Двадцать лет назад, в начале 1990-х, архитектор китайских реформ Дэн Сяопин заявил: «Новая холодная война между Китаем и Америкой продолжается». Конечно, ни он, ни его последователи не имели в виду такой конфронтации, какая имела место между СССР и США, но были уверены: различия в политических моделях и экономических интересах сделают неизбежным противостояние двух гигантов.
Это противостояние будет в ближайшие годы только набирать силу — по двум причинам.
Во-первых, Китай все более уверенно чувствует себя в роли поднимающейся экономической и военной державы. Он «заваливает» Америку своими товарами (экспорт в США в 2012 г. составил $319,4 млрд) и все сильнее привязывает ее к себе как должника (Китай — крупнейший держатель долговых обязательств США: $1,73 трлн к концу 2012 г.). Его военные расходы растут — по некоторым оценкам, в прошлом году они составили уже $106,4 млрд и стали вторыми в мире. Китай ведет морскую экспансию; он привлекает союзников для «большой игры» против Индии и Японии и готовится к началу кампании по вытеснению США из Азиатско-Тихоокеанского региона (по крайней мере, так утверждает Генри Киссинджер в прошлогодней статье в Foreign Affairs). Этот курс, каким бы рискованным он ни представлялся, пекинские политики считают оправданным, полагая, что ничто не остановит Китай от превращения в экономику №1 в мире.
Во-вторых, Соединенные Штаты находятся на пороге больших экономических и политических перемен. Несмотря на кризис, их экономика начинает оживать. Более того: новые тренды в энергетической сфере могут серьезно изменить глобальную ситуацию. Рост добычи сланцевого газа в 30 раз за 12 лет и снижение цен на это топливо в 4 раза (до $145 за 1 тыс. куб. м) за период с 2008 по 2012 г. способны стать основой для возвращения в США энергоемких промышленных производств, выводившихся из страны с конца 1980-х годов. Экономия на зарплатах работников в Китае не перевешивает выгод от снижения энергетических издержек в Америке. И если, как сейчас говорят, США окажутся самодостаточными по газу в 2014-м, а по нефти — в 2017 г., они способны ослабить внимание к региону «Большого Ближнего Востока» и переориентироваться на Тихий океан. Который станет в этом случае основным театром глобальной политики XXI века. И никто еще не знает, кто будет играть главные роли в новых постановках на этой сцене, а кто будет занят лишь в подтанцовке.
Противостояние США и Китая, безусловно, не станет соперничеством двух сверхдержав, как это бывало в XVIII или XIX столетиях. Каждая из сторон окажется лидером определенного блока — и в такой ситуации обе стороны не могут не обращать внимания на Россию, пусть и не такую сильную, как они, державу, но, безусловно, серьезного игрока на международной арене.
Здесь можно вспомнить геополитическую конструкцию, описанную американским автором Парагом Ханной, который в своей книге «Второй мир» выделяет государства «первого эшелона», способные диктовать правила мирового развития (США, ЕС и Китай), и страны «второго эшелона», которые сами по себе не станут мировыми центрами, но поддержка которыми одного из игроков может определить его успех в конкуренции с прочими. К таким странам «второго мира» объективно относится и Россия, которая могла бы стать важным, даже критически важным игроком в раскладке тихоокеанского пасьянса.
Я исхожу из того, что упоение Азией, о «подъеме» которой говорят как о важнейшем тренде современности, несколько преждевременно. Если смотреть на бассейн Тихого океана, то его азиатская часть сегодня обеспечивает приблизительно такой же объем экономики, как северо- и латиноамериканская. Если также иметь в виду, что Япония и Южная Корея вряд ли выглядят союзниками Китая (что прекрасно видно на примере обострения отношений из-за островов Сёнкаку), то Китай пока вовсе не очевидный лидер тихоокеанского мира. А Россия в такой ситуации — страна, которая своей ставкой на одного или другого соперника может существенно изменить баланс сил в этой части мира.
Но для того чтобы в регионе началась действительно большая игра, необходимы две серьезные предпосылки.
Россия должна отринуть упорно навязываемый ее нынешней политической элитой образ «осажденной крепости» и преодолеть негативное отношение к Америке, культивируемое на потребу решения внутриполитических задач. Причем для этого вовсе не требуется в одночасье и громогласно признавать беспочвенность львиной доли своих заявлений в адрес Вашингтона. Чтобы сохранить лицо, градус напряжения можно понижать постепенно, концентрируясь на нейтральной проблематике, вопросах сотрудничества, разоружения и террористических угроз, опережая общественную полемику реальными предложениями о сотрудничестве на межправительственном уровне.
В свою очередь Соединенным Штатам тоже стоит превзойти себя и постараться увидеть в России исторически и культурно близкого политического субъекта, чьей поддержкой необходимо заручиться стратегически, всерьез и надолго. Ведь США и Россия — континентальные державы, почти одновременно утвердившиеся на берегах Тихого океана, имеющие схожие истории освоения пространств, выходящих к его акватории. И именно в этой части мира сотрудничество наших стран выглядело бы наиболее естественным.
Ответственные политики в Америке уже начинают говорить о необходимости «новой перезагрузки» в отношениях с Россией, прекрасно понимая, что нас нужно вовлекать во всевозможные формы диалога — начиная с переговоров о сокращении вооружений до сотрудничества на Ближнем Востоке, по проблемам Ирана и КНДР. Да, такой точки зрения придерживаются не все в Вашингтоне, но президент Обама и новый госсекретарь Керри недвусмысленно заявляли о необходимости постоянного диалога с Москвой, несмотря на весь негатив последнего времени: высылку USAID, выход из соглашения о борьбе с наркобизнесом, «закон Димы Яковлева» и постоянную антиамериканскую риторику. И Москве не следует делать вид, что в отношениях между нами существует лишь негатив, а связи с Китаем приносят нам одно удовольствие. Россия сегодня нужна Америке для большой игры в Тихом океане — игры, из которой Китай (давайте начистоту) вряд ли выйдет победителем, — и в такой ситуации было бы правильно выступать с активных и, главное, прагматичных позиций.
Тем более что прагматизм заявлений руководства России не находит подтверждений, как только речь заходит о Китае, который никогда и ни в чем нам не уступает, с радостью получая значительные послабления от Москвы.
Чего стоит только феноменальная по своей доброжелательности и односторонности передача в 2008 году Китайской Народной Республике 174 кв. км спорных территорий (острова Тарабаров и части острова Большой Уссурийский). Тогда Москва пояснила свои действия необходимостью окончательного разрешения территориального вопроса, тянущегося свыше 40 лет. Напомню, что в 1991 году Китаю отошел остров Даманский, из-за которого в 1969 году погибли 60 советских пограничников. Но окончательного решения территориального вопроса с Китаем просто не бывает, и в 2012 году КНР пересмотрела свою позицию уже по западной границе с РФ, требуя отдать 17 тыс. кв. км (1/2 территории Бельгии) Республики Алтай.
Отношения России с Китаем, какими бы «стратегическими» они ни были, в экономике сводятся лишь к постоянному наращиванию китайского экспорта в Россию и все большему превращению нашей страны в сырьевой придаток КНР.
Так не стоит ли нам воспользоваться моментом и вместо непрекращающейся игры в политические поддавки начать выстраивать отношения с Америкой, которой нужны союзники в тихоокеанской игре? Ведь именно оттуда, а также из Японии, Южной Кореи и других стран — союзниц США, могут прийти в Россию куда большие инвестиции и куда более новые технологии, чем из Китая. Да и культурно-исторически западные страны нам намного ближе. Это вопрос, на который рано или поздно нам придется ответить. Конечно, если Россия хочет быть значимым участником нового большого противостояния, а не изгоем или добычей того, кто выйдет в нем победителем.