— Алексей Михайлович, вы ученый, в прошлом успешный предприниматель. По характеру, как мне говорили, вы человек абсолютно непубличный. Почему вы вдруг приняли решение идти в политику, да еще и в уличную политику, и выступить в роли народного трибуна?
— Во-первых, это было не внезапно. Я считал совершенно недостойным факт пребывания Севастополя в составе Украины и работал над тем, чтобы исправить эту ситуацию, работал на протяжении многих лет. Я понимал, что может настать такой день, когда потребуется бросить на весы этой борьбы всё, что имеется. Включая авторитет, средства и так далее.
— Вы так считали с момента распада Советского Союза?
— Однозначно. Это было и незаконно чисто юридически, если вникать в подробности Беловежского соглашения, и аморально. Есть такой базовый принцип римского права, его Юлий Цезарь придумал, вокруг которого строятся все конституции и вообще все право: законно только то, что нравственно.
— Была ли у вас полная уверенность, что Россия поддержит ваши инициативы?
— Не было уверенности.
— Если бы Россия вас не поддержала, крымских активистов и вас в том числе могла ждать участь пророссийских активистов Харькова и Одессы: смерть или тюрьма. Вы были к этому готовы?
— Естественно, я понимал, что человек, поднявшийся против государства, может рассчитывать на все способы наказания со стороны этого государства. Тем более что все видели, какое это было государство на тот момент. То есть вполне можно было рассчитывать на способы, далеко выходящие за рамки закона.
— Вы ожидали, что столько людей выйдет на тот митинг в Севастополе 23 февраля, на котором вас избрали «народным мэром»?
— За месяц до этого у нас прошел антимайданный митинг, на который собралось тысяч двенадцать, это для Севастополя необычно много. Потому что до того никакие политические события не выталкивали людей на улицы. Просто им это было неинтересно. Мы рассчитывали тысяч на пятнадцать, но получилось гораздо мощнее. Для нас это было очень важно. Потому что в тот момент единственным ресурсом, который был на нашей стороне, были люди. Все силовые структуры и гражданские органы власти были на той стороне.
— Это было спонтанное выступление? Вы получали какие-то сигналы от Москвы, что она готова оказать вам поддержку?
— Это было не спонтанно, потому что мы это готовили, организовывали. Мы создали общественное движение «Республика», оно не было легализовано, но реально занималось организацией митинга и подготовкой к критическим событиям, вероятность которых была высокой. Никаких сигналов от Москвы я тогда не получал, да и после не получал некоторое время. Но уровень самоорганизации был необычаен. Много людей сразу образовались вокруг с желанием помочь, обладающих разными профессиями, специальностями, в том числе и специалисты по безопасности. Мне даже приходилось отсеивать, потому что их было слишком много.
— Существует мнение, что права крымчан могли бы быть обеспечены и в составе единой Украины. Действительно ли права жителей автономии ущемлялись Киевом?
— С моей точки зрения, ущемление было более чем серьезным. Киев напридумывал более 40 законов, которые ограничивали, в частности, право использования русского языка. Например, радио должно было быть на 100% на украинском языке. Телевидение должно было проходить через языковые квоты. Местный, севастопольский телеканал, самый популярный, имел квоту на вещание на русском языке 25%. 75% должно было быть на украинском. Это при полностью русскоязычном населении. При этом вся реклама должна была идти на украинском. Так было и на всей Украине. То есть источников финансирования у местных телеканалов в русскоязычных областях не было. Потому что спрос на украинскую рекламу был не ахти какой. Можно еще многое перечислять.
— То есть оставаться в составе Украины не было никакой возможности?
— Возможности есть всегда. Во время нацистской оккупации во время Второй мировой войны люди оставались, работали на немцев, чтобы себя прокормить. Возможно было оставаться? Ну физически да, возможно. Было некоторое количество людей, которым было все равно. Один мой коллега называет их «колбасниками». Им все равно, в какой они завтра стране будут жить, лишь бы была колбаса.
— Если бы не было этих «вежливых людей», украинские военные могли бы пойти на силовой вариант?
— Убежден, что могли бы. Только наличие за спиной дубины, которая пугала, позволило удержать ситуацию от кровавого сценария. Я сам участвовал во многих переговорах, и в том самом штабе ВМС Украины. Мы ходили туда с командующим Черноморским флотом. Это достаточно любопытное упражнение, когда идешь сквозь ряды людей в балаклавах с автоматическим оружием — это десятки, сотни людей, — и ты приходишь и начинаешь диктовать свои условия. Потому что у тебя за спиной где-то там далеко великая страна. И поэтому тебя побоятся тронуть.
— Почему Харьков, Одесса, Николаев, Днепропетровск не пошли по пути Крыма?
— Они пошли по пути Крыма, но у них не получилось. С моей точки зрения, потому, что достаточно большое количество людей — далеко не большинство, меньшинство, но все же значительное меньшинство — разделяло другие ценности. В Севастополе таких практически не было.
— Российские чиновники вас при личных встречах не упрекают, что вот из-за вас теперь санкции, их не пускают за границу?
— Нет, они такого не говорят. Они дисциплинированные люди. Потом почему сразу из-за меня? 20 лет не занимались Украиной — это нормально. В 1991 году взяли и сдали Крым, забыв, что границы 1922 года были немножко другими, — это нормально. А теперь, когда к стенке прижали и народ не захотел с этим мириться, — то теперь уже мы виноваты, нарушение международного права, и пошло-поехало. А Украина в этот момент существовала как легитимное государство? Не существовала. Посмотрите документы, которые они подписывали 22 февраля, — они не соответствуют ни одной норме внутриукраинского права. Формально перехода власти не произошло. Формально на тот момент действовала та Конституция, которая была до 21 февраля, без поправок. Формально легитимным президентом был Янукович. Поэтому с какого перепуга, да и еще на фоне реальных угроз, мы должны следовать их придуманным правилам? Я первые дни сидел под украинским флагом и портретом Януковича. И когда ко мне приходили киевские эмиссары, я говорил: «Я настоящая украинская власть. Меня избрал городской совет, по Конституции. А ты кто такой?» Это была юридически безупречная позиция. Когда я ходил вести пропаганду в украинских частях, я носил с собой текст присяги. И говорил: «Что там идет первым пунктом? Верность народу Украины. Вон он, народ, стоит за забором, вас блокирует. Второе — верность Конституции. Третье — верховному главнокомандующему. Он где? И только четвертым пунктом идет «выполнять приказы командиров». Ваши командиры отдают преступные приказы». Мы открыли временный пункт регистрации военнослужащих, в которых зарегистрировалось почти четыре тысячи человек. То есть мы два полка вывели из игры абсолютно мирно. Им было предложено выйти из воинских частей и зарегистрироваться в этом пункте. А потом — варианты. Или они просто регистрировались, получали денежное довольствие и сидели дома, ждали, пока пройдет референдум. Чтобы потом принять решение. Или они уходили со службы и получали соответствующее пособие. Третий вариант: если они считали себя укропатриотами и хотели выехать на Украину, им давалось приличное пособие, чтобы они уехали из Крыма. На все это было потрачено приличное количество денег.
— Как же репортажи об украинских военных, которые не могут уехать на Украину и живут под заборами своих бывших воинских частей?
— Так зарегистрировались только четыре тысячи военных из двадцати. Шестнадцать тысяч вели себя как-то по-другому. Деньги выплачивались тем, кто пришел и физически встал на учет.
— Вы сказали, что к вам еще в начале событий приезжали эмиссары из Киева. Кто это был и что они вам предлагали?
— Был представитель президента Украины в Крыму, был командующий ВМС Украины и еще целый ряд чиновников. Они в основном прощупывали почву. Они пытались понять, что это вообще за зверь такой здесь образовался и чего он хочет. И я старался сделать всё от меня зависящее, чтобы ввести их в заблуждение относительно будущих планов. Я говорил, что мы собираемся остаться в составе Украины, но не можем признать правительство, которое нелегитимно пришло к власти. Что мы будем сохранять с ними экономические отношения, но мы придерживаемся Конституции и подчиняемся настоящему президенту. Мы за Украину, но против того беззакония, которое творится в Киеве. Это оставляло некоторые возможности для переговоров, что мне на тот момент и было нужно. Чтобы они уехали и доложили своему руководству, что в принципе с нами можно попытаться договориться.
— Чтобы они сразу не применили силу?
— Да.
— Я была в Крыму год назад, когда происходили все эти события. Я помню эту всеобщую эйфорию, люди надеялись, что их жизнь изменится к лучшему. Оправдались ли эти надежды? Нет ли сегодня у крымчан разочарования? Не жалеют ли они о своем решении войти в состав РФ?
— В основном не жалеют. Есть соответствующие опросы ВЦИОМ за декабрь, в которых около 90% говорят о том, что о своем выборе не жалеют. Но разочарования, безусловно, есть. Отчасти это связано с объективным усложнением жизни для значительной категории людей, отчасти — с некорректными ожиданиями, особенно у севастопольцев старшего поколения. Некоторые люди, неудовлетворенные последними 23 годами жизни, полагали, что их вернут в Советский Союз: с работающими заводами, государственными НИИ и так далее. Но мы живем сегодня в другой реальности.
— Уровень жизни вырос или понизился? Что с ценами, снабжением?
— Снабжение идет и из России, и из Украины. Из Украины по-прежнему поставляется много продуктов, а что касается молочных продуктов, то многие из них изготавливаются в Крыму. Цены выросли существенно. Уровень жизни для разных категорий людей изменился по-разному. У тех, кто работает в бизнес-структурах, в основном упал. Мало кто сумел адекватно поднять зарплаты своим сотрудникам в силу той экономической ситуации, которая есть в городе. При этом цены выросли примерно вдвое. Но есть значительное количество людей, у которых уровень жизни вырос. Пенсии и зарплаты бюджетникам были с ходу повышены в два раза. По тому же декабрьскому опросу, больше половины жителей полуострова говорили, что их материальное положение скорее улучшилось, чем ухудшилось.
— Если бы все эти события в Крыму не произошли, какая судьба его ждала? Вывод Черноморского флота, базы НАТО — это была реальная перспектива?
— На сто процентов. Более того, уже некоторые объекты в Севастополе расторговывались на сайте минобороны США.
— То есть как?
— Так. Был объявлен тендер на застройку. Министерство обороны США разыгрывало тендер на застройку определенных объектов на северной стороне Севастополя.