На прошлой неделе в управлении Департамента народного образования собрали учителей, которые будут принимать участие в работе избирательных комиссий.
Перед учителями выступил молодой человек. Он не представился, но по его наглости можно было безошибочно определить, кто тут главный.
Молодой человек сказал: вы получите по 580 бюллетеней, которые надо будет вбросить с галочкой в графе «Единая Россия». То есть каждой школе — по 580 бюллетеней. Оказывается, такие встречи происходят не впервые. И когда кто-то из зала спросил, не боятся ли гости, что их снимут на видеокамеру, в ответ раздался веселый смех.
Эту историю рассказал мне один мой знакомый, который присутствовал на этой встрече. Я поинтересовалась: готов ли он рассказать об этом на страницах «МК»? Оказалось — нет, потому что любого, кто откроет рот, немедленно выбросят с работы с волчьим билетом.
Много лет назад меня заинтересовало уголовное дело о нападении трех уродов на девушку, которая поздним вечером возвращалась с работы. Сидим со следователем, я читаю заключение судмедэкспертизы: изнасиловали, выбили зубы, изуродовали лицо. И я от безысходности говорю: ну объясните, неужели здоровые молодые парни не могут найти себе женщин, зачем насиловать? И он ответил: могут, но это же совсем не то. В насилии есть ни с чем не сравнимая сладость безнаказанности...
Я никого не сужу — со своими бы грехами разобраться. Но терзает вопрос: почему участники той встречи не написали коллективное письмо и не привезли его хоть в газету, хоть на радио, хоть в прокуратуру? Ну не все, так половина, или даже несколько человек... Почему? Всех бы с работы не выгнали. А если бы и выгнали — ну не смерть же, найдется другая.
Мне говорят: ну что может сделать один человек? Скрутят в бараний рог, кому от этого станет лучше? Только родных подведет и на себе крест поставит. А почему же один?
...Недавно ушла из жизни замечательная переводчица Наталья Трауберг. Мало кто знал, что она была монахиней в миру. Один журналист спросил ее, что это значит: быть монахиней в миру? И она ответила: «Это особая жизнь. Честертон написал, что установлена она для того, чтобы маленькие рыбки проникали всюду, а не сидели в огромных монастырях, отгородившись от мира...» Честертон, которого так потрясающе перевела Наталья Леонидовна Трауберг, прожил удивительную жизнь: его слова равнялись делам. Что говорил, то и делал. Теперь его называют святым. Недаром придуманный им патер Браун никого не судит, а только помогает сделать один шаг в сторону от зла.
Маленькие рыбки могут по крупинке подточить скалу, которую не берет динамит. Ни на кого не нападают, никого не едят, а просто живут той жизнью, для которой их создала природа: проникают в маленькие трещины, в которые не пролезет кит. И пока есть маленькие рыбки, ни на море, ни на суше не существует ни одной незыблемой скалы. Надо плыть, вот и все.