Еду с митинга на Сахарова, захожу в вагон метро. И сразу: «Ну что ваша „Единая Россия“, что? Сколько наворовали-то. А этот... в декларации одну квартирку указал да две машины типа „Нива“. А дворец в Геленджике забыл? А еще пять дворцов?» Голос такой скрипучий, старческий. Посмотрел — и правда, бабка сидит и чешет как проклятая. Словно на том самом митинге выступает. Но народ в вагоне притих, возразить-то нечего!
Это называется глас народа — глас божий. Почти сродни андерсеновскому: а король-то голый! В тот день Штирлиц как никогда был близок к провалу.
Таких вот простых, но злых горожан из метро 24 декабря на проспекте Сахарова было подавляющее большинство, что резко расходилось с продвинутой публикой на Болотной. Туда-то действительно ломанулись молодые, неравнодушные и благополучные, скоренько списавшиеся в социальных сетях.
Накануне Ксения Собчак сообщила по радио: «Это норковая революция». Еще бы сказала — революция на шпильках! Но это была единственная ошибка Ксюши. В остальном она вела себя как умный, тонкий, прагматичный политик. Ее выступление оказалось самым трезвым на всю голову, несмотря на присутствие рядом Рыжкова, Немцова, Акунина и даже самого Навального. Если Навальный прокричал хрипло, что с таким народом хоть сейчас можно идти в атаку на Кремль и Белый дом (ну да, гвозди бы делать из этих людей), то г-жа Собчак оказалась ярой противницей переворота, заявив, что нужно создавать партию, представляющую интересы озлобленного населения, и постоянно посредством массового выхода на улицу давить на власть. Здравая мысль!
Пока остальные соратники по борьбе изгалялись в ехидных формулировках в адрес царя-вседержителя и пели песни, гламурная девушка предлагала дело. Ее пламенная речь текла над площадью под нескончаемый художественный свист и выкрики с мест: «Дура!» — но «блондинка в шоколаде» в лучших традициях своего отца даже не поперхнулась и геройски довела дело до конца, то есть закончила.
Однако и на других мастеров сцены народ реагировал вяловато. Там, на трибуне, искали лидера. «Им вождя недоставало, настоящих буйных мало, вот и нету вожаков». Только дело в том, что гражданам вождь не нужен, они сами себе командиры. Захотели — пришли на митинг, не могли не прийти. Захотели — ушли. Зато некоторые оппозиционеры все еще считают их толпой, пингвинами. Ну и чем это отличается от путинских бандерлогов? Но пришли-то личности! Очень даже отдельные, которые все-таки не готовы на громогласный мушкетерский призыв Алексея Навального «один за всех!» хором отвечать как один «все за одного!». Пока не готовы?
А еще у нас тут началась охота на ведьм. Вот познакомьтесь, ведьма ничего себе — Тина Канделаки. Она стала жупелом, простите, для демократов, красной тряпкой для этих быков. Потому что из последних сил поддерживает Путина с Медведевым. В Интернете ее обливают помоями, словно женщин, спавших с гитлеровцами во время оккупации, после входа туда союзнических войск. Говорила не говорила, стучала не стучала — какая разница, смерть предателям! Эх, «революция, ты научила нас верить в несправедливость добра...»
Помню ликование у Белого дома ночью 21 августа 1991 года. Мы победили, ГКЧП капитулировал! Люди братаются, обнимаются, целуются. А перед глазами одиноко стоит бывший ведущий «Взгляда» Сергей Ломакин в восхитительно белом костюме. Незадолго до путча он взял телеинтервью у кумира свободной России Бориса Ельцина и задал ему несколько неудобных вопросов. После чего в глазах демобщественности тут же сделался штрейкбрехером.
Так вот, стоит Ломакин весь в белом. Его заметили. Подходили, черпали из лужи грязь и кидали в него с проклятиями, как полагается. «Предатель» молча отступал, а костюм его все чернел и чернел.
Тогда никто этого не заметил, все пребывали в эйфории и в счастливой уверенности, что завтра мы будем жить по-новому. Но завтра так и не наступило. Народ, мечтавший о свободе, сначала банально ограбили, потом посадили на зомбоящик, и отдельные люди, личности, граждане превратились в безликую творожную массу, во фруктовый кефир.
Теперь все повторяется. Что же будет завтра?