Конференц-зал Музея Берлинской стены вмещает от силы человек двести. Как там разместились пятьсот – известно одному Богу. И было похоже, что собравшиеся ждут явления народу кого-то на букву Х. Но хватит о Боге. Лучше – о человеке.
С двадцатиминутной задержкой (охрана расчищала проход по залу) со второго этажа по лестнице спустились родители Ходорковского, а потом и он сам. Сначала бывший глава ЮКОСа поблагодарил всех, кто поддерживал его, начиная с 2003-го, и организовывал его освобождение в последние недели и месяцы. И хотя это должно было быть сказано, пятьсот человек ждали другого. Многие, по-прежнему, надеялись услышать жесткие слова обиженного человека, готового стать главным оппонентом нынешней власти. Ходорковский их не произнес.
Да и должен ли был, в самом деле? Сегодня и сейчас?
Он не будет заниматься политикой, потому что «борьба за власть – это не мое…» Он не вернется в бизнес, потому что достиг в нем самой вершины, и выше не подняться. Он не обижен на Путина, потому что играл в жесткую игру, и таковы были правила. Это основные посылы Михаила Ходорковского. Но кто бы стал говорить обратное, не имея никакого представления, насколько реальна эта свобода, и насколько уже далеко учреждение, которое кто-то назвал исправительным. Тем более, что там, в учреждении, пока еще остаются товарищи и коллеги. Вряд ли к Лебедеву и, тем более, к Пичугину придет в два часа ночи гражданин начальник и скажет: «Вы свободны!» Все может быть, но мне кажется, что лимит исчерпан. Выбор сделан. На роль назначен Ходорковский.
Теперь многое зависит от того, сможет ли актер превзойти режиссера. В театре или в кино для рядового обывателя главный всегда – актер. Его любят, на него ходят. Те, кто ближе к подмосткам, понимают, что успех большинства актеров определяется масштабом таланта режиссера. Но есть исключения, которые только подтверждают правило. Есть артисты, которым режиссер нужен только для того, чтобы быть назначенным на роль. А дальше – пойдет действие, не прописанное в сценарии.
Ходорковский сейчас на сцене. Он сказал первые слова своей роли. Станиславские в зале возмутились: «Не верим!» Но это только начало. Потому что можно не заниматься бизнесом, но быть богатым (или иметь возможность не зарабатывать себе на жизнь – Ходорковский сам сказал об этом). Можно не бороться за власть, но оставаться в сознании многих магнитом, символом, кумиром. А это посильнее, чем всякая официальная власть. Тем более, что общественной деятельностью бывший глава ЮКОСа заниматься не отказывается, и даже наоборот, хочет этого. А потом ведь через десять лет ему будет только 60…
Хотя о чем это я? Президентом Ходорковский не станет в России никогда. Тому есть два объяснения. Во-первых, у него слишком длинная фамилия. В истории нашего государства, если мне память не изменяет, четырехсложной фамилии не было ни у кого из царей, генсеков и президентов. И в этом смысле сломать традицию гораздо сложнее, чем кажется.
Ну а вторая причина в берлинском воздухе витала сегодня, а над Россией – всегда на протяжении последних десяти лет. Бизнесмен, олигарх, да еще и нечистый на руку… Это приклеилось надолго, вероятно, до конца жизни.
И все же рискну предположить, что Ходорковский выйдет за рамки роли. И сыграет гораздо ярче, чем это ему отведено. И в политике, и в бизнесе, и в жизни. Несмотря на то, что и фамилия длинная, и на руку, возможно, был нечист. Вот тогда все Станиславские ему поверят. А пока – рано.