В личности Абдуллы бин Абдельазиза много привлекательных черт. Бедуин по происхождению и воспитанию, он запомнится его подданным как добрый, щедрый и справедливый правитель. Он не был мстительным, не был замшелым консерватором. Хотя Абдулла получил довольно скромное «домашнее» образование, за долгие годы пребывания на важных правительственных постах он приобрел немалый политический опыт и умение балансировать интересы влиятельных общественных группировок. Что и обусловило его восхождение к власти.
Смерть саудовского короля породила волну откликов. Западные СМИ по большей части настаивают на том, что король провел много важных преобразований, что он был реформатором по духу. Так ли это?
Когда рассуждают о реформаторском потенциале наследственного правителя, по сути дела держат в уме, что монархия – это тирания. Для давно прошедших веков такое понимание имело право на жизнь. Но современные монархии не строятся по принципу «государство – это я». Их можно сравнить с кораблями, густо обросшими бюрократическими моллюсками, и не сразу отзывающимися на повороты державного штурвала. Принципы действия государственной машины здесь те же, что и в любом развитом обществе.
Поэтому оценка деятельности почившего короля Саудовской Аравии как реформатора - явное преувеличение. Хотя объем власти его велик, даже король не может посягнуть на главные святыни - религиозные устои, традиции и культурные стереотипы, обеспечивающие стабильность общества. Все они подвержены изменениям, но темпы эволюции не превышают темпов изменения мира. Было бы удивительно, если бы за годы правления Абдуллы бин Абдельазиза (фактически с 1995-го, де юре - с 2005 года) саудовский социум застыл на месте. За эти годы королевство, как и весь мир, пережило несколько тихих революций - появление спутникового телевидения, мобильной связи, интернета. Но можно ли считать заслугой короля то, что он не препятствовал техническому прогрессу? Его действия и внутри страны и на международной арене были ответом на изменение обстановки, но не инициировали перемены. Один из немногих примеров активного вмешательства в события - щедрое подпитывание антиасадовских сил в Сирии, приведшее к разрастанию их экстремистского крыла и, в конечно итоге, к созданию «Исламского Государства». Но вряд ли кому-то придет в голову назвать такую политику мудрой и продуманной. Недавнее нападение ИГИЛовцев на пограничный пост королевства переполошило саудовцев, они импульсивно решили отгородиться от новоявленного халифата почти тысячекилометровым забором, который будет стоить не меньше того, что было влито в кровеносную систему этого монстра.
Почему же покинувшего сей мир монарха объявляют реформатором? Оттого что впервые назначил несколько женщин в Совещательный совет, а одну даже сделал министром? Оттого что при нем чуть было не сняли запрет на вождение автомобилей для женщин? Оттого, что критически настроенному блогеру дали всего 50 ударов палкой, а оставшиеся 950 отсрочили? Вероятно, западные СМИ могли бы провозгласить его революционером, если бы в годы его правления разрешили продавать спиртное в пятизвездочных отелях, а еще лучше – узаконили гомосексуализм. Во всяком случае, для западных лидеров именно последний пункт служит лакмусовой бумажкой прогрессивности.
На самом деле восхваление короля Абдуллы как реформатора адресовано двум главным адресатам. Первый - западное общественное мнение, для которого Саудовская Аравия пока еще не кажется привлекательным союзником. Второй и главный - правящая элита королевства, которой ясно указывают, в каком направлении ей надо двигаться.
Но она - эта элита - и так без подсказок знает, что менять что-то придется. Но без спешки. В стиле покойного Абдуллы...