Мы восхищаемся верностью всех российских чинов своему главнокомандующему и государству. Эта верность не слабее, чем когда-то верность нибелунгов, чью историю, как сказали мне русские друзья, изучали даже в советских гуманитарных вузах. Однако, на мой взгляд, рассматривать это явление стоит шире, с точки зрения этики, эстетики нравов.
Возьмем, например, убийство Бориса Немцова. Если верить источникам из силовых структур, его убили чеченцы, то есть вайнахи, воины и служаки. Среди которых есть офицеры, награжденные орденами за храбрость в боях против исламистов-террористов в горах Кавказа. Не будем здесь обсуждать, почему они потом расстреляли человека якобы за то, что тот критиковал исламистов-террористов в Париже. Но сам способ убийства Немцова — также нелепость для офицеров-горцев. Расстрелять невооруженного человека, который просто гуляет по мирной Москве под ручку с девушкой, стреляя ему в спину... не очень это по-рыцарски.
Но, может быть, не стоит смотреть на все эти кровавые дела глазами западной политкорректности? Забудем о рыцарях да джентльменах. Ведь и у немцев имеются другие подходы, возможно, более подходящие. У немцев есть своя альтернативная этика-эстетика — древнегерманская романтика, пропитанная кровью и слезами не менее, чем современная Россия.
Основные былины моего отечества родились в те времена, когда католическим отцу и сыну и духу еще достаточно дерзко противостояли языческие боги под командой старика Вотана.
Когда тевтонские феминистки являлись валькириям — как, например, рыжая Брунгильда, которая пристававших к ней мужиков запросто зарезала, поэтому многие молодые люди предпочитали уходить в лес и убивать драконов.
Когда тевтонское дворянство каждое воскресенье собиралось в храме, а в будни плевало на все эти «не убий!», «не прелюбодействуй!», «не произноси ложного свидетельства на ближнего твоего!».
Важнее всех правил Старого и тем более Нового Завета был долг личной верности: ради своего господина, в угоду ему нордический богатырь-служака был готов убивать и умирать. О чем красиво рассказано в центральной германской былине «Нибелунгенлид», или «Песне о Нибелунгах». Там оппозиция или гражданское неповиновение не были предусмотрены совсем, была только лояльность или сверхлояльность. Которая вошла в легенды как «Нибелунгентройе», верность нибелунгов. Другие нравы или законы просто не имели места.
И на фоне такого немецкого культурно-исторического бэкграунда можно лишь восхищаться сверхверности, например, Рамзана Кадырова и его вайнахов. Они собираются целыми футбольными стадионами, чтобы клясться в верности не стране или конституции, а лично главнокомандующему, демонстрируя готовность выполнить любой приказ в любом месте мира. Глядя на это, понимаешь, что его врагам не поздоровится. Трогательная любовь-лояльность главы Чечни напоминает о верности главного героя нибелунгов — драконоубийцы Зигфрида, который во имя своего хозяина, царя Гунтера, был готов на любой подвиг и любой грех. И, кажется, это относится не только к Рамзану и его «кадыровцам». Ведь убивать укробандеровских драконов в Донбасс стремятся не только горцы, «отпуск на войну» берут и тысячи русских. И это нормально, даже превосходно, с точки зрения нибелунгов.
Сам Зигфрид победил самую страшную и убийственную из валькирий — рыжую Брунгильду, скрываясь под шапкой-невидимкой, чтобы заставить ее сдаться и выйти замуж за короля Гунтера.
У нибелунгов, кстати, даже изнасилования были гибридными: Гунтер, которому Брунгильда все-таки не дала, попросил Зигфрида помочь. И тот темной ночью отправился вместо короля-неудачника в спальню рыжей стервы, на всякий случай надев ту же шапку-невидимку. За пару раундов борьбы без правил он лишил девушку и девственности, и всех ее сверхъестественных сил. Только потом сам король подлез под кровавое одеяло, чтобы официально поиметь жертву своего главного вассала, разумеется, уже без шапки-невидимки.
Эти нравы, повторю, неполиткорректные. Но все-таки есть свое изящество в человеческой верности, которая превыше всего. Какая сплоченность бывает у царства, где верность царю является целью, ради достижения которой позволены все средства. Как, например, не поражаться отваге, с которой российские дипломаты перед всем мировым сообществом трактуют содержание даже таких однозначных до банальности международных договоров, как Будапештский меморандум. Какая интеллектуальная смелость и любовь к родине требуется, чтобы уверенным и спокойным тоном выдавать эту трактовку в магнитофоны иностранных корреспондентов! Отечественные СМИ, конечно, изо всех сил поддерживают своих государственников. Героями верности являются и те российские чиновники, олигархи, депутаты и тележурналисты, которые вследствие западных санкций решительно отказались от всех сладких путешествий на Запад. (Правда, ходят слухи, что кто-то из них все-таки ездит на разведку в Париж или Флориду — с помощью шапки-невидимки в форме, например, загранпаспорта с немножко другой фамилией.) Страна едина в верности себе.
Однако когда верность приглушает все остальные нравы, проблемы все-таки возникают. Так, тот же нибелунг Зигфрид проболтался своей жене Кримгильде, а та, в свою очередь, издевательски хвасталась перед Брунгильдой постельными подвигами своего мужа по отношению, собственно, к Брунгильде. Это стало, что называется, «достоянием гласности», и пошло-поехало.
Обиженная королева оказалась более смертельной опасностью, чем валькирия-амазонка. Она так долго ныла королю Гунтеру о своем унижении, что тот в конце концов устал и решил, что верность — это все-таки одностороннее дело. Посоветовался со своими богатырями, которые, будучи верными королю, предложили убить молодца-Зигфрида. Так и сделали.
Но тут уже вдове Кримгильде захотелось отомстить, и она очень выгодно вышла замуж за восточного соседа, короля гуннов Аттилу. Во время государственного визита Гунтера к Аттиле началась драка, которая перешла в бойню. Разумеется, и охрана, и богатыри Гунтера защищали его до последнего вздоха, резали гуннов как кроликов. Но и сами они все погибли. А кровавая вдова Кримгильда с огромным удовольствием наблюдала, как сняли голову с плеч Гунтера (кстати, ее собственного брата). Поэтому в Германии «верность нибелунгов» уже давно означает верность с гибельным концом.
Разумеется, такие неприятности современной России не грозят. Вокруг нее нет никаких гуннов, которые могли бы представлять опасность для всесильных отечественных богатырей. А кроме того, Владимир Путин — это не просто какой-то царь, он одновременно и тот самый герой, который собственноручно убивает драконов, а также одним хмурым взглядом заставляет любую феминистку, любую валькирию скромно замолчать. Настоящий лидер. И никаких страшных тайн у него нет. А даже если бы они были, никто бы о них не узнал. В России умеют хранить верность, в том числе и молчанием.