Сразу скажу: обсуждать сумку Birkin, количество и чистоту каратов в ушах и на пальцах, а также каталожную цену часов на руке очаровательной Елены Борисовны я не буду. По-человечески мне даже немного жаль экс-министра сельского хозяйства.
Поговорим о другом — о лобби. Есть такой крайне важный и законодательно оформленный институт в цивилизованном мире.
О его истинном значении я узнал от Егора Тимуровича Гайдара.
Зашел как-то разговор о формировании в России сельскохозяйственной стратегии.
— Как ты думаешь, Иван, — спросил Гайдар, — о чем в первую очередь говорят на встречах министры финансов стран «Большой семерки»?
— Ну-у…
— Одна из главных тем: чье аграрное лобби сильнее.
Это — у них.
У нас оно тоже было. Аграрная партия Михаила Лапшина на выборах в первую Государственную думу набрала приличные 7,5%. И тогда, в 1993—1995 гг., при цене нефти 10—12 долларов за баррель, около 40 голосов аграриев были золотой акцией, определяющей исход того или иного голосования. Вице-премьеры и министры, от ненавистного Чубайса до любимого Заверюхи, приходили в Государственную думу, чтобы склонить аграриев на свою сторону.
Нелишне напомнить, что и первый спикер Госдумы (тогда еще — места для дискуссий) Иван Петрович Рыбкин был выдвиженцем Аграрной партии.
Но интересы людей и этого важнейшего сектора разменяли, как выразился наш самый известный сиделец Михаил Ходорковский, «на севрюжину с хреном думских мандатов». «Заслуга» в этом есть и коммунистов, и последних руководителей Агарной партии, сливших ее с «Единой Россией». Не осталось в стороне и Федеральное собрание, превратившееся в немой придаток исполнительной власти.
В итоге во власти не осталось никого, кто бы мог встать на защиту русской деревни.
А ведь сельское хозяйство — это не только важнейший сектор экономики и отрасль народного хозяйства. Это еще и особая сфера жизни людей, с их привычками и традициями. Доходы сельского хозяйства даже в самых процветающих странах всегда отстают от других секторов экономики. Поскольку эта отрасль по своей природе не монопольна, зависит от агроклиматических и биологических факторов. (Для справки, адресованной искателям ценного электората, — это 35 млн наиболее активно голосующих граждан нашей страны.)
Так что проблема не в персоне Елены Борисовны, многодетной матери, переживающей нынче нравственные страдания. Проблема — в последовательном разрушении политической системы страны, которая только-только начала нарождаться в лихие 90-е.
Все — по Марксу. К началу нулевых бюрократия обрела классовое сознание, сформировала свой передовой отряд — «Единую Россию». А ее жизненные интересы кардинально, антагонистически расходятся с интересами национальной буржуазии.
«Нефтяное проклятие» позволило бюрократии заключить с обществом негласный договор: вы не лезете в политику, мы отщипываем вам крошки от углеводородных доходов. В итоге бюрократия, одержав победу, считает Россию своей частной собственностью. Чиновничья партия, прикрываясь патриотическими лозунгами, сдает государство в аренду тем, кто «пилит и тырит».
Проиллюстрирую то, как бюрократия «помогала» и «помогает» сельскому хозяйству.
В 2001 году, с появлением ОАО «Росагролизинг», в стране были созданы условия для недобросовестной конкуренции и монополизации рынка финансового лизинга. Что привело к повышению стоимости сельхозтехники, оборудования и даже племенного скота для сельхозпроизводителей.
В советской плановой экономике все производимые в стране комбайны и трактора покупались государством. А сейчас? Сейчас главная проблема любого владельца машиностроительного завода — не столько произвести, сколько продать.
И вот, представьте, приходит представитель госкомпании к производителю сельхозтехники и говорит, что купит у него тысячу комбайнов. Конечно, лишенный классового сознания и ответственности перед своим лобби руководитель несказанно рад. И в этот самый момент он становится так же заинтересованным в беззаконии, как и вороватый чиновник. Переждав приступ радости, чиновник делает «предложение, от которого нельзя отказаться»: предлагает 20—30% от суммы госзаказа перечислить «туда-то, за консалтинговые или маркетинговые услуги».
Вот вам и весь механизм коррупции.
Что затем делает машиностроитель по объективным законам рыночной экономики? Переносит этот коррупционный налог на стоимость техники. А какую главную претензию предъявляют наши аграрии государству? Диспаритет цен!
Получается, что за бюджетные деньги, выделенные на поддержку сельского хозяйства «Росагролизингу», мы увеличили пресловутый диспаритет и уменьшили количество сельхозтехники, которую могли бы купить наши селяне.
Гораздо эффективнее было бы использовать эти средства для возмещения процентных ставок и распределения рисков между государством и частными лизинговыми компаниями. Тогда производители сельхозтехники конкурировали бы между собой за цену и качество.
Но такая модель возможна, только если в стране есть мощное и публичное аграрное лобби. Если же его нет, то можно назначать министром хоть врача-реаниматолога.
И совсем уже не шутя хочется задать вопросы председателям профильных комитетов Госдумы и Совета Федерации.
Почему не было начато парламентское расследование, когда один за другим были арестованы несколько важных руководителей Минсельхоза, кое-кто пустился в бега, а первый заместитель министра освобожден от уголовной ответственности на основании справки от психиатра? Что ж это за правительство такое, в котором ключевые посты в министерствах занимают шизофреники? Каким образом было принято фатальное решение о введении эмбарго на вывоз зерна осенью 2010 года, которое нанесло чудовищный вред не только экспортно-ориентированному бизнесу в аграрном секторе, но и репутации страны? Почему Закон «Об основах торговой деятельности», задуманный для защиты интересов сельхозпроизводителей, оказался для них очередной удавкой на шее?..
Вопросы эти настолько неудобны для власти, что наверняка останутся без ответа. Но вернемся к делам текущим.
Сегодня уставный капитал ОАО «Росагролизинг» составляет 78,8 млрд рублей. Это ровно половина годовой поддержки всего агропромышленного сектора по бюджету расширенного правительства. А в 2016 году эта государственная компания будет приватизирована. Хотя к тому времени, думаю, от нее останутся рожки да ножки (увы, я редко ошибаюсь в прогнозах).
А чтобы понять, как все начиналось, нам придется вернуться к главной героине «коррупционного скандала» — госпоже Скрынник.
...На дворе стояла весна 2002 года. Очень представительное было совещание в Ростове-на-Дону. В президиуме — министры, депутаты, прославленные хлеборобы.
На том совещании я, тогда председатель Комитета по аграрно-продовольственной политике Совета Федерации, яростно выступил против создания «Росагролизинга». После выступления в зале стояла тишина, аплодисментов я не дождался.
А тем временем в холле накрывались столы. Оттачивала свои вокальные данные Надежда Бабкина, разминались «Иванушки International», откровенно скучал Филипп Киркоров. Аграрная элита страны дружно ждала праздника жизни, оплаченного государственной компанией «Росагролизинг», их деньгами.
А позже, в ожидании рейса в депутатском зале, чинно принимая на посошок, мы увидели впечатляющую картину.
Ослепительная Елена Борисовна в окружении мускулистых охранников, массажистов, косметологов и помощников проследовала к своему персональному бизнес-джету.
Один из моих визави, прославленный земледелец, поблескивая звездой Героя Социалистического Труда, сокрушенно протянул: «Да-а-а, Ваня... похоже, ты был прав».
Но повторю еще раз: дело не в сумке Birkin. В конце концов, эту слабость симпатичной женщине можно бы и простить. Дело в нас.
Случившееся вступление России в ВТО как дает нашим аграриям определенные возможности, так и несет в себе серьезные риски. Для подробного анализа ситуации в этой колонке, увы, нет места. Поэтому скажу коротко: если в ближайшие 3—5 лет национально ориентированная буржуазия не обретет наконец классовое сознание, не создаст свое влиятельное (и ответственное!) аграрное лобби, то в России не будет сельского хозяйства.
А без него и Россия перестанет быть сама собой.
Главная причина «коррупционного скандала» не в ней, а в отсутствии в стране аграрного лобби
Сразу скажу: обсуждать сумку Birkin, количество и чистоту каратов в ушах и на пальцах, а также каталожную цену часов на руке очаровательной Елены Борисовны я не буду. По-человечески мне даже немного жаль экс-министра сельского хозяйства.
Поговорим о другом — о лобби. Есть такой крайне важный и законодательно оформленный институт в цивилизованном мире.
О его истинном значении я узнал от Егора Тимуровича Гайдара.
Зашел как-то разговор о формировании в России сельскохозяйственной стратегии.
— Как ты думаешь, Иван, — спросил Гайдар, — о чем в первую очередь говорят на встречах министры финансов стран «Большой семерки»?
— Ну-у…
— Одна из главных тем: чье аграрное лобби сильнее.
Это — у них.
У нас оно тоже было. Аграрная партия Михаила Лапшина на выборах в первую Государственную думу набрала приличные 7,5%. И тогда, в 1993—1995 гг., при цене нефти 10—12 долларов за баррель, около 40 голосов аграриев были золотой акцией, определяющей исход того или иного голосования. Вице-премьеры и министры, от ненавистного Чубайса до любимого Заверюхи, приходили в Государственную думу, чтобы склонить аграриев на свою сторону.
Нелишне напомнить, что и первый спикер Госдумы (тогда еще — места для дискуссий) Иван Петрович Рыбкин был выдвиженцем Аграрной партии.
Но интересы людей и этого важнейшего сектора разменяли, как выразился наш самый известный сиделец Михаил Ходорковский, «на севрюжину с хреном думских мандатов». «Заслуга» в этом есть и коммунистов, и последних руководителей Агарной партии, сливших ее с «Единой Россией». Не осталось в стороне и Федеральное собрание, превратившееся в немой придаток исполнительной власти.
В итоге во власти не осталось никого, кто бы мог встать на защиту русской деревни.
А ведь сельское хозяйство — это не только важнейший сектор экономики и отрасль народного хозяйства. Это еще и особая сфера жизни людей, с их привычками и традициями. Доходы сельского хозяйства даже в самых процветающих странах всегда отстают от других секторов экономики. Поскольку эта отрасль по своей природе не монопольна, зависит от агроклиматических и биологических факторов. (Для справки, адресованной искателям ценного электората, — это 35 млн наиболее активно голосующих граждан нашей страны.)
Так что проблема не в персоне Елены Борисовны, многодетной матери, переживающей нынче нравственные страдания. Проблема — в последовательном разрушении политической системы страны, которая только-только начала нарождаться в лихие 90-е.
Все — по Марксу. К началу нулевых бюрократия обрела классовое сознание, сформировала свой передовой отряд — «Единую Россию». А ее жизненные интересы кардинально, антагонистически расходятся с интересами национальной буржуазии.
«Нефтяное проклятие» позволило бюрократии заключить с обществом негласный договор: вы не лезете в политику, мы отщипываем вам крошки от углеводородных доходов. В итоге бюрократия, одержав победу, считает Россию своей частной собственностью. Чиновничья партия, прикрываясь патриотическими лозунгами, сдает государство в аренду тем, кто «пилит и тырит».
Проиллюстрирую то, как бюрократия «помогала» и «помогает» сельскому хозяйству.
В 2001 году, с появлением ОАО «Росагролизинг», в стране были созданы условия для недобросовестной конкуренции и монополизации рынка финансового лизинга. Что привело к повышению стоимости сельхозтехники, оборудования и даже племенного скота для сельхозпроизводителей.
В советской плановой экономике все производимые в стране комбайны и трактора покупались государством. А сейчас? Сейчас главная проблема любого владельца машиностроительного завода — не столько произвести, сколько продать.
И вот, представьте, приходит представитель госкомпании к производителю сельхозтехники и говорит, что купит у него тысячу комбайнов. Конечно, лишенный классового сознания и ответственности перед своим лобби руководитель несказанно рад. И в этот самый момент он становится так же заинтересованным в беззаконии, как и вороватый чиновник. Переждав приступ радости, чиновник делает «предложение, от которого нельзя отказаться»: предлагает 20—30% от суммы госзаказа перечислить «туда-то, за консалтинговые или маркетинговые услуги».
Вот вам и весь механизм коррупции.
Что затем делает машиностроитель по объективным законам рыночной экономики? Переносит этот коррупционный налог на стоимость техники. А какую главную претензию предъявляют наши аграрии государству? Диспаритет цен!
Получается, что за бюджетные деньги, выделенные на поддержку сельского хозяйства «Росагролизингу», мы увеличили пресловутый диспаритет и уменьшили количество сельхозтехники, которую могли бы купить наши селяне.
Гораздо эффективнее было бы использовать эти средства для возмещения процентных ставок и распределения рисков между государством и частными лизинговыми компаниями. Тогда производители сельхозтехники конкурировали бы между собой за цену и качество.
Но такая модель возможна, только если в стране есть мощное и публичное аграрное лобби. Если же его нет, то можно назначать министром хоть врача-реаниматолога.
И совсем уже не шутя хочется задать вопросы председателям профильных комитетов Госдумы и Совета Федерации.
Почему не было начато парламентское расследование, когда один за другим были арестованы несколько важных руководителей Минсельхоза, кое-кто пустился в бега, а первый заместитель министра освобожден от уголовной ответственности на основании справки от психиатра? Что ж это за правительство такое, в котором ключевые посты в министерствах занимают шизофреники? Каким образом было принято фатальное решение о введении эмбарго на вывоз зерна осенью 2010 года, которое нанесло чудовищный вред не только экспортно-ориентированному бизнесу в аграрном секторе, но и репутации страны? Почему Закон «Об основах торговой деятельности», задуманный для защиты интересов сельхозпроизводителей, оказался для них очередной удавкой на шее?..
Вопросы эти настолько неудобны для власти, что наверняка останутся без ответа. Но вернемся к делам текущим.
Сегодня уставный капитал ОАО «Росагролизинг» составляет 78,8 млрд рублей. Это ровно половина годовой поддержки всего агропромышленного сектора по бюджету расширенного правительства. А в 2016 году эта государственная компания будет приватизирована. Хотя к тому времени, думаю, от нее останутся рожки да ножки (увы, я редко ошибаюсь в прогнозах).
А чтобы понять, как все начиналось, нам придется вернуться к главной героине «коррупционного скандала» — госпоже Скрынник.
...На дворе стояла весна 2002 года. Очень представительное было совещание в Ростове-на-Дону. В президиуме — министры, депутаты, прославленные хлеборобы.
На том совещании я, тогда председатель Комитета по аграрно-продовольственной политике Совета Федерации, яростно выступил против создания «Росагролизинга». После выступления в зале стояла тишина, аплодисментов я не дождался.
А тем временем в холле накрывались столы. Оттачивала свои вокальные данные Надежда Бабкина, разминались «Иванушки International», откровенно скучал Филипп Киркоров. Аграрная элита страны дружно ждала праздника жизни, оплаченного государственной компанией «Росагролизинг», их деньгами.
А позже, в ожидании рейса в депутатском зале, чинно принимая на посошок, мы увидели впечатляющую картину.
Ослепительная Елена Борисовна в окружении мускулистых охранников, массажистов, косметологов и помощников проследовала к своему персональному бизнес-джету.
Один из моих визави, прославленный земледелец, поблескивая звездой Героя Социалистического Труда, сокрушенно протянул: «Да-а-а, Ваня... похоже, ты был прав».
Но повторю еще раз: дело не в сумке Birkin. В конце концов, эту слабость симпатичной женщине можно бы и простить. Дело в нас.
Случившееся вступление России в ВТО как дает нашим аграриям определенные возможности, так и несет в себе серьезные риски. Для подробного анализа ситуации в этой колонке, увы, нет места. Поэтому скажу коротко: если в ближайшие 3—5 лет национально ориентированная буржуазия не обретет наконец классовое сознание, не создаст свое влиятельное (и ответственное!) аграрное лобби, то в России не будет сельского хозяйства.
А без него и Россия перестанет быть сама собой.