– Какой будет межсирийская встреча, готовящаяся в Москве? Есть ли какие-то подробности?
– Она имеет характер предварительной консультационной встречи или контактов представителей различных групп сирийской политической оппозиции и гражданского общества с представителями правительства Сирийской Арабской Республики (САР) на «московской площадке», которую предоставляет министерство иностранных дел РФ. Мне выпала честь получить поручение руководства МИД быть модератором на этой встрече. Она будет длиться четыре дня – с 26 по 29 января и состоять из двух частей. Первая часть – 26-27 января – это встреча между представителями сирийской политической оппозиции и гражданского общества без участия представителей правительства. А 28-29 числа к ним присоединится делегация правительства САР, то есть делегация режима.
Состоится свободный диалог на московской площадке с открытой повесткой дня для обсуждения всех вопросов, связанных с возможным сирийским урегулированием. Это инклюзивный диалог без предварительных условий. Более того, как можно видеть из формата самой встречи, МИД РФ предоставляет только площадку, то есть сами сирийцы будут обсуждать все вопросы, связанные с противодействием терроризму и политическим урегулированием. Я проинформирован (при этом я представляю не какую-либо государственную структуру, а гражданское общество, и выступаю в скромной роли модератора всех заседаний) о том, что московский диалог не является альтернативой женевскому процессу, или женевским встречам, которых, как известно, было две, и вторая закончилась ничем. Было Женевское коммюнике от 20 июня 2012, которое было одобрено резолюцией 2118 Совета безопасности. Россия привержена принципам этого коммюнике, и встреча проходит в рамках этой приверженности, на основе этой приверженности, но без какого бы то ни было вмешательства извне, потому что отсутствие вмешательства извне во внутрисирийские дела – это еще один принцип, которым, как мне видится, руководствуется российская дипломатия. Такой подход мне лично представляется очень привлекательным и конструктивным.
И, насколько я знаю, эта встреча не просто не является альтернативой «Женеве», наоборот, она может послужить площадкой для какого-то прыжка к «Женеве», для того, чтобы вернуться к женевскому формату, если у сирийцев получится хоть о чем-то между собой договориться. Сегодня совершенно очевидно: нужно договариваться, нужно прекратить кровопролитие, потому что понятно, что сирийские патриоты есть с обеих сторон конфликта (или даже с нескольких сторон конфликта, если можно так сказать): со стороны и оппозиции, и правительственных сил, тех, кто верен правительству. Среди оппозиции есть патриоты, и я надеюсь, что те люди, которые согласились приехать в Москву, как раз будут вести диалог с позиций сирийских патриотов, заинтересованных в сохранении целостности своей страны и прекращения братоубийственного кровопролития.
Приглашения, которые были отправлены министерством иностранных дел деятелям оппозиции для участия в этой встрече, были отправлены на индивидуальной основе. То есть люди, которые приедут на эту встречу, не будут представлять какие-то организации. Я не берусь предугадывать, но я думаю, что если они захотят выразить какое-то консолидированное мнение своей организации, то они смогут это сделать, но они приглашены на индивидуальной основе, чтобы не создавать какой-то дух соперничества и чтобы не было эксклюзивности – какая организация более важная, а какая-то менее важная. Мне кажется, что те, кто не приедут, – может быть, есть такие люди, которые не примут это приглашение – себя изолируют и покажут себя не в очень приглядном виде, потому что речь идет именно об открытом диалоге.
Никто ничего не навязывает, никто не ставит никаких предварительных условий, и мне кажется, что есть, как минимум, две составляющие такого диалога. С одной стороны, это противодействие страшному терроризму и экстремизму, в частности, в лице ИГИЛ и других некоторых организаций, которые угрожают и режиму, и умеренной оппозиции. С другой стороны – совершенно очевидная потребность в обновлении, реформах, в каких-то еще подвижках для того, чтобы сблизить позиции сторон и сделать возможным политическое урегулирование, которому нет альтернативы. Любой диалог – дорога с двусторонним движением. Но все должны решить сами сирийцы – им здесь никто не собирается ничего навязывать. Это, наверное, и будет ядром такой встречи, а моя скромная задача – просто вести заседания и позволить каждому высказать свое мнение.
– Если говорить о содержательной части встречи, есть ли какая-то определенная повестка дня?
– Нет, это диалог с открытой повесткой дня, никаких вопросов организаторы встречи не ставят. Сами сирийцы решат, что им обсуждать. Это национальная повестка дня, которую определяют сами участники встречи.
– Но примерно она будет включать не только политические вопросы, но и проблемы терроризма, как вы уже сказали?
– Я надеюсь, что они будут это обсуждать, но я хочу повториться, что сами сирийцы должны решить: что обсуждать, а что не обсуждать. Им предоставляется «московская площадка», которая дает возможность честного и откровенного политического диалога на основе приверженности сирийскому патриотизму, спасения страны от междоусобицы, обсуждения возможностей выхода из этого кризиса и нахождения какого-то компромисса. Наш народ связывают с народом Сирии исторические узы дружбы, мы принимаем близко к сердцу сирийскую трагедию, и если эта встреча поможет решению хотя бы части гуманитарных проблем, на данном этапе это уже будет хорошим результатом.
– Можно ли уже сейчас сказать, какая оппозиция будет точно представлена на этой встрече? Создается такое впечатление, что Национальная коалиция не в большом восторге от этой инициативы.
– Дело в том, что произошли большие изменения в руководстве самой Коалиции, появился новый лидер – уже далеко не первый, но я не почувствовал со стороны ее руководства отторжения российской инициативы. Может быть, я что-то пропустил. Мне кажется, что приедут люди самые разные, но повторяю, суть в том, что приглашение отправлено каждому в его индивидуальном качестве, не как лидеру или представителю группы, которая будет претендовать на то, что она является единственным законным представителем сирийской оппозиции. Тем более, что в резолюции Генассамблеи в свое время, когда была создана Коалиция, об этом ничего не говорилось. Просто приветствовалось ее создание, и наши западные партнеры говорили о Национальной коалиции как о представителе сирийского народа, а не как о единственном законном представителе. Поэтому мне кажется, что сценарий, который выработала российская дипломатия, очень правильный. Каждый оппозиционер приезжает и представляет сам себя. Хочет он сказать, что его позиция отражает мнение его организации – почему бы нет? Пожалуйста. Опять же, мы не вмешиваемся в это.
– Кто-то из оппозиции уже подтвердил свое участие?
– Насколько я знаю, подтвердили достаточно много приглашенных. Кто-то колеблется, кто-то, может быть, потом присоединится, но я пока не уполномочен передавать такую информацию.
– На своем брифинге в декабре официальный представитель МИД РФ Александр Лукашевич заявил, что на встрече будут только те оппозиционеры, которые настроены на конструктивный диалог, то есть не будут призывать к смене режима. Было ли это обязательным условием участия?
– Мне представляется, что обязательным условием участия является приверженность Женевскому коммюнике, а в нем ничего не сказано ни о каких личностях, не сказано, что кто-то исключается, поэтому здесь нет обсуждения личности – есть конструктивное обсуждение путей выхода из кризиса. По-моему, никто не навязывал никаких предварительных позиций. Наоборот, встреча основана на принципе отсутствия каких бы то ни было предварительных условий. Иначе невозможно сесть за стол: одни будут настаивать на одном, другие на другом. Кто принял эту логику – тот приезжает. Так я себе это вижу, но я повторяю, что не выражаю какую-то официальную точку зрения.
– Официальный Дамаск уже подтвердил свое участие во встрече. Известно ли, представители какого уровня будут со стороны правительства?
– Точно пока неизвестно. Сирийская сторона пока не сообщила, кто будет участвовать.
– Как она вообще оценивает перспективы этого мероприятия?
– Судя по тому, что официальный Дамаск приезжает сюда, это уже большой шаг вперед, это уже демонстрация того, что он готов к переговорам с оппозицией. Это уже хорошо на той платформе, о которой я уже рассказал.
– На ваш взгляд, готов ли Дамаск делать сейчас какие-либо уступки оппозиционерам?
– Я бы не взялся предугадывать результаты, но, понимаете, если люди собираются сесть за стол переговоров, понятно, что они не могут до бесконечности повторять одно и то же. Ясно, что они зачем-то приезжают сюда, что они готовы что-то обсуждать. Я не берусь называть это компромиссом или еще каким-то решением, но тот факт, что люди открывают политический диалог, означает, что они готовы обсуждать проблемы. Это очень хорошо. И Москва подчеркивает здесь свою роль, потому что она дает такую возможность. Пусть приедут не все, кого пригласили, но какая разница? Сколько бы ни приехало и какого бы уровня представители ни приехали представители с сирийской стороны – это уже шаг вперед. Может быть, будет – я надеюсь – какое-то продолжение этого процесса. Посмотрим.
– Кто принимает участие во встрече со стороны России?
– Со стороны России – только модератор.
– Приедет ли спецпредставитель генсека ООН по Сирии Стаффан де Мистура?
– Я этого не знаю. Насколько я знаю, непосредственное участие де Мистуры в самой встрече не было заложено в том приглашении, которое МИД России направил возможным участникам. Но роль де Мистуры в принципе велика. Поэтому в приглашении подчеркнута полная поддержка российской стороной его усилий.
– Как вы лично оцениваете шансы этой встречи, учитывая опыт предыдущих мероприятий такого рода?
– Я исхожу из того, что если люди садятся говорить, это уже хорошо, потому что они хотя бы не стреляют друг в друга и принимают другую сторону как партнера. Речь идет не о том, что они принимают все, что этот партнер делает, но, во всяком случае, они готовы что-то обсуждать. Запущен процесс (я надеюсь, что это так), а это уже хорошо.
– Чем эта встреча будет принципиально отличаться от других подобных переговоров? Только своим консультативным характером?
– И тем, что она проходит на «московской площадке». А также своим форматом, в первую очередь тем, что она будет более неформальной, свободной, скорее всего, даже более представительной и более инклюзивной, чем то, что было раньше.