Мало найдется стран, в которых больше любят Россию. И историческая близость народов, связанных схожей культурой, языком, одной верой, не может служить тому исчерпывающим объяснением. Есть немало восточноевропейских государств, отвечающих вышеприведенным параметрам: от Болгарии до Украины, но нигде народные массы не питают к русским столь теплых чувств. Эксперты-балканисты по-разному объясняют этот феномен: от единства сербской и русской широкой души до того факта, что Югославия не входила в систему соцлагеря, а следовательно, не познала всех «прелестей» советского социализма, помноженных на статус «младшего брата».
Россия первой поддержала Сербию в вопросе о статусе автономного края Косово, где находится большая часть сербских святынь, откуда пошло православие на Балканах. Косово для Сербии — как Украина для России. Киев и Крым сложно представить без русской речи. Но если Украина продолжает играть в игру «и вашим, и нашим», то Косово оказалось насильно отделено от Сербии, более ста тысяч сербов стали беженцами, а десятки монастырей XIII–XV веков были уничтожены...
Официально Москва никогда не возражала против движения Белграда в ЕС (по принципу «лишь бы не в НАТО»). Для страны, жители которой прекрасно помнят натовские бомбежки 1999 года, перспектива членства в Североатлантическом альянсе пока более чем призрачна. Впрочем, и сербский путь в Европу весьма тернист. Вначале ЕС требовал выдачи Гаагскому трибуналу всех «военных преступников» — то есть тех, кто защищал свой народ с оружием в руках. В 2009-м арестовали лидера боснийских сербов, экс-президента Республики Сербской Радована Караджича, в 2011-м — генерала Ратко Младича и экс-президента Республики Сербская Краина в Хорватии Горана Хаджича. Отправление правосудия оказалось удивительно быстрым (басманные коллеги бы позавидовали) — за 20 минут Белградский суд постановил выдать их в Гаагу. Но на этом требования не закончились. Министр иностранных дел Великобритании Уильям Хейг заявил о «невозможности европейской интеграции Сербии до тех пор, пока не будет снято напряжение на севере Косова». То есть: не поддерживайте ваших соотечественников в Косове — и будет вам Европа.
Комиссары ЕС пошли еще дальше. Фактическим условием для полноценной евроинтеграции Сербии стало признание косовской независимости. И действующая власть де-факто согласилась на это — административная граница быстро переоборудуется в государственную, сербские баррикады отправили ликвидировать сербский же спецназ, утвержден совместный контроль на границе (уже без всяких миротворцев), дано согласие на участие представителей Косова в работе международных организаций. Если это не согласие с независимостью, то что?
У Москвы в этой ситуации есть несколько вариантов поведения.
Первый — задуматься над целесообразностью дальнейшей поддержки Белграда, тотально капитулирующего перед Брюсселем. Ведь не можем же мы, как сказал наш посол в Сербии Александр Конузин, оставаться «большими сербами, чем сами сербы». Но тогда ракетные базы американской ПРО в скором времени могут появиться не под Прагой, а в независимой Республике Воеводина под Белградом.
Второй — продолжать поддерживать действующего президента. Это модель, которую наиболее четко можно охарактеризовать новой сербской шуткой: Путин, помоги нам вступить в Евросоюз! Но и тогда при внешне дружески-партнерских отношениях с Россией будет продолжаться дальнейшая регионализация Сербии под флагом ЕС — с автономными мусульманскими общинами и приоритетом действия местных законов над общегосударственными.
И, наконец, третий (на мой взгляд, единственно верный) — впервые за новейшую историю взаимоотношений России со странами «приоритетного влияния» попытаться выстроить отношения не по принципу работы исключительно с действующей властью, а взаимодействуя и с другими, наиболее перспективными и рейтинговыми партиями и политиками. Как это всегда делают американцы.
Сейчас Сербия — накануне старта кампании по выборам в народную скупщину (парламент), которые должны состояться 5 мая. Через год должны состояться новые президентские выборы. Последнее десятилетие Россия — что на постсоветском пространстве, что в дальнем зарубежье — всегда обреченно поддерживала местную власть: на Украине в 2004-м (Янукович) и 2010-м (Тимошенко), в Киргизии и даже в Южной Осетии. Подписание в январе 2008-го проекта «Южный поток» тоже случилось очень вовремя — как раз накануне последних перевыборов сербского президента Бориса Тадича. И сербы за него проголосовали. Так, может быть, хватит нам явно поддерживать прозападных аутсайдеров?
Наибольший рейтинг доверия у народа имеет Сербская прогрессивная партия и ее лидер Томислав Николич. По разным данным, за нее готовы проголосовать 35–37% избирателей. За «партию власти» — на 10% меньше (25–27%). Впрочем, рейтинг Николича всегда был высок, он даже дважды побеждал в первом туре президентских выборов. А в 2003-м его победа во втором туре была аннулирована «по техническим причинам». Когда Николич баллотировался в президенты еще от Сербской радикальной партии, он дважды во втором туре официально проигрывал выборы, уступая Тадичу лишь 1,5% (50 тысяч бюллетеней), при этом имея по соцопросам рейтинг на 5% выше. Странное совпадение, не правда ли? В 2008-м политик основал менее радикальную Сербскую прогрессивную партию и теперь пытает счастья под ее знаменами.
Безусловно, далеко не от одной поддержки Москвы зависит исход волеизъявления сербов — сейчас, чтобы победить, нужно быть персоной грата в правильных кабинетах Брюсселя. Такова демократия по-сербски, когда, подводя итоги второго тура выборов, дважды подряд объявляют победителем правильного для ЕС кандидата. И когда выясняется, что действующий президент по причине принятия новой Конституции может баллотироваться на высший пост третий раз подряд (заметьте, без всякого Медведева).
Вожделенное кандидатство в ЕС Сербия логичным образом обретает в преддверии выборов. Впереди еще длинный путь коридорной евроинтеграции, но можно быть уверенным: всегда накануне волеизъявлений перед Белградом будут трясти очередной брюссельской морковкой. Но быстро стать 29-м (после Хорватии в 2013 году) членом ЕС у сербов вряд ли получится. В Евросоюзе нет прежнего интеграционного потенциала, вместо него — сплошные греческие радости. Да и, положа руку на сердце, Сербию никогда не воспринимали в старой Европе за своего — «пятая колонна русских», не иначе. Недаром во время принятия решения о статусе кандидата представитель Польши прямо обвинил Белград в «чрезмерной дружбе с Россией».
А теперь вернемся к вопросу, заданному вначале: в чем же секрет сербской русофилии? Очевидно, что большинство сербов имеют весьма расплывчатое представление о современной России (впрочем, как и русские о Сербии). Но именно в нашей большой северной стране многие из них видят надежду и опору, этакого земного ангела-хранителя («Богородица на небе, и Россия на земле»). Здесь жило много представителей белой эмиграции, преимущественно из числа военных и технической интеллигенции, а русские профессора оказались хорошими учителями для старшего поколения нынешних сербов. История показала, что нет более эффективного способа экспансии, чем образование и прогресс.
Давайте попробуем их понять: случись сегодня повторение косовской драмы-1999, западные страны наверняка по-другому вели бы себя в отношении Белграда. Были бы возможны санкции, но не бомбардировки с жертвами среди мирных жителей. Это хорошо видно на примере отношения Запада к Сирии. Во времена Джорджа Буша-младшего ее бы разбомбили еще в прошлом году. По стечению обстоятельств Путин сейчас оказался для сербов символом многополярности, при которой даже у малых государств со своей точкой зрения появляется право выбора и право отстаивать свое мнение в глобальном мире. Поэтому, очевидно, Россию в целом и его лично ценят там как залог собственной свободы. А к Евросоюзу относятся с присущей сербам балканской гордостью: мол, Европа ничто без Сербии!