— Для постороннего человека само словосочетание «математическая история» звучит парадоксально...
— Этим новым направлением особо активно занимаются в США и России. У нас в стране первый опыт подобного подхода к исследованию исторических процессов относится к 1996 году. А несколько лет назад в нашем институте состоялась большая международная конференция.
Специалисты-«матисторики» работают по трем основным направлениям:
— подробное моделирование исторических процессов;
— анализ исторических альтернатив (а что было бы, если бы...);
— прогноз событий (что следует делать, чтобы...).
Война нефти против угля
— Со времен Геродота люди, рассуждая об исторических событиях и перспективах, полагались на некие традиционные установления: вот эта нация агрессивная, а эта — не агрессивная; этот народ — великий, этот — не великий... Однако потом выяснилось, что такие «аксиомы» не совсем правильны. Исследователям стало понятно, например, что некоторые войны начались потому, что на какой-то конкретной территории упала урожайность, и кормить народ там оказалось нечем.
— То есть историей «рулит» демографический процесс?
— У нас, людей, есть некая экологическая ниша, в которой мы живем. Потом на каком-то этапе нас становится слишком много, и ее ресурсов на всех уже не хватает. Оказавшемуся в такой ситуации племени, государству нужно либо напасть на соседей и забрать у них недостающее, либо захватить новую колонию, либо найти новые ресурсы на своей территории. Как найти? Опираясь на новые технологии. Один из ярких примеров в истории человечества — неолитическая революция. Как утверждают палеодемографы, тогда численность племен настолько возросла, что места в удобных для проживания, охоты и собирательства уголках всем людям уже не хватало. Возник кризис перенаселения, над людьми нависла угроза гибели. Однако из столь критической ситуации был найден революционный выход: человек освоил одомашнивание скота и земледелие.
Та же закономерность работала и дальше. По сути дела, на протяжении всей своей истории мы «выедаем» одну экологическую нишу и пытаемся найти и освоить следующую. Но для этого нужны новые базовые технологии, а их внедрение зачастую невозможно провести мирным путем. У той же Первой мировой войны была именно технологическая подоплека.
— «Война заводов»? Наш Обуховский против германского концерна Круппа?..
— Копайте глубже! Мир тогда был однополярным — так же, как и сейчас. Только в ту пору первенствовала Великобритания. За счет чего было обеспечено ее доминирование? За счет владения энергоносителями. В то время главным источником энергии для промышленных нужд, для транспорта был уголь. И Великобритания являлась мировым угольным монополистом: во всех крупных портах мира компании, снабжающие суда углем, были английскими.
Однако на рубеже ХХ века появились новые технологии, и заявил о себе новый источник энергии — нефть. А появившаяся новая техника — автомобили, самолеты — на угле работать уже не могла. К этому же времени созрели и новые государства-хищники, претендующие на лидерство: США, Германия и отчасти Россия. Благодаря таким «тектоническим сдвигам» стал актуален вопрос: ради чего терпеть Англию с ее огромной, но уже явно неэффективной угольной структурой? То есть возникли некие технологические предпосылки передела мира, а сама Британия, естественно, активно выступила на защиту своего статус-кво. По сути дела, Первая мировая война — это война нефти против угля.
Англичане, ставшие одними из главных инициаторов той многолетней военной страды, вначале не осознавали ее грядущих масштабов и трагических последствий. Причиной тому — две роковые ошибки в стратегических расчетах. Островитяне полагали, что у их главных противников, германцев, нет двух ключевых ресурсов, необходимых для ведения боевых действий на современном техническом уровне: нет нитратов, без которых невозможно изготовить взрывчатку для боеприпасов, и нет каучука для производства резины, которая нужна при изготовлении автомобильных шин, оплетки проводов для новейших электрических систем... И то и другое стратегическое сырье добывалось и поставлялось тогда под строгим контролем Англии, а значит, по мнению лондонских стратегов, еще до начала войны Германия ее уже проиграла! Однако немцы смогли найти выход из ситуации. Их ученые создали синтетический каучук, разработали технологию синтеза аммиака, который необходим для изготовления нитратов.
— Если бы англичане просчитали возможность подобного германского «технического чуда», война бы не разразилась?
— В чем коварство мировых войн? В том, что в отличие от локальных военных конфликтов, которые все-таки имеют определенную шаблонность, здесь мы имеем дело со сложной системой. Не удается заранее просчитать ее до конца, определить те последствия, которыми чревата данная военная эпопея. А они могут быть совершенно губительны. Лидеры мировых держав в ситуации с этими глобальными войнами напоминают плохих учеников дирижера: взмахивают палочкой, не представляя себе всех последствий такого действия. Ведь они, по сути, пытаются спланировать то, чего никогда еще не случалось.
— Существует ли некий катализатор, который способен спровоцировать масштабную войну?
— Известный русский ученый Николай Кондратьев полагал (и это подтверждается на практике), что капиталистическая экономика развивается циклами. Периодически возникают кризисы, когда нужно сбросить старые технологии, старую промышленность и заменить их новыми. В этих условиях экономические механизмы уже не работают: их недостаточно в столь обострившейся ситуации. Зато именно в такие кризисные периоды появляется наибольшая вероятность войны. То есть экономическая логика ясно говорит: когда одни технологии уступают свои лидирующие роли, а на их место уже готовы прийти новые, вероятность кризиса, военного конфликта очень велика.
История показывает, что прогресс человечества связан с простой схемой: возникшая для государства угроза глобального военного конфликта заставляет страну готовиться к нему — она «сбрасывает» промышленность, использующую старые технологии, и активно создает на освободившемся месте новую.
Россия: объект или субъект?
— В условиях нынешнего обострения международных отношений, конфронтации Америки и России многие задаются вопросом о реальности угрозы Третьей мировой войны…
— Еще в 1930-е гг. уже упомянутый мною выдающийся экономист Н.Д.Кондратьев предложил теорию длинных волн технологического развития. Согласно ей, глобальные войны и революции возникают в связи с назревшей сменой так называемых технологических укладов. Каждый уклад характеризуется несколькими ведущими отраслями экономики. До настоящего времени специалисты выделили пять укладов.
С чем связан нынешний кризис в мировом сообществе? Страны, занимающие лидирующее положение в техническом и экономическом развитии, начали переход из V уклада в VI.
Существующий сейчас V технологический уклад развивается с 1970-х годов. Ключевые его отрасли: микроэлектроника, компьютеры, малотоннажная химия, телекоммуникации... Характерные для VI уклада отрасли: биотехнологии, нанотехнологии, робототехника, полномасштабные системы виртуальной реальности... Этот набор новых технологий пока еще не готов к вложению в него крупных капиталов «естественным» путем, но у лидеров бизнеса есть соблазн, не откладывая дела в долгий ящик, закачать туда большие деньги и получить соответствующую отдачу. Каким образом? Тут может помочь развитие масштабного военного конфликта. Как только начинается война, возникают нерыночные механизмы развития экономики, поэтому, чтобы раскрутить эти новые технологии, нужна война. То есть, по сути, мы находимся сейчас в той же ситуации, что и мир 100 лет назад, накануне Первой мировой.
— Кто будет главными игроками на современной мировой шахматной доске?
— Расчеты показывают, что наступивший XXI век — это время противостояния крупных цивилизаций — объединений, у которых внутренний рынок насчитывает не менее 400 миллионов человек, а валовой внутренний продукт превышает 20 триллионов долларов. В соответствии с этими критериями пока можно назвать троих кандидатов: 1) США с ее странами-соседями Канадой и Мексикой; 2) европейское сообщество; 3) Китай. То есть сейчас существует три субъекта мировой политики, между которыми, собственно, все и должно разыгрываться, — мы же говорим о Третьей мировой войне.
В чем сила США? Это огромное милитаризованное государство, которое имеет военные базы по всему миру. Кроме того, это страна, осознающая свою субъектность. Страна, которая занимает доминирующее положение в мировом информационном пространстве: согласно социологическим опросам, 69% граждан мира одобряют действия Белого дома. В чем слабость Америки? Односторонняя, «пустотелая» экономика (Штаты очень мало производят продукции на собственной территории). Страна хочет лишь оплачивать боевые действия, помогать техникой, но не готова воевать. И, наконец, огромный американский эгоизм, который мешает адекватно оценивать ситуацию.
Теперь — по поводу Европы. Здесь все хорошо, кроме одного: у Европы большие проблемы с самоидентификацией. То есть европейцы не мыслят себя как единая цивилизация. Одни страны — так, другие — сяк... Старый Свет на самом деле не осознает своих общих приоритетов, ценностей, ограничений. Кроме того, ЕС слишком расширился, и вследствие его неоднородности могут возникнуть большие проблемы. Например, в Европейский союз введены к настоящему времени очень слабые государства с явно ущербной социальной ситуацией (те же прибалтийские республики узаконили наличие «неграждан»!).
Зато Китай сейчас на взлете. Это очень динамично развивающееся государство. К серьезным китайским «аргументам» следует отнести и огромные золотовалютные запасы страны.
Поднебесная активно наращивает свои экономические и технологические «мускулы», чтобы занять лидирующие позиции в мире. Между тем как США уже не имеют явно выраженного технологического лидерства. Некоторые другие страны (в первую очередь все тот же Китай) догоняют их в сфере высоких технологий — то есть той самой сфере, которая определяет приоритеты грядущего VI уклада и в перспективе будет использоваться для военных нужд. Поэтому американские «ястребы» говорят, что на решение «проблемы Китая» у них есть максимум 5 лет.
— Решение проблемы — это военный конфликт?
— У Америки, чтобы разгрести нависшую над ней массу глобальных проблем, есть лишь два возможных стратегических хода: война и экспорт нестабильности. Смею утверждать: нанося нынешний удар по экономике Украины и России, США на самом деле пытается ударить по Китаю.
— В вашем списке главных действующих лиц современной геополитики нет России...
— Давайте взглянем на экономический потенциал нашей страны. Если в советские времена он составлял 60% от ВВП США, то сейчас — всего лишь 6%. В военном плане (если вынести за скобки ядерные силы) по обычному вооружению, согласно оценкам экспертов Академии военных наук, потенциал России относится к потенциалу блока НАТО как 1:60. То есть Россия, как ни горько это констатировать, сейчас не является уже субъектом мировой политики, а всего лишь ее объект. В этом сложность для нас: страна должна быть готова ко многим сценариям развития событий. В такой ситуации у государства должна быть не стратегия тигра, которого все боятся, а стратегия скунса, с которым лучше не связываться.
Поэтому очень важно, если мы хотим, чтобы Россию в конце концов не растащили на куски, искать друзей и союзников. Тут в первую очередь можно говорить об Индии и Бразилии. Развивающееся сотрудничество с ними в рамках проекта БРИКС — этот реальный шанс, что в мировой шахматной партии начала XXI века появится еще один, четвертый субъект-игрок.
Офисная битва
— После ваших пояснений о смене укладов создается впечатление какого-то автоматического включения войны. А от первых лиц государств, от правительств разве ничего не зависит?
— Когда принимаются столь ответственные решения — о вступлении в войну, лидер государства, конечно, должен предварительно узнать мнение военных. Но, кроме того, ему следует выслушать еще экономистов, социологов: а выдержит ли страна, ее население, такую встряску? Впрочем, нельзя забывать и о современных представлениях о «прогрессивной» войне.
Яркий пример — боевые действия в Ираке, произошедшие в начале 2000-х. Фактически это была уже война нового поколения. Ее выиграли не те полмиллиона солдат, которых США ввели на территорию Ирака, и не их 300-тысячный резерв. Войну фактически выиграли две тысячи специалистов, которые, оставаясь в Штатах, руководили действиями техники, наводили на цели американские беспилотники, блокировали иракские системы управления...
Вполне возможно, что супертехнологичные войны будущего — это не уничтожение тысяч и миллионов людей бомбами, ракетами, снарядами, как мы видим в истории ХХ и начале нынешнего XXI веков, а лишь нейтрализация нескольких десятков человек — тех, кто управляет страной и ее «умными» военными системами. Что касается ядерного оружия, то если в прошлом столетии атомные бомбы имели статус «оружия сильных», то в наступившем столетии они превратятся, судя по всему, в «оружие последней надежды».
США, нынешний мировой лидер, — это страна, чьи граждане уверены в собственной первоклассности и абсолютной полноценности. Именно такая уверенность позволяет им искренно считать: вот мы сейчас немножко разбомбим это «неправильное» государство и принесем, таким образом, его населению истинную демократию…
— А своих парней, которые при этом погибнут, им разве не жалко?
— У меня была возможность побеседовать с американскими военными. Спрашивал, как им представляется новая война. В ответ услышал следующее: специалист приезжает утром в «военный офис», включает свой компьютер и работает на нем — наводит ударные беспилотники на вражеские объекты, дает команды на запуск ракет, которыми взрывает грузовики и танки противника... Но все эти баталии разворачиваются где-то там, на территории неприятеля, за тысячи километров от самого офисного вояки. По истечении положенных по трудовому законодательству 8 часов боевая вахта кончается, приходит сменщик, который занимается тем же... В общем, все похоже на компьютерную игру-«стрелялку». Вот такая война, удаленная от крови, увечий, людских мучений и смертей.
Сейчас в обществе, в руководстве государств — огромное переразвитие рационального начала при оценке возможных военных ситуаций: давайте подсчитаем, сколько у нас погибнет, сколько у противника погибнет, каких денежных затрат потребует то, каких — это... На мой взгляд, шансы, что мы сейчас сможем избежать глобальной войны и выживем, в огромной степени зависят от того, насколько нам удастся подтянуть уровень гуманитарной составляющей нашей культуры до современных технологических и технических возможностей.
Принимая важнейшие решения, чреватые развитием глобальных военных конфликтов, лидеры стран должны слушать не только технарей-естественников, которые знают, как решить проблему, но и гуманитариев, которые знают, что надо делать. Бисмарку принадлежит фраза о том, что войны выигрывают приходской священник и учитель. Но мы неправильно понимаем смысл высказывания знаменитого канцлера: священник и учитель выигрывают не войны, а мир.
— Значит, нужно назначить вершителями истории этих самых гуманитариев, а экономистов и политиков задвинуть куда подальше?
— Проблема гуманизации сейчас является общечеловеческой. Нынешние люди в массе своей просто не могут вообразить самих себя на месте тех, кого вот прямо сейчас где-то там на Ближнем Востоке, на Украине бомбят, расстреливают. Не могут примерить на себя роль такой жертвы: «Бывает... Ошибка... Ничего страшного!» И пока все те, кто принимает важнейшие решения войны и мира, мыслят на уровне подсчета количества самолетов и ракет, настоящая «человеческая» человечность будет оставаться «за кадром».
Есть экономическая логика событий, есть технологическая логика. И в рамках одной, и в рамках другой сейчас действительно мир идет навстречу Третьей мировой. Но есть еще и третья логика. Ведь в прежние годы «холодной войны» как-то удалось договориться, например, о запрете испытаний ядерного оружия в атмосфере, было запрещено на международном уровне химическое оружие...
— Что же остается в сухом остатке по итогам нашего разговора?
— А в сухом остатке — вот что. Действительно, существуют объективные предпосылки того, что человечество будет втянуто в глобальный военный конфликт. Но тем не менее есть возможность этого избежать и пойти «обходным путем» — хотя он и более долгий. Что бы ни творилось в мире, однако ключ к спасению от Третьей мировой — в наших собственных руках. Сейчас важно осознать сложность существующей ситуации и включить человеческий «предохранитель». Мы сами творцы своего счастья. Или несчастья.