В средние века отношения между двумя королевствами были далеки от добрососедских. В шотландской истории выделяется две войны с англичанами за независимость страны. Первый раз отстоять королевство шотландцам удалось в 1328 году с подписанием Нортгемптонского договора — после 32-летнего конфликта. Однако спустя всего пять лет после заключения мира английский король Эдвард III, подписавший договор, при поддержке некоторых представителей шотландской знати вновь развязал кровопролитие. В 1357 году завершилась вторая война за независимость Шотландии, в результате которой жители страны были обязаны выплачивать огромные суммы английскому королю. Однако на протяжении более чем двухсот лет королевство оставалось самостоятельным, и им правил свой монарх.
Ситуация изменилась в 1603 году, после смерти бездетной английской королевы Елизаветы I. Престол, за неимением прямых наследников, достался ее дальнему родственнику — сыну шотландской королевы Марии Стюарт, казненной англичанами в 1587 году (она, к слову, пыталась сместить с трона Елизавету). А ранее, еще в 1567 году, сама Мария Стюарт под давлением своих противников отреклась от шотландского престола в пользу сына. Так сложилась ситуация, что один человек взошел на престолы сразу двух королевств — это был Яков I. Случайность обернулась традицией — вторым королем Англии и Шотландии стал Карл I, сын Якова, и с тех пор королевский титул «распространялся» сразу на две страны. Не стал исключением и период Английской республики — с 1649 по 1660 гг., — когда монархия была упразднена: например, протекторат Кромвеля распространялся и на Англию, и на Шотландию (и к тому моменту — также на Ирландию).
В начале XVIII века, когда престол занимала королева Анна, между Англией и Шотландией возникли принципиальные противоречия. Не имевшая детей Анна вынудила английский парламент принять «Акт о престолонаследии», согласно которому ее на троне должна сменить внучка Якова I София. В то же время шотландцы, у которых сохранялся собственный парламент, на это не согласились и приняли закон, согласно которому сами могли выбрать себе монарха, если королева не оставила потомства. В ответ англичане приняли «Акт об иностранцах», являвшийся по сути ультиматумом: либо Шотландия объединяется с Англией, либо все шотландские подданные на английской земле объявляются иностранцами, а против королевства вводятся, выражаясь современным языком, экономические санкции.
Конфликт завершился в 1707 году подписанием «Акта об унии», в результате чего было образовано Соединенное Королевство с общим парламентом.
Сегодня ни в Лондоне, ни в Эдинбурге не любят обсуждать вопрос, кто выиграл от этого объединения. Однако историки утверждают, что уния принесла Шотландии значительные экономические и социальные выгоды. Англия, раньше других овладевшая искусством строительства больших и надежных морских судов, активно торговала с другими странами, захватывала зарубежные рынки и стремительно богатела. Шотландия же
оставалась малонаселенной и отсталой аграрной страной. Союз с Англией открывал перед ней широкие возможности для быстрого развития. А англичанам он гарантировал мир и безопасность на всей территории крупнейшего британского острова.
Вопрос о независимости Шотландии встал в 1971 году после обнаружения нефтяного месторождения Брент у северных берегов страны. Спустя пять лет там уже начали добывать нефть, что лишь разогрело сепаратистские настроения. Сыграло свою роль и отсутствие политической самостоятельности. Упраздненный в 1707 году парламент, который в создавшихся условиях мог взять на себя функции по распределению доходов от нефтедобычи, на тот момент так и не был восстановлен, хотя и проводились не имевшие последствий голосования по этому поводу. Парламент шотландцам «вернули» лишь при Тони Блэре, в 1999 году, после принятия «Акта о Шотландии-1998». При этом его наделили обширными полномочиями, что, в свою очередь, позволило временно снять с повестки дня вопрос о независимости.
К этой проблеме вернулся в 2007 году лидер Шотландской национальной партии Алекс Сэлмонд. Однако из-за неудач на парламентских выборах — представители ШНП не набрали нужного им числа голосов — взяться за реализацию инициативы он с однопартийцами смог лишь в 2011 году. Спустя еще год Сэлмонд и премьер Британии Кэмерон подписали соглашение, назначившее референдум на осень 2014 года.
Лондон неоднократно критически высказывался на предмет голосования: Британию нельзя разломать, «как плитку шоколада», отмечал Кэмерон. По мере приближения референдума менялась и риторика британского правительства. «В ближайшее время вы увидите план действий, предоставляющий Шотландии больше полномочий», — заявил неделю назад британский министр финансов Джордж Осборн. Ему вторит в своей проникновенной колонке, опубликованной в издании The Daily Mail, и сам Кэмерон: «Только потому, что наши страны велики вместе, — не значит, что мы не можем быть еще лучше. Вот почему голосование «против» (отделения. — «МК») не значит, что это голосование за сохранение статус-кво, — «нет» не обозначает «нет изменениям». Это означает существенную дальнейшую автономию для Шотландии — большие новые полномочия по налогам, расходам и соцобеспечению будут переданы Шотландии».
На фоне обещаний Лондона и трогательных слов Кэмерона — «Наш союз драгоценен. Не разрывайте его» — все больше вопросов возникает к тем, кто инициировал референдум. Борцам за независимость удалось умело убедить людей в том, что страна уже готова отправиться в свободное плавание вне Соединенного Королевства. Алекс Сэлмонд и его партия построили свою кампанию главным образом на разогревании патриотических эмоций у 5,5 миллиона шотландцев. На их знаменах — имена короля Роберта I и Уильяма Уоллеса, национальных героев, успешно воевавших в XIII веке с англичанами за независимость Шотландии, а также поэта Роберта Бернса, который считается самым выдающимся выразителем души шотландцев. Что же касается насущных вопросов, то, по мнению инициаторов референдума, их страна вполне сможет обеспечить себя доходами от продажи нефти и газа. Однако четкой программы по устройству независимой Шотландии пока представлено не было — опубликованная с этой целью в 2013 году «Белая книга» проблем не решила. Останется ли Шотландия с фунтом стерлингов, заведет ли свою валюту или примкнет к зоне евро? Националисты хотят остаться в зоне английского фунта, но Лондон предупреждает, что этом случае Шотландии придется строить свою финансовую политику в соответствии с решениями Банка Англии. Как делить огромные британские долги? Будут ли у новой страны свои вооруженные силы, своя дипломатическая служба? Как будет решаться вопрос охраны границ? На все эти вопросы пока нет вразумительных ответов.
В экспертном же сообществе по поводу будущего независимой Шотландии — также резонные сомнения. За год до референдума эксперты британского Института налоговых исследований подсчитали, что уход из Соединенного Королевства обойдется Шотландии в 6 млрд фунтов. Причем почти половина этой суммы станет следствием резкого падения доходов от продажи нефти и газа в Северном море — как раз та сфера, где Сэлмонд рассчитывал преуспеть. Еще более грустную картину нарисовали эксперты из Национального института экономических и социальных исследований, по прогнозам которых шотландскую экономику ждут десятилетия кризиса. Основная причина в том, что процентные ставки по долговым обязательствам, которых у Шотландии уже немало, будут гораздо выше у независимой страны, нежели те, по которым она платит, будучи частью Соединенного Королевства. Кроме того, изменится и система распределения бюджетных средств — раньше налоги, собираемые в Шотландии, уходили в британское казначейство, которое и оплачивало ее расходы в соответствии с бюджетом. Зачастую это приводило к тому, что Шотландия получала из бюджета больше, чем отдавала. Теперь такая ситуация невозможна.
По мнению Кэмерона, в ООН, где у Великобритании есть кресло постоянного члена Совбеза, независимую Шотландию могут воспринимать как «маргинальную страну». А уходящий глава Еврокомиссии Жозе Мануэль Баррозу отметил, что Шотландии, в случае провозглашения независимости, может понадобиться «вновь» вступать в ЕС уже в новом качестве. И еще не факт, что ее туда примут. Сами шотландцы, очевидно, надеются на «автоматическое» пролонгирование членства страны в международных объединениях — только в новом качестве.
Все это, однако, будто бы не имеет значения — процент тех, кто готов высказаться в пользу независимой Шотландии, стабильно, пусть и понемногу, рос на протяжении всего периода перед референдумом, и сейчас голоса распределены почти поровну. По данным, опубликованным на днях лондонским институтом Survation, 48,5% шотландцев выступают за сохранение статус-кво, а за отделение от Великобритании намерены голосовать 42,2%. Еще меньшая разница наблюдается в результатах опроса, проведенного авторитетным агентством ICM Research: 40% — за независимость, 42% — против. Оба опроса показали значительное количество людей, еще не решивших, за что же отдать свой голос (9,3% у Survation и 18% — у ICM). Еще в январе этого года разница между сторонниками и противниками независимости составляла от 14% до 20% в пользу последних при доле сомневающихся в 16–30%. Тогда многие полагали, что референдум 18 сентября обречен, но теперь ясно, что результаты его абсолютно непредсказуемы. Напомним, если за отделение выскажется более 50% проголосовавших, Шотландия будет объявлена независимой страной 24 марта 2016 года. Дата выбрана не случайно — именно в этот день в 1603 году Яков I, уже ставший к тому моменту шотландским монархом, вступил на английский престол, ознаменовав новую веху в жизни двух королевств.