В минувшую пятницу, вечером 19 октября, двенадцать присяжных единогласно оправдали обвиняемых.
Дело шло о вымогательстве взятки (20 миллионов долларов); вместо денег были «куклы» из нарезанной бумаги; а инициировал операцию (которая устранила опасного следователя) успешный бизнесмен Палихата при активной помощи сенатора Нарусовой.
Рейдеры действуют успешно по всей России. Страдают от их действий миллионы. Тех, кто мешает, — обвиняют, сажают в тюрьму. Оправдание — большая редкость. Но случившаяся сенсация не вызвала лавины сообщений. Новостные и итоговые программы её вообще не заметили. В центре внимания прессы по-прежнему последствия пляски в храме Христа Спасителя... Это как если бы вся мировая медицина занялась редким случаем уникальной болезни, забыв про холеру, рак, СПИД — общие беды человечества.
Заговор
Текст, который у вас сейчас перед глазами, написан для умеющих хорошо читать и хорошо понимать смысл прочитанного. Понимать — это искусство. Смысл слова «заговор» зависит от того, где вы поставите ударение. То ли это шайка преступников, то ли бормотание бабки-ворожейки.
Понять «мама мыла раму» — легко. Вопросы учительницы просты: «мама что делала?» — «мыла». А начнёшь читать «Диалектику» Гегеля — дебри, сам чёрт ногу сломит.
Спросят тебя: ты в 9 утра вышел из дому? да или нет? Ответить легко. А если: «ты в 9 вышел из дому и сел в автобус, чтобы поехать на работу?» Как ответить? Вышел ты в 9, но сел в троллейбус и поехал к бабе. Сказать «да» (потому что время-то правильное) означает соврать про автобус и бабу. Сказать «нет»... но тебя же видели, когда ты выходил. А сказать «да, но...» — нельзя. Только «да» либо «нет».
Устали? А каково присяжным?
В конце процесса судья должен поставить перед присяжными вопросы (на которые они должны отвечать только «да» или «нет»). В минувшую пятницу судья Ткачук именно этим и занялся.
Настала глубокая тишина. Присяжные, подсудимые, адвокаты, прокуроры, многочисленная публика затаили дыхание. И судья начал бормотать. Он говорил так торопливо, как успешный первоклассник на контрольной по скорочтению. И так неразборчиво, как бабка-ворожейка. Несмотря на скорость, чтение первого вопроса заняло больше минуты. Вот этот вопрос (попробуйте на него ответить «да» или «нет»):
«Вопросный лист. Вопрос № 1:
Доказано ли, что в период с ноября 2009 года по 14 января 2010 года в городе Москве тремя лицами, одно из которых в настоящее время находится в международном розыске (далее по тексту — разыскиваемым лицом), и следователем по особо важным делам 2 отдела управления по расследованию особо важных дел о преступлениях против государственной власти и в сфере экономики Главного следственного управления Следственного комитета при прокуратуре Российской Федерации (далее по тексту — следователем) совершены действия, связанные с созданием для президента корпорации „Росэнергомаш“ Палихаты В.М. и адвоката Вытнова М.В. таких условий, при которых они вынуждены были согласиться на передачу денег в сумме 15 миллионов долларов США за непринятие следователем решения о привлечении Палихаты В.М. и Вытнова М.В. к уголовной ответственности, при этом часть требуемой суммы — 8 миллионов долларов США, состоящих из 59 700 долларов США и муляжа, имитировавшего 7 940 300 долларов США, была помещена в банковские ячейки коммерческого банка „Интеркоммерц“ по адресу: г. Москва, Большой Саввинский пер-к, д. 2-4-6, стр. 10, однако при получении 8 миллионов долларов США в названном банке одно из трех указанных выше лиц было задержано сотрудниками правоохранительных органов?»
Одна фраза; Лев Толстой позавидует. Как на такой вопрос ответить «да» или «нет»?
Это были цветочки. Второй вопрос занимал 4 страницы, фраза состояла из 1300 (одной тысячи трёхсот) слов. Бормотание вопроса № 2 продолжалось 8 с половиной минут. (Для особенно любопытных он как приложение к этому тексту размещён на сайте «МК».)
Русская классика
Образованные граждане склонны в таких случаях восклицать: «Кафка!» либо «Кафка отдыхает!». Но зачем далеко ходить (в Австро-Венгрию), у нас есть и родные могилы. В одной из них лежит старик Дубровский.
Помните, вы проходили в школе, как успешный помещик Троекуров нанял судейских и (через суд) отнял сельцо Кистенёвку у старика Дубровского. Это был классический рейдерский захват. Дойдя до сцены суда, Пушкин пишет:
«Настала глубокая тишина, и секретарь звонким голосом стал читать определение суда. Мы помещаем его вполне, полагая, что всякому приятно будет увидать один из способов, коими на Руси можем мы лишиться имения, на владение коим имеем неоспоримое право».
У Пушкина не было возможности разместить документ на сайте. С другой стороны, его не сковывала ограниченная площадь газетной полосы. И он (с явным наслаждением) вставил в повесть — «поместил вполне» — весь скотский документ. Вот небольшой кусочек:
«Как из дела сего видно, что генерал-аншеф Кирила Петров сын Троекуров на означенное спорное имение, находящееся ныне во владении у гвардии поручика Андрея Гаврилова сына Дубровского, состоящее в сельце Кистенёвке, по нынешней ... ревизии всего мужеска пола ** душ, с землею и угодьями, представил подлинную купчию на продажу оного покойному отцу его, провинциальному секретарю, который потом был коллежским асессором, в 17... году из дворян канцеляристом Фадеем Спицыным, и что сверх сего сей покупщик, Троекуров, как из учинённой на той купчей надписи видно, был в том же году ** земским судом введён во владение, которое имение уже и за него отказано, и хотя напротив сего со стороны гвардии поручика Андрея Дубровского и представлена доверенность, данная тем умершим покупщиком Троекуровым титулярному советнику Соболеву для совершения купчей на имя отца его, Дубровского, но по таковым сделкам не только утверждать крепостные недвижимые имения, но даже и временно владеть по указу воспрещено, к тому ж и самая доверенность смертию дателя оной совершенно уничтожается. — Но чтоб сверх сего действительно была по оной доверенности совершена где и когда на означенное спорное имение купчая, со стороны Дубровского никаких ясных доказательств к делу с начала производства, то есть с 18... года, и по сие время не представлено. А потому сей суд и полагает: означенное имение, ** душ, с землею и угодьями, в каком ныне положении тое окажется, утвердить по представленной на оное купчей за генерал-аншефа Троекурова о удалении от распоряжения оным гвардии поручика Дубровского и о надлежащем вводе во владение за него, г. Троекурова, и об отказе за него, как дошедшего ему по наследству, предписать ** земскому суду». (Полный текст см. А.С.Пушкин, собр.соч. в 10 т.т., том VI.)
Старик Дубровский не вынес, прямо в суде сошёл с ума, начал кричать; инсульт; скоро умер.
Это просто чудо, что «определение суда», заведомо сочинённое в интересах успешного Троекурова в начале ХIХ века, содержит 1300 слов — в точности, как вопрос № 2, поставленный судьёй Ткачуком перед бедными присяжными в начале ХХI века.
В Мосгорсуде случилось и смешное. В вопросе № 8 обнаружилось такое место: «в период с 22 по 1 декабря 2009 года». Время повернуло вспять! Такое было не под силу даже президенту Медведеву. Судья споткнулся (то ли сам упустил, то ли это прокуроры дали маху), объявил перерыв, ушёл в совещательную, вставил после числа 22 слово «ноября», вернулся в зал и прочёл всё с самого сначала, ещё более быстро, ещё более неразборчиво.
Дочитав вопросы (точнее: закончив издавать негромкий монотонный шум), судья очень отчётливо сказал присяжным, что ему «известно о всяких публикациях» (может быть, он имел в виду нашу заметку «Лжесвидетели и лжесудьи», «МК» 17.10.12) и что это «возня в целях воздействия на присяжных, что недопустимо» и добавил удивительное: «А если я что-то оценочное скажу — не принимайте во внимание».
Он много оценочного сказал, как нам кажется. Но гораздо важнее, кому он дал сказать и кому не дал.
Все 28 свидетелей обвинения (100%) были допрошены судом в присутствии присяжных.
Из десятков заявленных свидетелей защиты судья допросил только пятерых. И всех пятерых свидетелей защиты суд допрашивал, удалив присяжных! Видимо, чтобы не произошло неправильного воздействия.
Желая опасных последствий
Судья, напутствуя присяжных, обязан напомнить им законы. В частности, что «все сомнения толкуются в пользу обвиняемого». А тут прозвучала новация: Ткачук сказал: «Только разумные сомнения надо толковать в пользу обвиняемых».
Хотелось бы знать способ, каким 12 простых людей, очумевших от ворожбы (не юристы, не правоведы, не философы и не психологи) — должны отличать разумные сомнения от неразумных. Но это и не нужно, в законе просто «сомнения», без оттенков.
...Присяжные оправдали подсудимых. Это удивительно. Газетных заметок они, вероятно, не читали. Но даже если бы и читали, то, во-первых, всё время, пока шёл процесс, то тут, то там появлялись статьи о преступном следователе, который вымогал у успешного бизнесмена 20 миллионов долларов; статьи эти вполне могли «воздействовать на присяжных» в сторону обвинения.
Но все газеты вместе взятые не могли бы оказать и доли того воздействия, которое оказывали на присяжных прокуроры и огромное «Обвинительное заключение». Мы считаем необходимым процитировать и эту государственную ворожбу. Вот маленький кусочек из двухсот страниц:
«Гривцов А.А., из корыстных побуждений, с целью незаконного личного обогащения, осознавая общественную опасность своих действий, предвидя возможность наступления общественно опасных последствий и желая этого, вступил в преступный сговор... на получение взятки в крупном размере от президента корпорации „Росэнергомаш“ Палихаты В.М. и адвоката Вытнова М.В., путем вымогательства, а именно под угрозой привлечения их к уголовной ответственности по уголовному делу и создания таких условий, при которых они вынуждены будут дать взятку. Выполняя свою согласованную роль в осуществлении единых преступных действий...»
Каков язык! Ведь это настоящая ворожба, колдовство.
Обвиняемые оправданы. Суд присяжных решил: они не виновны. Но, значит, виновны те, кто вышиб следователя из дела. Ведь следователь хотел посадить успешного бизнесмена, а тот сумел стать потерпевшим и свидетелем обвинения.
Попытаемся сформулировать вопрос присяжным будущего суда:
«Доказано ли, что П., желая избегнуть уголовной ответственности, осознавая общественную опасность своих действий, решил создать условия, при которых следователь Г. был бы ложно обвинён в вымогательстве взятки в форме денег, для чего привлёк свою знакомую сенатора Н., которая, используя своё высокое служебное положение, выполняя свою согласованную роль, руководствуясь корыстными интересами, пренебрегая моралью и общественным мнением, начала направлять письма и встречаться с руководителями силовых ведомств?..»
Да или нет? И пусть присяжные думают.
★★★
P.S. Мы написали о допросе Нарусовой, освещая, как и полагается, судебный процесс. Но после публикации «Лжесвидетели и лжесудьи» (17.10.2012) в редакцию пришли дурацкие вопросы некоторых читателей: почему, мол, автор написал про Нарусову именно тогда, когда её выгнали (или выгоняют) из сенаторов?
Вопрос нормальных читателей звучал бы так: «почему её не выгнали раньше?» Ведь мы писали о некоторых аспектах деятельности упомянутого лица и полтора года назад («Письма счастья из Совета Федерации», «МК», 18.02.2011), и в 1999 году («Шантаж»)... Да мало ли кто писал в разных изданиях о всяких проделках... Всему когда-то приходит конец.
АУДИОЗАПИСЬ ДОПРОСА НАРУСОВОЙ В СУДЕ