«Догнать Португалию!» — этот лозунг как бы в шутку, но и всерьез выдвинул Владимир Путин в самом начале своего первого президентского срока. И так случилось, что мне довелось увидеть страну, которую нам предстоит догонять.
Если мы с вами думаем о Европе, то о Португалии вспоминаем в последнюю очередь, если вообще вспоминаем. Да и чего вспоминать — страна на отшибе, в длину километров семьсот, в ширину триста. Но есть у нас и общее — в России нефть, газ и «Газпром» как национальное достояние. У них Атлантический океан, туризм и свое национальное достояние — портвейн. Да-да, только то, что производится в Португалии, имеет право так называться. Экспорт этого напитка — существенная часть дохода страны.
И вот нас возили по Португалии, а я пытался понять, что же именно мы должны «догнать». Конечно, наш президент имел в виду ВВП — валовый внутренний продукт, то есть стоимость всех конечных товаров и услуг, произведенных за год. ВВП — одна из важнейших характеристик экономики, эдакая проверка страны на состоятельность: если больше производишь на душу населения, значит, экономика у тебя крепче, люди больше заняты в производстве. Так вот, если посмотреть на список Мирового банка, то просто сердце радуется: у России ВВП 1 857 770 млн долларов, а в Португалии всего 237 522 млн. Но если сравнить территорию, картина меняется — наложите на нашу огромную страну прямоугольничек размером 300 на 700 км и посмотрите, сколько раз он уляжется. Все познается в сравнении: если сравнить страны, близкие России по территории, то у США ВВП — 15 094 000 млн. А у крохотной Японии, вообще ничего не имеющей, кроме людей и землетрясений, — 5 867 154 млн. В общем, президент прав — догонять надо. Уж не знаю, почему он выбрал именно Португалию (может, ее догнать легче), но пусть будет так.
Португалия и Россия еще много чем похожи. У них океан — и у нас океан(ы). Португалия — окраина Европы, Россия — окраина мира (в цивилизационном смысле, так скажем, хотя патриоты с этим не согласятся). Русский язык сейчас малопопулярен на планете, уж так сложилось. Португальский тоже далеко не самый популярный язык, хотя на нем говорят в Бразилии и в Анголе, да и в прочих бывших колониях когда-то великой империи...
«Империи» — вот главное, что нас объединяет. Мы и они — бывшие империи. И мы, и они потеряли этот статус и превратились в региональные державы. И мы, и они переживаем — или уже пережили — по этому поводу мучительный комплекс. Так вот, помня все эти стартовые исходные, я путешествовал по Португалии и пытался найти объект для гонки.
Конечно, можно было бы «догнать» их курорты с безумными (в хорошем смысле) отелями. Но не хочу заниматься рекламой, да и красивый отель построить не так уж сложно. Можно было бы «догонять» их умение холить и лелеять (не в лозунгах, а на деле) свое «национальное достояние» — портвейн. Но боюсь, что это сочтут алкогольной пропагандой. Поэтому расскажу две короткие истории, которые, казалось бы, к ВВП не имеют отношения, но это только так кажется.
Первая история состоит в том, что нас повели посмотреть здание мэрии города Порто, где мы должны были встретиться с вице-мэром. Здание красивое само по себе и построено как символ. Ты поднимаешься по центральной лестнице, и тебя встречает скульптура почтенного бородатого человека. «Это первый мэр Порто», — поясняет гид. Далее ты входишь в тот или иной зал, где висят портреты всех мэров, а залы посвящены той или иной эпохе. Эти залы, кстати, не музей — в них идут рабочие совещания и деловые встречи. Но кто бы где ни собрался, отовсюду глядят строгим взглядом бывшие мэры. Все, без исключения.
— Но ведь они были разных политических пристрастий и разве все они хорошо руководили? — удивлялся я.
— Какое это имеет значение? — в свою очередь удивлялся гид. — Конечно, они были разными, но все они строили этот город.
Кстати, там еще на стенах висели портреты королей. По-моему, тоже всех, без исключения. Короли были разные, но все без исключения вписаны в память страны, из которой португальцы не хотят вырывать ни страницы. Они считают, что в этом преемственность истории. Да, кто-то из королей сделал Португалию империей, а при ком-то она потеряла этот статус. Но ведь только глупцы считают, что империя может рухнуть по воле одного человека.
Вторая история — про вино. Вернее, чтобы не нарушить антиалкогольный закон, — о человеке, который его делает.
Нас повезли в провинцию, славную своими виноградниками, и мы поселились в имении винодела. Имение состояло из большого дома и небольшой гостиницы на шесть номеров. Идея бизнеса проста: люди приезжают в деревню, дышат воздухом, пьют домашний портвейн с местного виноградника и наслаждаются спокойствием. Гастрономический туризм — так, по-моему, это называется.
В ритуал посещения входит и осмотр фамильного дома. Так вот, когда мы в него вошли, глаза полезли на лоб: первый этаж был устлан огромными потрескавшимися каменными плитами — казалось, нам передают привет из эпохи неолита. Нестандартно высокие ступени вели на второй этаж (они также изъедены временем).
— Прошу прощения, что холодно, — извинился хозяин, — просто в XVII веке дома строили так.
Да, этот дом был построен в 1600-х годах. И нынешний хозяин — прямой потомок основателя семейного бизнеса. Он помнит всех родственников, а винограднику, за которым он следит, более ста лет. Дом наполнен старинными предметами быта, и кажется, что история тут остановилась. Остановилась в том смысле, что она была непрерываемой. Кстати, хозяин переехал в деревню из города именно для того, чтобы продолжить жизнь дома и виноградника. И этот переезд в португальскую глушь был для него естественен, без понуканий со стороны и чьих-то призывов «поднять село».
Эти зарисовки, на мой взгляд, важны для понимания той самой «президентской гонки» с Португалией. Конечно, мы можем выкачать еще больше нефти и газа из недр, больше продать леса, угля и чего-то еще. И мы побьем по «ВВП на душу» эту чертову Португалию. Но мы никогда не сможем ее побить в двух основополагающих вещах, о которых эти истории. Их можно назвать так: «преемственность власти» и «чувство хозяина».
Россия — это череда вычеркиваний и исправлений собственной жизни. Страна с непредсказуемой историей — так, кажется, это остроумно назвали. Большевики вычеркивали царизм, потом Сталин вычеркивал большевиков, потом Хрущев Сталина, потом Брежнев Хрущева... Горбачев, Ельцин, Путин... Наши руководители либо вычеркивают предшественников, как бы заявляя: история России начинается с меня, либо подчеркивают ошибки, совершенные во времена правления предыдущего лидера.
Как можно «догнать» политическую преемственность, ощущение гражданином, что он наследник поколений, которые строили общий дом. Как можно «догнать» это важнейшее качество политики у нас, где предшественник — руководитель ли страны, губернатор ли или простой мэр изгоняются с позором и предаются анафеме.
А что сказать про «чувство хозяина»?
Показывая свой дом, хозяин повел нас в винный погреб и продемонстрировал старинные винные бочки — огромные, на 50–60 тонн каждая. Он беспокоился о дереве этих бочек, говорил, что нужно их отремонтировать и получить новый сертификат. Но он ни слова не сказал, что когда-то его семью раскулачили, что он боится рейдерского захвата виноградника, что тем, кто дает сертификат, нужно «занести» за подпись.
Португалия — довольно бедная страна. Но поразительно ухоженная — не найдешь ни клочка необработанной земли, на горных склонах десятки ветряных генераторов. Один такой генератор стоит под полмиллиона евро. Эти ветряки — символ стабильности, ибо выходят в прибыль через 6–8 лет, и тот, кто в них вложился, знает — в этой стране не отнимут, в ней можно играть вдолгую.
Как догнать подобное качество страны? С какой скоростью нужно бежать? И куда?
Когда-то шутили, что даже если Америка побежит назад нам навстречу, мы все равно ее не догоним. С Португалией та же история. И не потому, что она поцелована богом. Просто ее национальное достояние — свободные граждане, которым их свободу гарантирует государство.
Газ и нефть когда-то кончатся. Но умение делать вино своим трудом не закончится никогда. Вот почему выполнить задачу президента будет непросто.