На золотистом кружке латуни выбита надпись: «Наше дело правое. Мы победили». В центре - профиль Сталина. Это медаль «За победу над Германией». Колодка обтянута полосатой муаровой лентой: три черные полоски и две оранжевые. Это та самая лента, которую сейчас на Украине называют «колорадской».
Разбирали антресоли, и на глаза попалась зеленая коробка из-под лото, в которой бабушка хранила семейные фотографии и медали. Сколько я себя помню, помню и эту коробку. Медаль на оранжево-черной ленте тоже там лежит. Она принадлежала моей бабушке.
Если бы дедушка дожил до победы, у него тоже была бы такая медаль. Дедушка был героической личностью, свято верил во все идеалы своего времени. Думаю, одной медалью дело бы не ограничилось. Но он погиб в самом начале войны, в октябре 1941 года. Сгорел в адском огне Вяземского котла.
Дед был военным корреспондентом, литсотрудником армейской газеты «К Победе». Он мог спастись. Его друг, который после войны стал известным советским писателем, редактором крупного журнала, каким-то образом получил информацию о реальном положении дел на фронте, и сбежал в тыл. Он и деда звал с собой: транспорт был. Бежать предполагалось тайно от остальных товарищей, потому что всем, ясное дело, места бы не хватило. Но дед, будучи романтиком и идеалистом, от роскошного предложения отказался и погиб вместе со всей редакцией газеты «К Победе» и со всей 19-й армией. Так бабушка осталась одна.
(В биографии известного советского писателя говорится, что он был то ли ранен, то ли контужен, и в момент гибели редакции лежал в госпитале; но мы-то знаем, как все было на самом деле).
Семейное предание гласит, что бабушка с маленьким папой на руках в 41-м прошла пешком по военно-грузинской дороге до Тбилиси. Зачем такой экстрим? Причина кроется опять-таки в нашем фамильном идеализме. Сначала они бежали в Минводы, но там эвакуацией командовал какой-то наш родственник. Казалось бы, повезло. Но родственник, будучи честным советским человеком, считал, что своих близких надо спасать в последнюю очередь. Так они и сидели в Минводах, пока немцы не разбомбили железную дорогу.
А родственник таки допрыгался: он ведь не только не вывозил свою семью, но и не давал транспорт разным уважаемым и вооруженным гражданам для вывоза нажитого непосильным трудом имущества. Он считал, что сначала должны уехать люди, а уж потом – барахло. В результате кто-то из обиженных граждан его попросту застрелил.
От деда осталось несколько фотографий, присланных с фронта. Черновик романа (дед мечтал стать писателем) пропал в суете эвакуации. Бабушка жила, стиснув зубы. Ее сердце остановилось во время операции 22 июня: именно в тот день, который разрушил бабушкину жизнь.
Так уж случилось, что большинство журналистов, писателей и поэтов, погибших вместе с моим дедушкой, были евреями (а сбежавший писатель, к слову, русским, но я ни на что не намекаю). Видимо, немцы первыми почувствовали в евреях что-то глубоко колорадское и даже предложили эффективный способ борьбы с этим явлением. Убив военкоров армейской газеты «К Победе» на фронте, немцы пришли за их семьями. Убили жен, матерей и детей. Наша семья спаслась чудом. Но не вся. Старенький пра-пра-дедушка был уже слишком слаб, чтобы эвакуироваться (ему было 96 лет), и остался дома. А немцы подходили все ближе, и все уже знали, что произойдет, когда они войдут в город. И он покончил с собой.
Сейчас в сети идут бурные дискуссии о колорадах. Употреблять это слово не стесняются даже некоторые люди, называющие себя правозащитниками (они будут это отрицать, но у нас все ходы записаны и все скриншоты сохранены). Как внучка колорадов, я с интересом наблюдаю за этими дискуссиями. Дискуссии о колорадах плавно перетекают в размышления о жидобандеровцах. Получается, что колорадам противостоят жидобандеровцы. Причем, по мнению прогрессивной общественности, в этой битве силы мирового добра – на стороне жидобандеровцев.
Первым в качестве жидобандеровца официально зарегистрировался, по-моему, журналист Аркадий Бабченко. По бандеровцу вопросов нет, а почему «жидо»? А вот, оказывается, почему: «Бабушка на вопрос о национальности уклончиво улыбалась и таинственно намекала то на греческую, то на цыганскую кровь. Все делали вид, что верили. Но фига там греха таить - еврейка была наша бабушка. По себе чувствую».
Аркадий, не морочьте голову себе и людям. Ваша бабушка не была еврейкой. Или же была настолько задавлена антисемитским хохляцким окружением, что даже сама себе боялась признаться, кто она есть. То есть по факту утратила свою национальную идентичность. Настоящая еврейская бабушка не стыдится своего происхождения, не намекает внуку «то на греческую, то на цыганскую кровь». Моя мне все объяснила, когда мне было пять лет. И если бы я когда-нибудь назвалась «жидобандеровкой», бабушка меня бы собственными руками удавила.