- Анатолий Ильич, во время своей предвыборной кампании вы неоднократно заявляли о том, что находитесь в оппозиции к режиму Эдуарда Кокойты. Вы также выступили с критикой ряда знаковых фигур из его ближайшего окружения. Однако как избиратель может поверить в вашу оппозиционность? Вот факты: ваш избирательный штаб находится в офисе правящей партии «Единство», лидером которой является Эдуард Кокойты…
- Нет, мы что-то неправильно понимаем. Что значит «я являюсь оппозицией»? Да я не оппозицией являюсь, я всегда заявляю о том, что выборы, которые прошли 13 ноября 2011 года, показали, что народ не доверяет власти. А те оппозиционные силы, которые меня поддержали, прекрасно знают, что изменить ситуацию мы хотим. И сегодня речь идет не о том, кто является оппозицией, а о том, что есть понимание, что надо менять то, что есть сегодня.
- А когда вы сами были во власти, у вас не было понимания, что народ ей не доверяет?
- Я никогда не заявлял о том, что я в оппозиции. Я заявлял, что народ недоволен властью, и надо менять позицию этой власти. Надо менять людей, которые довели до этого. Понимаете, правительство – это цех, где у каждого есть свои обязанности. В моем случае это МЧС. И никто не может сказать, что МЧС не справлялось со своими задачами. И тот порядок, который был у нас в МЧС, должен быть и в других структурах. Вот чего мы хотим.
- Хорошо. Вот вы после первого тура выборов наконец увидели, что народ недоволен властью. Почему же ваш штаб по-прежнему находится в офисе «Единства», главой политсовета которого, кстати, тоже является человек по фамилии Кокоев, Зураб Ревазович, двоюродный брат президента…
- Зураб Кокоев не является родственником президента. Они однофамильцы.
- Допустим. Но президент вас выдвигал в качестве своего преемника, призывал за вас голосовать. Разве это не говорит о том, что вы – ставленник именно той группировки, которая была у власти последние 10 лет?
- Я в партии «Единство» состою с самого начала. Я не был тогда министром. Я был простым командиром роты миротворческих сил. И даже не был лично знаком с Эдуардом Джабеевичем и Зурабом Кокоевым. Но идеи этой партии мне нравились. Само ее название «Единство» обязывает человека быть в единстве со своим народом. То, что меня партия выдвинула – это понятно, а почему она не должна выдвигать? Что, если политсовет партии возглавляет Кокоев, то она не имеет права выдвигать своего кандидата?
- Вы же не хотите сказать, что вас выдвинули без вашего согласия? Вы же могли отказаться выдвигаться от партии власти, если критикуете результаты ее правления?
- Если бы не было поддержки моей персоны со стороны Москвы, я бы конечно отказался. Почему? Потому что даже если бы народ на руках занес меня в президентский кабинет, все равно без поддержки России я бы не согласился. Потому что завтра перед этим народом надо будет отвечать. А для того, чтобы у нас было движение, необходимо, чтобы сзади нам помогала Россия.
- То есть Москва вызвала вас и сказала: «Анатолий Ильич, вы должны стать президентом», и вы ответили: «Есть!»
- Нет, подождите. Во-первых, у любого руководителя есть ответственность перед народом. И министр уже является политиком. Во-вторых, вы не путайте «вызывали» и «приглашали». Были разговоры. И среди моих друзей, и в партии. И в Москве тоже. И все это шло своим чередом. Не так, что я однажды утром проснулся и решил: «Пойду-ка я в президенты». Шли переговоры. И конечно поддержка Москвы была, я этим горжусь. Потому что на самом деле Москва заинтересована, чтобы Южная Осетия двигалась вперед.
- Перед августовской войной вы были заместителем командира осетинского миротворческого батальона. А звание у вас какое было?
- Майор.
- А за что вы получили звание генерала и пост министра МЧС республики?
- За что или как?
- За что и как.
- За войну.
- А можете конкретнее?
- Я понимаю, на что вы намекаете.
- Да, именно. Ходят разговоры, что все это вы получили за то, что выступили против генерала Баранкевича во время его конфликта с Кокойты.
- Я горжусь тем, что я получил генеральское звание, тем, что занимал пост министра МЧС. Потому что неплохо выполнял свои обязанности. Во время войны 8 августа я организовал оборону в Привокзальном районе Цхинвала. И в тот же день вечером собрал ребят, которые были в этом районе, сделал построение, разбил на группы, поставил задачи, и мы зачистили город. И вот с этого момента можно поговорить о Баранкевиче тоже. Баранкевич, когда я ставил задачи, стоял прямо сзади меня. Я у него спросил: «Товарищ генерал, может быть, вы добавите что-то?» - «Нет, вы поставили задачи, вы и выполняйте!» Ну заметили и заметили, назначили и назначили. Все, как обычно. Я не выступал против самого Баранкевича. Я ответил на его интервью. Я вам как военный говорю, что не дело генерала подбивать танки. До того, как подбить танк, он должен был организовать оборону района. Но оборону организовал не он. Покажите мне одного человека, кому он поставил задачу на оборону района, и я тогда перед Баранкевичем извинюсь. Народ сделал Баранкевича героем почему? Потому что народ увидел генерала с гранатометом. И народ сошел с ума. Да, он не трус. Но как военный он своих обязанностей не выполнил.
- Но ведь танковую атаку на штаб миротворцев отбили благодаря Баранкевичу, вы же не станете этого отрицать?
- Да глупости это все! Это не первая танковая атака была. Это третья или четвертая была атака. Они поднимались, стреляли, разворачивались и уходили. Мы же были на переднем крае, мы все это видели. И Чочиев Гена стрелял по этим танкам, и Тассоев Сослан стрелял из РПГ-26, и мальчик Бестаев Аланчик. После второй танковой атаки пошла пехота, которую Баранкевич вообще не видел! Он когда-нибудь сказал, что по улице Героев поднимались два «Скорпиона» с пехотой цепью? Он это видел? Они поднялись чуть выше гостиницы, и там мы их встретили. Там я был ранен.
- Во время дебатов Баранкевич обвинил вас в том, что вы не вывели на оборонительные рубежи бронетехнику осетинского миротворческого батальона.
- Миротворческая бронетехника и все БМП были на позициях. Они утром были выведены, после артобстрела. Они были в городе в районе Шанхая, Жилмассива, на Знаурском, на Хетагуровском направлении. Я готов сесть напротив Баранкевича и обсудить все вопросы.
- Почему же в таком случае ваша сторона уклоняется от дебатов? Ваши доверенные лица демонстративно покинули студию, оставив впечатление, что им просто нечего ответить оппонентам.
- После того, как они начали поливать нас грязью, смысл какой с ними еще общаться, скажите мне? Там бы все равно не состоялся разговор. То, что они говорили, когда ушли наши представители, они бы сказали и при них.
- Ваши представители имели возможность ответить.
- Да не ответить, это называется оправдываться. А нам не в чем оправдываться! Мы есть то, что мы есть. Мы объяснили народу ситуацию, после чего ушли и подарили им наше время.
- Это выглядит как дезертирство с поля боя.
- Когда люди выходят за рамки порядочности, с ними нечего биться. Грязь лилась как из бочки. Они показали свое нутро, что с ними говорить, объясните мне?
- В пятницу должны были состояться последние дебаты. Почему ваши, по-видимому, сторонники сорвали их, отключив телевизионный сигнал?
- Мои сторонники? Они прекрасно знали, что на теледебатах проиграют вчистую. Посмотрите мои дебаты с Аллой Алексеевной один на один.
- Они закончились тем, что она вернула вам букет, который вы ей подарили.
- А почему она вернула букет? Потому что она дебаты проиграла.
- Сложно судить, потому что вы большую часть времени говорили на осетинском. Кстати, почему? Выглядело это странно: она говорит по-русски, вы ей отвечаете по-осетински…
- Я начал на осетинском, потом перешел на русский. Она была уверена, что я очень плохо владею русским языком. Поэтому говорила по-русски. Избиратели говорят: мы же осетины, почему вы все время говорите по-русски? Мы за русский язык, но мы хотели бы знать, владеют ли кандидаты в президенты осетинским языком? Я говорю на чистом осетинском кударском языке, и хотел, чтобы избиратели это знали.
Так вот. Зная, что они дебаты проиграют, нам срывают дебаты, и как только я ухожу из студии, у них появляется сигнал. Потом выступает Алла Алексеевна со своей командой, все прекрасно. Я выступаю, и через 20 минут вырубается сигнал.
- Все же я сильно сомневаюсь, что люди, в чьей власти и компетенции было отключить телевизионный сигнал, работают на непримиримую оппозиционерку Аллу Джиоеву. Гораздо логичнее предположить, что административный ресурс работает на вас.
- А почему? Они же одна команда были. Если административный ресурс на меня работает, почему меня выключили из эфира? И сколько процентов я потерял из-за этого? Или же там просто заплатили деньги, и ребята пошли и сорвали сигнал? Давайте посмотрим, кто у Аллы Алексеевны в штабе. Плиев Алан – замминистра иностранных дел. Владимир Келехсаев долгое время работал замначальника таможенного управления республики. Сергей Зассеев был в очень близких отношениях с Эдуардом Кокойты и депутатом парламента. Сама Алла Алексеевна была в команде Кокойты, когда он шел к власти. И проработала министром шесть с половиной лет. А я три года всего работаю! Джемал Джигкаев был министром здравоохранения.
- Но они уже давно разошлись с властью.
- Почему они могут разойтись с властью, а Анатолий Ильич не может разойтись с властью? Почему у них может быть свое мнение, а у Анатолия Ильича не может быть своего мнения?
- Вопрос в том, когда появилось это мнение. После первого тура?
- Когда оно могло появиться? Моя мама два года жила в палатке. Они все шикарно живут в своих домах. Мы с женой живем в двухкомнатной квартире, у нас четверо детей. Если бы я был с той командой, разве мне не дали бы коттедж в Московском микрорайоне? Мне было положено: я был ранен, являюсь героем Осетии, у нас многодетная семья.
- А как вы относитесь к политике все еще действующей на данный момент власти?
- Когда наши оппоненты строят предвыборную кампанию на том, что необходимо уничтожить все, чтобы начать строить заново, это какой-то нигилизм. И мы знаем, что они идут с реваншистскими мыслями, они хотят отомстить. Потому что в недавнем прошлом это была одна команда. Она разделилась на две части. Я между ними разницы не вижу.
В любом случае мы видим, что эта власть уходит. И ежу понятно, что люди, которые были у власти, там больше не будут. Кто бы ни пришел. Даже если бы не Анатолий Ильич был, а другой кто-то.
- Что же вы сделаете с этими людьми? Выгоните?
- Что значит «выгоните»? Они граждане Южной Осетии. Я сказал «вон» со своих мест, а не из Южной Осетии. Должна быть создана комиссия по расследованию, и спросить с них надо по закону. Я говорю «вон» тем людям, которые сами знают, что наворовали. Я даже назвал фамилии.
- Расследование коснется всех, в том числе и Эдуарда Кокойты?
- С этим человеком связано признание государственности Южной Осетии. Мы не имеем морального права уничтожать этого человека.
- То есть ему и его семье будут даны гарантии?
- Конечно. Семьей мы называем супругу и детей Эдуарда Кокойты. Эту семью я уважаю.
Материалы по теме: Интервью с другим кандидатом в президенты Южной Осетии Аллой Джиоевой - "Россию предостерегают от поддержки ставленника Кокойты"