Целых две недели после инаугурации Путина в российских коридорах власти можно было наблюдать достаточно комичное зрелище. За некоторыми важными исключениями ключевые помощники Путина по-прежнему сидели в Белом доме и формально числились сотрудниками аппарата премьера Медведева. Но работали эти люди, естественно, по-прежнему на ВВП. Зато ближайшие соратники Медведева продолжали заседать в Кремле, числились сотрудниками президента Путина, но работали на Дмитрия Анатольевича.
Во вторник ВВП наконец положил конец этому перекрестному бюрократическому опылению Кремля и Белого дома. И тут же стала ясна причина прежней путинской неторопливости. Про президента США в 1960-е годы экспансивного техасца Линдона Джонсона рассказывают среди прочего следующую историю. Как-то раз Джонсон со свитой шел по уставленному авиалайнерами летному полю некоего американского аэродрома. «Вот ваш самолет, господин президент!» — показал Джонсону неопытный в придворных делах молодой офицер. «Сынок, — тут осклабился Джонсон, — все эти самолеты мои!»
По своему темпераменту скупой на внешнее проявление чувств Путин бесконечно далек от «души нараспашку» Джонсона. Но при желании он вполне бы мог сказать своему бывшему «начальнику» Медведеву то же самое: «Все эти самолеты мои, сынок!» Дмитрий Анатольевич может сколько угодно играть в политические игрушки типа «открытого правительства». Однако все нити управления самыми важными правительственными ведомствами даже с формально-бюрократической точки зрения теперь сходятся в Кремле.
Титул помощника президента — место, на которое перекочевало большинство «уволенных» министров, — с точки зрения человека с улицы, возможно, звучит не слишком внушительно. Но думать так — совершать ту же ошибку, что и юная секретарша редактора одной нашей молодежной газеты в 1930-е годы, по ошибке пославшая куда подальше главу всего советского комсомола. Как-то раз в отсутствие редактора в его кабинете раздался звонок. И некий начальственный голос в трубке потребовал, чтобы редактор ему срочно перезвонил. «А вы кто?» — поинтересовалась барышня. «Секретарь ЦК ВЛКСМ Косарев». — «Еще чего! Раз вы сами секретарь — такой же, как я, — вот сами и перезванивайте!»
Другими словами, есть помощники технические, а есть политические. И власти, и влияния в руках одного такого политического помощника часто может быть больше, чем у пятерки министров. Во время первого президентского срока Ричарда Никсона внешней политикой США формально рулил государственный секретарь Уильям Роджерс. Но реально эту функцию выполнял помощник президента по национальной безопасности Генри Киссинджер. А Роджерса иногда даже не ставили в известность о важнейших внешнеполитических решениях.
А теперь давайте вместе погадаем. Кто будет оказывать больше влияния на российскую социальную политику: новые министры этой сферы Вероника Сковорцова и Максим Топилин? Или, может быть, все-таки Татьяна Голикова — путинская любимица, которая только что разменяла кресло министра на должность помощника президента?
Поделюсь своими подозрениями: все будет так, как пожелает Татьяна Алексеевна. Захочет этого Голикова, и ее бывшие заместители по министерству Скворцова и Топилин так и останутся ее заместителями по жизни. Не удивлюсь, если Голикова даже не будет сообщать им о самых важных решениях и дискуссиях. Как и Киссинджер, Голикова просто обожает атмосферу тайн. При ней в Минздраве установили такой режим секретности, что «перенимать передовой опыт» впору даже ФСБ.
И рядовым россиянам продолжение царствования Татьяны Голиковой в социальной сфере не сулит ничего особо хорошего. Министр Голикова всегда уделяла огромное внимание пиару. Поэтому в глазах публики она не стала таким аллергеном, каким был ее предшественник Михаил Зурабов.
Но если говорить о специалистах в социальной сфере, то Голикова совершила, казалось бы, невозможное: заставила их с ностальгией вспоминать времена Зурабова. У того было хотя бы желание совершать пусть болезненные, но абсолютно необходимые, с его точки зрения, шаги. Правление Голиковой — это просто потерянное время для нашей социальной сферы. Несмотря на обилие денег у государства, система продолжает медленно деградировать. И никто на федеральном уровне не пытается по-серьезному ее спасти.
Естественно, всех вторничных кремлевских назначенцев нельзя грести под одну гребенку. Кто-то — аналог Голиковой в своей старой-новой сфере ответственности. Сохранению других в высоких сферах я искренне обрадовался. Но это все частные случаи, которые не должны заслонять общую картину. А картина это такова. У слова «правительство» в русском языке есть два смысла — узкий и широкий. «Правительство» — это и персональный состав совета министров, и общее название всех структур власти, которые в совокупности управляют государством. Так вот если в России и сменилось правительство, то лишь в самом узком смысле этого слова.
«Я просидел на этом месте слишком долго. Я готов его освободить для свежего человека. Так будет лучше для дела. А я сам с удовольствием займусь чем-нибудь новым!» — такие мысли в ходе неформальных бесед я слышал от нескольких членов прежнего правительства.
Возможно, это была лишь дань своеобразной извращенной российской политической корректности путинской эпохи. Помните, в каких выражениях в свое время юному Путину отказали в приеме на работу в КГБ? Правильно: «Инициативников не берем!» Полученный в столь юные годы опыт, как правило, производит очень сильное впечатление.
Подросший Путин тоже не любит инициативников. В прошлом составе правительства был единственный инициативник. Лучший министр внутренних дел всех времен и народов Рашид Нургалиев громко выражал свое желание и дальше служить «царю и отечеству» на прежнем посту. И где сейчас Нургалиев? На сравнительно скромной должности заместителя секретаря Совета безопасности. А где люди, выражавшие готовность «освободить путь молодым»? Либо в своих прежних кабинетах, либо в аналогичных им по рангу.
Но я все же верю: в словах моих собеседников была и толика искренних чувств. «Круговорот веществ» — жизненная необходимость не только в природе, но и в политике. Лишь в очень редких, почти исключительных случаях бесконечно долгое пребывание одних и тех же лиц на, по сути, одних и тех же государственных должностях способно дать положительный эффект. Стабильность — это движение вперед, а не отсутствие движения. Отсутствие движения называется несколько по-иному.