Перед глазами — интервью депутата Госдумы, заместителя председателя Комитета по конституционному законодательству и государственному строительству Вадима Соловьева. Соловьев — один из авторов думской инициативы, призванной возродить в российских школах политинформацию, наглядную агитацию и прочие атрибуты воспитания молодежи советских времен.
Соловьев говорит, что хочет вернуться в «нормальное время, к Андропову». Много было хорошего в советские времена, значительно больше, чем плохого, вспоминает депутат.
Что ж, я соглашусь, пожалуй, в чем-то с товарищем депутатом (так ведь правильно обращаться к человеку в советские времена?). Было кое-что хорошее. А именно: у людей глаза горели, не то что сейчас. Но на этом, пожалуй, и закончим. Потому что огонь огню — рознь. И зажечь огонь по-разному можно.
Я моложе многих народных избранников, тоскующих по «нормальным временам» (такое впечатление — наверняка, впрочем, лукавое, — что их в Госдуме абсолютное большинство). Но тоже «зацепил» и Брежнева, и Андропова. Прекрасно помню, как моя учительница русского и литературы Нина Тихоновна Субботина (если жива, кланяюсь ей в ноги за знания, которые она мне дала) плакала в день похорон Леонида Ильича. Она, кроме того что была хорошим учителем, занимала еще и исключительно важную в те времена должность — секретаря парторганизации школы. Поэтому плакать ей было положено. Помню траурную линейку: Нина Тихоновна говорила о том, какую громадную утрату в лице товарища Брежнева понес весь советский народ и каким борцом за мир во всем мире был любимый наш Леонид Ильич. И я ей, естественно, верил. Как настоящий пионер. И как настоящий патриот, сын советского офицера, воевавшего в Афганистане (за мир во всем мире).
У Нины Тихоновны я был на хорошем счету не только как ученик, но и как активист. Сначала, когда «пионерил», — был в родной московской школе заместителем председателя совета дружины (а ну-ка, кто помнит, что это такое?). Потом, уже комсомольцем, — членом школьного комитета ВЛКСМ (освежайте-ка свою память!). Проводил политинформации, организовывал слеты, выпускал стенгазету. Где-то в шкафу до сих пор лежат почетные грамоты того времени — как раз за «активное участие в патриотических мероприятиях».
Помню, когда принимали в комсомол в зале заседаний бюро Дзержинского райкома, нашел в себе силы не соврать, что у меня нет «троек». На вопрос об успеваемости, который кандидатам задавал сам первый секретарь, все отвечали: «Учусь на «хорошо» и «отлично»!» Врали: я почти всех знал — многие учились хуже, чем говорили. Но ложь была гарантией быстрого приема. А мой ответ вызвал неприятную заминку у членов бюро. Меня тоже в итоге приняли, но тогда и закралось в голову советского школьника первое сомнение в правильности того, что я, что все мы — и как — делаем.
Помню, конечно же, и Уроки Мужества. Именно так, с большой буквы, писали эти слова 1 сентября мелом на доске в классе. Приходил уважаемый ветеран, вспоминал войну, рассказывал о том, как Егоров и Кантария водрузили красное знамя над Рейхстагом. Это я уже много лет спустя узнал, что не они были первыми, а сержант Минин. Но об этом ни уважаемый ветеран, ни замечательная учительница истории Ирина Сергеевна Ходина нам не говорили. Хотя этот факт особо не скрывался историками войны. И документы соответствующие не были секретными. Просто они не вписывались в стройную цепочку из относительно невинных мифов и откровенной лжи о войне. Молчали ветераны, учителя и про преступление Сталина — катастрофу первых месяцев войны, и про заградотряды, и про штрафные роты. Про штрафбат я впервые услышал от дяди Толи, жившего в моем подъезде на первом этаже. 9 мая он выходил во двор играть в домино с мужиками, звеня тремя медалями «За отвагу» — высшей фронтовой наградой штрафника. На дворе был 82-й или 83-й год…
Помню, как и мой отец несколько раз по просьбе директора школы выступал перед учениками. Заходил в орденах в класс, но говорил какие-то странные, как мне тогда слышалось, вещи. Вроде должен был бы — про героизм советских солдат и офицеров в Афганистане. А говорил о том, что нехорошо ругаться матом, что нужно читать книги и заниматься спортом, аккуратно обходя больную для него тему.
Про спорт и прочий досуг для подрастающего поколения товарищ депутат Государственной думы, кстати, тоже вспомнил. Он считает, что надо открывать больше бесплатных спортивных секций, кружков, клубов по интересам. И здесь я, безусловно, с ним соглашусь. Но продолжу его мысль, если он не обидится: вот и примите, товарищ Дума, закон, по которому ребенка обязаны бесплатно принять в любую спортивную секцию, без «взносов», «благодарностей», откровенных взяток и прочих грязных дел, которыми ныне славятся российские детско-юношеские спортивные школы (да и школы вообще). Вы давайте не напутствием, а рублем помогите детским клубам, которые влачат жалкое существование. Нужен адрес целевой помощи? Извольте. Ярославский военно-патриотический клуб «Десантник», который много лет существует исключительно благодаря его руководителю Андрею Палачеву. За эти много лет я ни разу не слышал от Андрея, что ему кто-то помог.
Перед глазами — интервью депутата. И еще один документ, размещенный в открытом доступе в Интернете. Фотокопия секретной записки, направленной в ЦК КПСС председателем КГБ СССР товарищем Андроповым. В ней говорится о том, что членам семьи невозвращенца Корчного выезд за границу разрешать нельзя. Напомню (если и это забыто): известный советский шахматист Виктор Корчной после одного из международных турниров остался на Западе, отказавшись возвращаться в СССР (отсюда и пошел термин «невозвращенец», употреблявшийся в официальных партийных и государственных документах). Когда его жена и сын обратились с просьбой о выезде, записка Андропова стала причиной отказа на самом высшем уровне. Специальное постановление даже было по этому поводу.
Через четыре года Юрий Владимирович возглавит партию и государство. А семья Корчных воссоединится только через шесть лет после запрета на выезд, кажется, уже при Горбачеве (пусть меня поправят, если ошибаюсь). За это время сына Корчного, Игоря, успели исключить из института и приговорить к двум годам лишения свободы за якобы уклонение от призыва в армию.
Товарищи депутаты предлагают вернуться в «нормальное время, к Андропову, к Брежневу». Туда, где всем нам бессовестно лгали. И где бессовестно лгали мы сами. Про то, как хорошо учимся. Про продовольственную программу, которую так никогда и не выполнили, и вдоволь мы поели только после краха СССР. Про «мир во всем мире»...
Товарищи депутаты предлагают вернуться туда, где был Афган, унесший жизни тысяч наших солдат и офицеров, — непонятно ради чего. Ведь это именно при Брежневе там начали, а при Андропове продолжили воевать. Кстати, другой известный депутат на недавнем слете госактива в Крыму с трибуны громогласно заявил, что и не надо было выводить войска из Афганистана. Судя по всему, там никто из его родных не служил.
Товарищи депутаты предлагают вернуться туда, где родители и дети годами не могли быть вместе по милости государства, где сын нес наказание за отца.
Товарищи депутаты предлагают вернуться туда, где моя бабушка в семьдесят пять лет бежала из подъезда с большой матерчатой сумкой, чтобы успеть занять очередь за какой-то едой, которую завезли в магазин. И считала в кошельке мелочь. Когда мы завтра будем проводить политинформации в школах — давайте расскажем детям об этом. Вы и начните, депутаты, вы же так хорошо умеете говорить.
Патриотизм в молодом поколении воспитывается не пустозвонством пассажиров дорогих иномарок, а конкретными патриотическими делами. Например, отказом от привилегий, повышений чиновничьих зарплат и пенсий в нынешнее «судьбоносное для России время», как его окрестили сами товарищи депутаты. Или возвращением их родственников из-за границы. Чтобы приносили пользу Родине, у нас тут поля не паханы.
Но товарищи депутаты умные, это они нас считают тупыми — поэтому избирают другой путь патриотического воспитания масс, через политинформацию и наглядную агитацию.
Эти бегать с сумками в магазин не будут. Но в «нормальное время, к Андропову» — вернуться хотят. А я, нормальный человек и патриот своей Родины, не хочу. Потому что давно получил для себя всю необходимую политинформацию.