlines на востоке Украины прошлым летом. На эту инициативу сразу же отреагировал заместитель министра иностранных дел РФ Геннадий Гатилов. Высокопоставленный российский дипломат назвал задумку малайзийцев «нелогичной и ненужной». По его словам, Москву такая идея «не устраивает в принципе».
В чем причина такой исключительно резкой российской реакции? Вот картинка, которая появилась у меня в голове после разговора с информированными источниками в нашей столице. В Москве убеждены, что выводы нидерландской комиссии о причинах гибели «Боинга» в небе над Донецком уже предрешены.
По словам наших чиновников, голландцы проводят расследование «на уровне пятого класса средней школы — непрофессионально, необъективно и крайне предвзято. Все то, что указывает на вину ополченцев сразу же — без всякой попытки критического анализа и осмысления, — объявляется истиной в последней инстанции. Все то, что указывает на другие варианты — например на вину украинской стороны, — отметается с порога».
Думаю, вы уже поняли, в какую сторону дует ветер. Если в работе нидерландской комиссии по расследованию авиакатастрофы в ближайшее время не произойдет радикального перелома, то виновниками гибели самолета будут официально объявлены ополченцы и «стоящая за ними Россия».
У России в Совете Безопасности ООН, как известно, право вето. Если Москва будет по-прежнему резко против идеи создания трибунала, то он не появится. Но, честно говоря, подобные «процедурные тонкости» волнуют меня сейчас меньше всего.
Сразу после гибели «Боинга» в прошлом году я написал: Россия не должна ничего скрывать. Если мы хоть каким-то образом причастны к этой трагедии, мы должны сказать об этом открыто — несмотря на неизбежные огромные политические, репутационные потери. Точно такой же позиции я придерживаюсь и сейчас.
В повстанческих республиках Донбасса и в Следственном комитете РФ выступают с идеей международного расследования военных преступлений против гражданского населения региона и международного же наказания виновников этих преступлений. Замечательная задумка. Меня тоже ужасает, что Запад стыдливо абстрагируется от этой темы и избегает даже намека на жесткую критику в адрес украинских силовиков.
Но расследование преступлений против гражданского населения Донбасса не может быть альтернативой расследованию гибели «Боинга». Одно другому не мешает. Скорее наоборот: одно должно дополнять другое.
В Москве звучат и другие голоса. В нашей столице вновь начала циркулировать идея о необходимости наказать виновников гибели российского гражданского самолета, который был сбит украинскими военными в 2001 году. И снова я обеими руками за. То, что до сих пор такое наказание виновных не произошло, отвратительно. Однако я снова должен привести уже использованный мной выше аргумент: расследование одного преступления не может быть альтернативой расследованию другого.
Если голландская комиссия действительно бросит в адрес официальной Москвы неоправданные обвинения, то у российского руководства будет только один выход. Россия будет обязана доказать, что ее обвинили облыжно — и доказать не декларативно, не с помощью смены темы, а по существу.
Тема гибели малайзийского «Боинга» крайне болезненна и неприятна. Я впадаю в состояние, близкое к депрессии, всякий раз, когда мне приходится даже просто упоминать об этом. Но сама по себе эта тема никуда не уйдет и не рассосется. России предстоит преодолеть новое тяжелое политическое испытание — испытание, из которого мы обязаны выйти с чистой совестью.