Наша беседа с г-ном Кбилашвили началась с того, что прокурор поинтересовался: сильно ли изменилась страна с момента моего последнего приезда? Я честно ответила, что моя предыдущая, еще до смены власти, командировка в Грузию была не слишком приятной, потому что за мной по Тбилиси, не скрываясь, постоянно ходили какие-то люди. Зато теперь атмосфера в стране ощутимо изменилась: ушло напряжение. Я давно не видела грузин такими радостными, приветливыми и беспечными. Словно люди сбросили какой-то давящий груз. «Да, - согласился со мной Кбилашвили, - при прежнем режиме люди чувствовали, что находятся под тотальным контролем. Самая распространенная фраза была: «это не телефонный разговор». Даже простой сторож или уборщица, учитель или продавец фруктов были уверены, что их все время подслушивают, записывают. По телевизору каждый день крутили сделанные спецслужбами аудио- и видеозаписи из частной жизни оппозиции. Создавалось впечатление, что контролируют всех».
— Похоже, новая власть всерьез взялась за исправление «перекосов и перегибов» ушедшего режима. Хотя в ряде случаев можно говорить не о «перегибах», а о преступлениях. Многие ли функционеры прежней власти имеют шансы оказаться за решеткой?
— Мы возбудили уголовные дела против ряда представителей прежней власти, среди которых — пять министров предыдущего правительства и действующий мэр Тбилиси Гиги Угулава (к ним надо добавить еще двух экс-министров — Мерабишвили и Чиаберашвили. — Авт.). Дело против мэра расследуется, он признан обвиняемым. Обвинения предъявлены также действующему губернатору края Самегрело — Земо Сванети Тенгизу Гунаве. Судебный процесс по его делу уже идет. Интересно, что президент Саакашвили назначил Гунаву губернатором уже после того, как мы предъявили ему обвинение. Хотя это противозаконно. По закону, человек, который находится под следствием, не может быть назначен госслужащим. Гунава находится на свободе. Суд освободил его под залог.
— Вроде бы аналогичная история произошла и с Угулавой?
— Предъявив обвинение Угулаве, мы потребовали отстранить его от должности и назначить залог в 1 миллион лари. Но суд его вообще освободил от каких-либо обязательств и залога и не отстранил от должности. То есть его оставили вообще без меры пресечения.
— Чем мотивированы такие действия суда?
— Мы думаем, это решение политически мотивировано. Судебная власть у нас осталась та же, что была и до выборов. Суды прежде полностью контролировались правительством ЕНД (Единое национальное движение. — Авт.). Существует мнение, что суды все еще помогают представителям старой власти. Поэтому избавляют бывших чиновников от предварительного заключения. Суд пока удовлетворил наши требования об аресте только в отношении Бачо Ахалая (экс-министр МВД). Еще суд принял решение о заочном аресте двух министров, которые находятся за пределами Грузии. Это бывший министр юстиции Адеишвили и бывший министр обороны Кезерашвили. Во всех других случаях суд принял очень мягкие меры в отношении бывших госслужащих. Например, бывший министр образования и бывший министр энергетики вышли на свободу, заплатив небольшой залог.
— Вы настаиваете на аресте этих людей, потому что они имеют возможность влиять на ход следствия?
— Дело не в этом. При старой власти существовала практика, когда человека отправляли за решетку за самые мелкие правонарушения. Я знаю случаи, когда в качестве меры пресечения определяли предварительное заключение человеку, который украл зажигалку стоимостью 10 лари. А теперь тот же самый судья отпускает на свободу министров, которые обвиняются в хищении госимущества в особо крупных размерах. В обществе распространено мнение, что старый судейский корпус сопротивляется новой власти.
— Если дело обстоит так, то все ваши обвиняемые будут оправданы.
— Посмотрим. Предварительное заключение — это одно, здесь вопрос о виновности не рассматривается. Подождем, когда начнется рассмотрение дел по существу. Мы считаем, что у нас достаточно доказательств для признания этих людей виновными. Скоро вступят в силу поправки к уголовно-процессуальному кодексу, по которым дела против бывших госслужащих будет рассматривать суд присяжных.
— В чем обвиняется мэр Угулава?
— Он вместе с экс-министром обороны Кезерашвили обвиняется в присвоении 10 миллионов долларов из госбюджета и в единоличном расхищении более 5 миллионов лари. За это предусмотрено лишение свободы на срок более 15 лет.
— Кажется, по этому делу в качестве свидетеля может быть допрошен и президент?
— По этому делу утверждается информированность президента. Это достаточное основание для вызова его в качестве свидетеля.
— А в качестве обвиняемого президент может быть привлечен?
— Это невозможно. По конституции, действующий президент пользуется иммунитетом. Если есть признаки преступления в его деятельности, то сначала министр юстиции должен обратиться в парламент, а парламент — принять решение о начале процедуры импичмента. А вот в качестве свидетеля по грузинским законам может быть допрошено любое должностное лицо, включая президента.
— Недавно был снят гриф «секретно» с расходов Специальной службы государственной охраны, до недавнего времени подчиненной непосредственно президенту. Всплыли довольно пикантные факты: оказывается, за счет бюджета госохраны президент развлекался, худел, содержал повара и оплачивал услуги девушек и журналистов, в том числе российской журналистки Ксении Соколовой. Будет ли в связи с этим возбуждено уголовное дело?
— Дело уже возбуждено, по факту. Следствие ведет МВД. Уже можно сказать, что имеет место расхищение государственных средств в особо крупных размерах. Следствие должно уточнить круг лиц, которые совершили данное преступление.
— Прошлой осенью все мы были потрясены кадрами чудовищных пыток и издевательств над заключенными в грузинских тюрьмах. Ведется ли в связи с этим какое-то расследование?
— На основании этих видеоматериалов возбуждены дела. Одно из них в настоящее время рассматривает тбилисский суд. По этому делу арестован первый замначальника департамента по исполнению наказаний. Сам начальник находится в розыске. По этому делу проходят 20 обвиняемых и более ста свидетелей. Такое же дело у нас в Кутаиси, там 7 обвиняемых.
— Понятно, что судят исполнителей. А есть ли показания о том, что им давали указания вышестоящие начальники?
— Естественно. Есть показания сотрудников администрации разных пенитенциарных учреждений, которые утверждают, что избиения, пытки, издевательства были приняты как метод управления тюрьмой. Мы решили провести расследование во всех грузинских пенитенциарных учреждениях. Мы допросили более 2 тысяч заключенных. Они дали показания, что насилие над ними носило регулярный характер. Это происходило почти ежедневно. У нас есть доказательная база, что имело место системное преступление. Есть также многочисленные экспертные заключения о телесных повреждениях.
— Может ли по этому делу быть предъявлено обвинение уже арестованному Бачо Ахалая — наряду с другими обвинениями?
— Не исключено.
— Недавно его брат, бывший замминистра обороны Дата Ахалая, заявил, что во всем виноват Вано Мерабишвили, который специально подставил Бачо, потому что видел в нем конкурента. Как вы к этому относитесь?
— Дата Ахалая также является обвиняемым по одному делу. Он объявлен в розыск. Ввиду того, что он не находится в Грузии, суд заочно вынес решение о его аресте. Что касается заявления, то, во-первых, надо точно знать, что оно действительно принадлежит Дата Ахалая. Оно было обнародовано в «Фейсбуке», и есть сомнения относительно авторства. Если этот человек вернется в Грузию и даст показания следственным органам, и если будет установлено, что они основаны на реальных фактах, то есть возможность пересмотреть его статус и даже освободить его от ответственности. Но пока нет человека, мы ничего предпринимать не будем.
— Много ли сейчас обращений в прокуратуру от людей, чьи права были нарушены во время предыдущего правления?
— Очень много. За 5 месяцев мы получили около 20 тысяч заявлений. Часть из них касается бесчеловечного обращения с заключенными. Часть — лишения прав собственности на имущество или денежные средства. В Грузии существовала практика «процессуальных соглашений». Задержанный мог выплатить большую сумму денег, чтобы выйти из тюрьмы. В 2011 году по этим процессуальным соглашениям в госказну было выплачено 108 миллионов лари. Помимо выплат в бюджет люди были вынуждены платить деньги на счета разных организаций, например тех, которые строили какие-то инфраструктурные объекты. Сейчас эти люди обращаются к нам, чтобы мы проверили законность этих выплат. Они говорят, что платили под угрозой ареста либо для того, чтобы выйти из тюрьмы. Таких заявлений очень много. Мы начали расследование, но это сложная проблема. Если выяснится, что деньги у них вымогали незаконно, то государство должно им деньги вернуть. А это очень большие суммы, возвратить которые государство вряд ли сможет в ближайшее время.
— Будет ли сохранена практика процессуальных соглашений?
— Да. Процессуальные соглашения — это нормальное явление. Но нельзя их использовать как средство пополнения бюджета и ограбления населения. Выплаты по таким соглашениям должны быть соразмерны содеянному преступлению.
— Я слышала о существовании внебюджетных фондов, в которые тоже переводили деньги обвиняемые.
— Такое имело место на заре «революции роз» — в 2004—2005 годах. Потом эти фонды были упразднены, и жертвы «правосудия» были вынуждены переводить деньги на разные счета. В большинстве случаев это были счета частных строительных компаний, которые занимались инфраструктурными проектами. В Самцхе-Джавахети перед выборами был построен архитектурный ансамбль, на который истратили 44 миллиона лари. На этот проект, например, один заключенный перевел 5 миллионов лари. Эти деньги были заплачены под видом приобретения в этом районе каких-то объектов. Развалины старой библиотеки кто-то купил за миллион лари, ферму, от которой ничего не осталось, тоже купили. Но это были фиктивные покупки, потому что если ты приобретаешь что-то за миллион, то должен платить потом налог на недвижимость с этого миллиона. Поэтому многие сразу же избавлялись от этих объектов и отдавали их обратно государству. Выхода у них не было: или плати, или сиди в тюрьме.
— Люди, которые получили статус политзаключенных и были освобождены новой властью, сейчас требуют пересмотра своих дел и снятия с них грифа «секретно». Какие здесь перспективы?
- Пока юридического механизма пересмотра этих дел не существует. Это завершенные дела, они прошли все инстанции. Но министерство юстиции разработало новый законопроект о недостатках правосудия в Грузии в период с 2004 по 2012 год. Каждый, кто думает, что он стал жертвой необоснованного судебного решения, имеет право подать жалобу в комиссию, которая будет создана по этому закону. Если комиссия даст заключение, что приговор был необоснованным, то можно будет подавать жалобу в Верховный суд. Что касается грифа «секретно», то решение должен принять департамент контрразведки. Работа над этим идет.
— Есть ли перспектива у нового расследования по делу о гибели Зураба Жвания?
— Думаю, перспектива есть. Хотя мы сильно запоздали: Жвания погиб в 2005 году, а мы расследование взяли под контроль с октября 2012 года. Но все-таки у нас есть основания для оптимизма. У нас есть новые данные, новые обстоятельства. Мы считаем, что это дело будет раскрыто.
— Еще недавно Грузия считалась «чемпионом» по количеству заключенных на душу населения. Меняется ли ситуация?
— Меняется. Еще год назад у нас было 25 тысяч заключенных. А сейчас — около 10 тысяч. Многие приговоры были необоснованными. Кто попадал в «Мишину» прокуратуру, тот и становился заключенным.