В городе Билокси, штат Миссисипи, находится музей, который освещает американскую историю иначе, чем это принято в образовательном мейнстриме США. Это — музей и президентская библиотека Джефферсона Дэвиса, первого и последнего президента Конфедеративных Штатов Америки, государства, существовавшего с 1861 по 1865 год.
Мне было интересно не только посмотреть этот богатый экспонатами музей, но и поговорить с экскурсоводами и местными жителями. Белые южане гордятся своими предками, потерпевшими поражение в Гражданской войне. Им не нравится общество, в котором они живут, но они соблюдают лояльность в отношении американского государства. А государство позволяет им исповедовать любые взгляды и вывешивать флаг Конфедерации на любом объекте негосударственной собственности (впрочем, сам флаг штата Миссисипи основан на флаге Конфедерации.)
В другом южном штате, Техасе, комиссия по образованию утвердила учебные планы по истории, обществоведению и экономике, которые по идейной направленности не совпадают с господствующими в Америке взглядами. Например, в них подвергается сомнению теория эволюции Дарвина, об отцах-основателях США говорится как о людях, которыми двигали христианские идеалы, а социально-экономические проблемы освещаются с позиций правореспубликанского консерватизма: нет — иждивенчеству; у всех равные возможности; каждый за себя.
Единого учебника истории в Америке нет, как нет единых учебников ни в одной демократической стране. Прототипы можно найти лишь там, где государство претендует на тотальный контроль над мыслями человека. Почившие в бозе СССР, ГДР, ЧССР и пр. Ныне здравствующие Северная Корея, Куба, Белоруссия, Китай. Мы хотим включить Россию в этот почетный список?
Одинаково видеть историю не могут ни люди, ни народы. Россия — федеративное государство, в котором издавна живут бок о бок славянские, тюркские, монгольские, финно-угорские и прочие этнические группы. В разные периоды истории у народов современной РФ были разные отношения друг с другом — и хорошие, и плохие. Так почему бы спокойно, без лишних эмоций не знакомить учащихся с различными оценками нашего общего прошлого?
Например, монголо-татарское иго видится иначе из Казани, чем из Москвы. А некоторым серьезным историкам оно не видится вообще. Причем не только татарским, но и русским, даже московским. Наравне с концепцией татаро-монгольской оккупации существует концепция Золотой Орды как русско-татарского дуалистического государства, где русские князья и татарские мурзы роднились друг с другом и где междоусобица между русскими и татарскими феодалами была не больше, чем между русскими и русскими.
Или другой пример. Многие историки не рассматривают Великое Княжество Литовское, которое простиралось до Черного моря, как литовское государственное образование. Оно изначально формировалось как славяно-балтское государство, и, скажем, белорусы, как и русские, живущие в западных областях нынешней РФ, имеют такие же основания считать его своим государством-предтечей, как и литовцы. А мы будем учить всех школьников ни секунды не сомневаться, что литовцы были вековыми врагами русского народа и захватчиками славянских земель?
А как быть с Великим Новгородом, средневековым русским государством с выборным органом власти, который московские князья усмиряли огнем и мечом?
Можно, конечно, попытаться заставить все население страны уверовать в одну-единственную, донельзя упрощенную концепцию, соответствующую «госзаказу» сегодняшнего дня. Который потребует, скажем, чтобы прибалты были вечными приспешниками германских (опять же исконных) захватчиков; чтобы славяне были исключительно благодетелями по отношению к азиатским и сибирским народам, населяющим сегодня Россию; и чтобы Европа всегда помнила, что от восточных народов ее спасли русские — иначе назывался бы Париж сегодня каким-нибудь Галатасараем. (Он и так почти превратился в восточный город — без всякого татаро-монгольского военного нашествия, в результате мирного нашествия арабов и африканцев, от которого русские французов не защитили).
Но если мы хотим с помощью истории воспитывать мыслящих людей, то надо оставлять место для других точек зрения — и в учебных пособиях, и тем более в рекомендуемой школьникам дополнительной литературе. В конце концов никто из нас не жил во времена пресловутого ига и не владеет информацией о нем из первых рук.
Вряд ли кто-нибудь станет спорить с тем, что сегодня в России налицо межнациональная напряженность — и тут возникает внутриполитическая проблема, связанная с преподаванием истории в школах. Если власть хочет эту напряженность сгладить и погасить, то необходимо отказаться от советских постулатов об «особой роли» одного народа. Россия, страна, состоящая из огромного количества этносов, в том числе коренных, по своему многонациональному характеру сопоставима с Америкой. С той лишь разницей, что там «особая роль» англосаксов или кого-то еще — абсолютное и наказуемое табу.
На мой взгляд, в наше время и на российских просторах не должно быть места глупым мифам о том, что присоединение к России любых земель — Кавказа, Хивы, Бухары, Сибири и т.д. — было для присоединяемых безоговорочным благом. В истории империй, в эпоху территориальных завоеваний, так не бывает. Учебники не должны пропагандировать тезис, что включенные в Российскую империю народы обязаны кого-то вечно за это благодарить (как у Джорджа Оруэлла в «Скотном дворе»: «Все животные равны, но некоторые равнее, чем другие»). Для пытливых юношеских умов, подвергающих все сомнению, гораздо интереснее и полезнее история, в которой есть нюансы, альтернативные оценки и различные факты, а не только те, что искусственно лакируют картинку. Изучение истории не должно делить народы на главные и не очень. Что было — то было. И прошло.
Также многонациональной России полезно будет взглянуть на преподавание истории в других федеративных государствах. ФРГ, например, состоит из территорий одного, германского этноса, но тем не менее в каждой земле историю изучают по своим учебникам. Среднее и высшее образование входит в компетенцию земель, а не центрального правительства, которое регулирует учебные пособия лишь двумя требованиями федерального закона: а) учебники должны не противоречить конституции и прочему законодательству (поэтому ни один учебник не будет прославлять нацизм); б) учебные пособия должны соответствовать (в достаточно общем плане) рекомендациям по преподаванию дисциплин. А дальше — на местах сами решат, что для них лучше.
Примерно таких же принципов придерживаются американцы. Образованием там ведают штаты. В федеральном законе 2008 года о равных возможностях получения высшего образования есть раздел об учебных пособиях, но речь там идет не об их содержании (это прерогатива университетов и колледжей), а об их стоимости, возможности покупки подержанных учебников и т.п. Что же касается средних школ, то частные школы вообще «на всех плевать хотели», а государственные должны соблюдать рекомендации властей штата. Школьные округа получают субсидии от властей штатов и федерального правительства на покупку учебников. Причем не все штаты США, а лишь 22 из 50 как-либо регулируют использование учебников школьными округами. Но ни один из этих 22 штатов не спускает школьным округам безальтернативный единый учебник по какой-либо дисциплине — у школ и преподавателей всегда есть выбор. Иногда штат регулирует совсем другие вещи: так, Калифорния требует, чтобы школьный учебник весил не более пяти фунтов (чуть больше 2 кг), но это совсем другой разговор.
Разнообразие подходов к истории, если оно не сопровождается истерией, не представляет для страны никакой опасности. Несмотря на учебно-историческое разнообразие, Соединенные Штаты Америки вовсе не находятся на грани развала. И межнациональная, межрасовая рознь там не растет, а неуклонно снижается.