В воскресенье, 20-го ноября, неюбилейная, но достаточно громкая дата. 66 лет назад в Нюрнберге начался процесс над руководством фашистской Германии.
Хорошо известно, как болезненно российское руководство реагирует на все, что связано с изучением Второй мировой войны. Эта болезненная реакция переносится и на историю Нюрнбергского процесса. Процесса, который стал своего рода эпилогом войны.
Исторический императив нашего президента и иже с ним сводится к понятному постулату: не допустим пересмотра итогов Второй мировой войны и Нюрнбергского процесса. Для большей убедительности своего императива президент учредил комиссию по противодействию попыткам фальсификации истории в ущерб интересам России, деятельность которой была “заточена” именно под Вторую мировую войну. Впрочем, “деятельность” этой комиссии — условное и спорное понятие, так как свелась она к спору двух точек зрения — “нужна — не нужна”. Жизнь убедительно доказала: не нужна.
Создатели комиссии спутали два понятия: фальсификация фактов и трактовка фактов. В прошлом фальсификацией активно занимались в СССР. На исторических фото замазывали лица “контрреволюционеров”, из титров фильма вымарывали имена “провинившихся” сценаристов и актеров. Сегодня знамя “фальсификации” уверенно держит в своих руках телевидение: чик ножницами — и нет участника передачи, героя новостей.
Трактовка — обычное дело в исторической науке. Чем меньше объем фактов и документов, тем больше версий. Именно поэтому комиссия умерла, не успев толком родиться, так как в идеологическом плане она должна была противодействовать трактовкам истории, а не фальсификации.
Приличные люди и настоящие ученые предпочитают спорить об истории, а не бороться с ней. Тем более что никто в здравом уме и трезвой памяти не оспаривает двух важнейших итогов войны и Нюрнбергского процесса. Итог первый: Советский Союз победил фашистскую Германию. Итог второй: на суде не только наказали главных военных преступников — там был запущен процесс денацификации Германии.
Все остальные результаты и последствия или уже де-факто пересмотрены, или находятся в процессе пересмотра. “Незыблемости” послевоенного устройства не осталось даже на бумаге. Развалились СССР, Югославия, нет Чехословакии, зато есть единая Германия. Так о какой же ревизии итогов войны постоянно талдычит наше высшее руководство?
Вопрос стоит просто: является СССР соучастником начала Второй мировой войны или нет? Если события Отечественной войны 1941—1945 годов в целом трактуются более-менее однозначно, то по началу Второй мировой — много вопросов, на которые не даны окончательные ответы.
Именно на Нюрнбергском процессе впервые всплыли секретные протоколы к пакту СССР—Германия. Всплыли неожиданно. Общеизвестно, что процесс был скорее политическим, нежели юридическим. Поэтому союзники-победители еще до суда договорились, какие неудобные вопросы не будут обсуждаться.
Советская делегация привезла перечень нежелательных вопросов. В нем было девять пунктов. Первым пунктом значился секретный протокол к советско-германскому договору о ненападении и все, что с ним связано. Тем не менее эту тему замолчать не удалось.
О протоколах на допросе в суде говорил Риббентроп, а защитник Гесса предоставил фотокопию документа, но суд ее не принял, так как не было указано происхождение документа. Теперь факт существования протоколов сомнению не подвергается.
Безусловно, тезис о вине СССР в развязывании Второй мировой войны достаточно спорный. Но и обратный тезис абсолютно не бесспорен. Достаточное количество косвенных и прямых фактов позволяет предполагать, что Советский Союз приложил свою “коммунистическую руку” к становлению и укреплению фашистского режима. Не выкинуть из “песни войны” и “освободительный поход Красной Армии” в Польшу. При этом глубоко сомневаюсь, что российское руководство в обозримом будущем согласится признать вину СССР в развязывании войны, если она даже будет на 100% доказана. Ведь во многом благополучие нашей нынешней власти связано с тем, что она больше держится за прошлое, чем думает о будущем. В ментальности наших правителей не принято извиняться и признавать вину — ни, упаси бог, свою, ни прошлых лидеров страны. Они привыкли угрожать, оправдываться и врать.
Болезненность судебного процесса, несмотря на прошедшие 66 лет, заключается еще и в том, что он неизбежно порождает прецедент под названием “Нюрнберг-2”. Нюрнберг-2 уже бодро шагает по Европе. Если в послевоенной Германии шли по пути денацификации, то на постсоциалистическом пространстве сейчас идут по пути декоммунизации.
В Венгрии отрицание Холокоста и преступлений коммунистических режимов повлечет за собой тюремное заключение. Прибалтийские республики, Чехия, Польша, Словакия запретили (или вскоре запретят) использование коммунистической символики наряду с нацистской. За формулировками “коммунистическая символика”, “коммунистический режим” четко просматривается одна фигура — Сталин. Коммунизм равен нацизму, считают в этих странах. Они говорят “Гитлер”, подразумевают “Сталин”.
Это давно уже не сенсация, что Гитлер и Сталин — однояйцевые близнецы-братья. Разница между ними чисто стилистическая (у одного во главе угла стояла расовая нетерпимость, у другого — классовая). Хотя есть некоторые отличия, и содержательные. Как ни странно для кого-то это прозвучит, Гитлер — в большей степени социалист, чем Сталин. Программы борьбы с безработицей, жилищного строительства, поддержка семьи и материнства, развитие физкультуры и спорта — это все Гитлер. Есть даже небесспорная, но и небезосновательная гипотеза о том, что если бы Гитлер закончил войну в июне 1941-го, то остался бы в памяти немцев национальным героем. Но история сослагательного наклонения, как известно, не знает, поэтому поговорим о другом.
Принципиальная разница между этими двумя историческими персонажами долгие годы была только юридической. Гитлер — преступник, а Сталин нет. И то, что происходит сегодня в Восточной Европе, есть не что иное, как заполнение юридического пробела в отношении Сталина. Эти государства во многом повторяют путь послевоенной Германии. Только в Германии стерли из исторической памяти своего фюрера, а в Восточной Европе освобождаются от навязанного и поэтому чужого исторического наследия.
Наверное, неправильно ставить абсолютный знак равенства между коммунизмом (социализмом) и сталинизмом. Это все-таки неравноценные вещи. Надо отделять зерна от плевел. Но причина такого “знака равенства” вполне объяснима. До сих пор в России как правопреемнице СССР отсутствует юридическая оценка деятельности “вождя народов”.
Высказывания первых лиц Российского государства о Сталине, признание вины за Катынь — больше политические заявления. Нет четкой юридической оценки того, что происходило в 30—40-е годы прошлого века. А отсутствие такой оценки компрометирует всю историю СССР, в которой было очень много светлых сторон. Или нам выгоднее поддерживать стереотип, что социализм и Сталин — взаимозаменяемые понятия? Это, на мой взгляд, вредно и неправильно.
Нюрнберг-2 шагает по Европе. Дойдет ли он до нас? Или мы по-прежнему будем угрожать, оправдываться, лгать и из империи зла окончательно превратимся в империю лжи?