Думская Комиссия по проверке достоверности сведений о доходах и имуществе депутатов провела в четверг очередное заседание — в закрытом режиме. Рассматривались дела 5 единороссов (Владислава Резника, Олега Лебедева, Андрея Скоча, Адама Делимханова и Ивана Демченко). Эти граждане упоминались в одном из давних заявлений лидера партии «Яблоко». Лично присутствовали двое: Резник и Лебедев. В отношении четверых проверку решили не проводить — «нет оснований», заявил глава комиссии Владимир Васильев («ЕР»). А по Андрею Скочу «остались вопросы». Комиссия соберется теперь на следующей неделе: материалы поступили уже на почти три десятка депутатов из разных фракций и продолжают поступать.
Если так пойдет дальше (а оно, похоже, пойдет), происходящая в Госдуме с подачи Кремля «борьба за чистоту рядов» вполне может лечь в основу сценария ремейка голливудского шедевра «Однажды в Америке». Итак...
Прошло 5 месяцев после того, как мандата был лишен депутат Г. (призрак «Грозного Г.», как называли его некоторые, продолжал бродить по коридорам здания на Охотном Ряду, заунывными стонами наводя ужас на его обитателей).
В Комиссии по проверке достоверности сведений о доходах и имуществе депутатов Госдумы лежали документы на 289 народных избранников. Комиссия, которую теперь называли «Большой», заседала день и ночь, но не справлялась с объемом работы. Причем на 7 из 15 ее членов тоже «поступили материалы», и что с ними делать — никто не знает.
Рабочий день депутатов из всех фракций начинался с ЕГРЮЛ (Единый госреестр юридических лиц), им же и заканчивался: все искали «компру» и без устали писали заявления — в Большую комиссию, Следственный комитет и Генпрокуратуру. В СК и ГП даже пришлось создавать специальные подразделения по проверке заявлений, поступивших от депутатов и на депутатов. Конкуренты бывших бизнесменов, сидящих в Думе, оживленно потирая руками, приняли активное участие в поисках «сведений», в результате чего в ряде регионов и отраслей начался передел собственности и рынков.
Сначала депутаты из разных фракций просто расстраивались и говорили: «Не ожидал я от него!». Потом перестали здороваться друг с другом, а при встрече с журналистами отводили их в сторонку и, подмигивая, обещали «рассказать кое-что интересное» про своих обидчиков.
Потом депутаты перестали разговаривать друг с другом. Через пару месяцев на заседаниях Совета Думы спикеру с трудом удавалось удерживать вице-спикеров и лидеров фракций в рамках приличий, и в конце концов было принято решение проводить обмен мнениями по повестке дня в письменном виде.
Аппарату пришлось решать сложную задачу: как расселить депутатов «пофракционно». Единороссы отказывались сидеть в кабинетах, соседних с кабинетами справороссов и коммунистов, подозревая их в попытках организовать прослушку, и наоборот. Вскоре здание было разделено на т.н. «кварталы».
Потом фракционные «кварталы» отгородили от коридоров бронированными дверями. За дверями постоянно дежурили часовые. Дежурства были введены после того, как у зоны фракции КПРФ была обнаружена горящая дымовая шашка, а на стене плакат «Выкурим левых из парламента!».
Вскоре некоторые молодые-горячие депутаты стали ходить в зал заседаний с оружием: ножики прятали в носки, а пистолеты затыкали за пояс. Первой жертвой стала депутатша, которая сидела в первом ряду перед трибуной и имела дурную привычку громко комментировать выступления членов других фракций. Оратор, не сумев совладать с расшатанными нервами (всю ночь писал объяснительную Большой комиссии!), выхватил из кармана баллончик и метко пустил нервнопаралитический газ, выведя даму из строя на несколько дней. После этого на совещании у спикера было решено закупить за огромные деньги специальные рамки-металлоискатели и поставить их у входов в зал. Но решить проблему неприкосновенности не удалось — ведь даже если оружие удастся обнаружить, принудительно изъять его у народного избранника нельзя!
Спикер давно уже не выходил из своей охраняемой зоны: сотрудники ФСО не могли гарантировать безопасность даже ему. Время от времени по утрам из громкоговорителей, развешанных в коридорах, раздавался его тихий голос, призывающий депутатов провести инвентаризацию законодательного портфеля, оптимизировать процесс законотворчества и работать над повышением авторитета парламента. Но на законы времени катастрофически не хватало: компромат, справки, объяснения, заявления для прессы...
Новости из парламента постепенно переместились из раздела «политика» в раздел «криминальная хроника». Никто из журналистов уже не мог удержать в памяти, кто на кого последний написал и с чьим именно заявлением разбирается сегодня комиссия. Впрочем, и ее работа вскоре была надолго парализована: глава комиссии, вроде бы опытный ветеран правоохранительных органов, не выдержал нагрузки. Сначала он бегал по коридорам с криками «кто тут жулики и воры?», а потом тихо заплакал. Потребовалась реабилитация в больнице.
Когда-то, вспоминали старожилы, в дни принятия некоторых законов здание парламента огораживали автобусами с ОМОНом и автозаками, чтобы защитить депутатов от народа. Теперь здание было все время огорожено колючей проволокой, а по периметру стояли космонавты-омоновцы — чтобы защитить проходящий мимо народ от потерявших человеческий облик и вооруженных депутатов.
Все парламентские корреспонденты прошли в МЧС курсы, которые раньше проходили лишь корреспонденты, работающие в «горячих точках». Союз журналистов потребовал, чтобы всех представителей СМИ в Госдуме снабдили яркими бронежилетами с надписями «ПРЕССА» и касками. Всерьез обсуждался вопрос о выдаче им оружия. Хотя бы холодного.
Комиссия без устали штамповала решения о лишении мандатов, «невзирая на лица и фракционную принадлежность!», но до финала, то есть голосования на пленарном заседании, процесс не доходил: депутаты боялись идти в зал, опасаясь вооруженных провокаций...
Навеселившись всласть, в Кремле провели совещание и приняли единственно возможное в такой ситуации решение: Госдуму распустить. И распустили.