- Евгений Максимович не переназначил меня на должность министра социального развития, когда возглавил правительство, но потом очень часто, серьезно и при всех повторял, что это было одной из ошибок его жизни. На что я ему отвечала, насколько для меня эти слова - лестная оценка, она выше любой награды.
Россия сегодня осиротела, другого Примакова у нас нет, для меня он ассоциировался с отцом нации. Он дважды спасал страну: сначала сохранил внешнеполитическое ведомство, когда его возглавил и возродил из пепла. Сейчас это - самая эффективная структура из тех, которые служат отечеству. Во второй раз он сыграл неоценимую роль, возглавив правительство во время кризиса 1998 года и дефолта, когда у страны не было ничего, кроме долгов, а цена на нефть падала ниже $13 за баррель.
В последние годы жизни Евгений Максимович часто собирал друзей и соратников из всех эпох, поколений, и организаций, где он работал: в политбюро, правительстве, Госдуме... Мы встречались и в его гостиной, и на заседаниях «Меркурий-клуба», который он создал. Евгений Максимович был очень широким и хлебосольным человеком, искренним другом. Он сохранял дружеские связи со всеми своими сослуживцами и знакомил нас между собой.
Евгений Максимович очень любил собирать всех нас на старый новый год, 13 января. Он делал небольшой доклад об итогах года, о перспективах. А потом был дружеский праздничный ужин.
В январе 2015 года он говорил о том, что Россия должна проводить независимую внешнюю политику, но не оказаться в изоляции. О том, что борьба с инфляцией не должна наносить ущерб экономическому развитию. Программа новой партии, которую я сейчас создаю, основана на тезисах Примакова.
Последняя наша встреча была совсем недавно, на заседании «Меркурий-клуба». Было уже видно, что он нехорошо себя чувствует. Но чувства юмора Примаков не терял. Говоря со мной, он спросил: «Как вас теперь называть?», имея в виду, что я ушла из «Справедливой России».
Но шутки-шутками, а впервые у всех возникло ощущение, что Евгений Максимович собрал нас, чтобы попрощаться. Он не остался на застолье, как это было всегда, а только поприветствовал всех и попросил продолжить без него.
Мы все долго сидели, говорили о Евгении Максимовиче, пили за его здоровье, но появилось чувство, что мы видим его в последний раз.