Ожидается, что в акции примет участие до 50 тысяч человек. Помимо этого в окрестностях будет запрещена продажа любого алкоголя, включая пиво.
Место выбрано удачно. Субботний проспект Сахарова — не особо популярная трасса (надеемся, что до перекрытия Садового дело не дойдет). Ради “Наших” проспект Сахарова и раньше останавливали. Конечно, запрет на продажу спиртного может коснуться близлежащей площади трех вокзалов, где традиционно поправляются страждущие (не коррупционеры). Но кому интересны чаяния маргиналов? Да, еще: с трех вокзалов и платформы Каланчевская народ массово выезжает за город. Ну так ведь и время выбрано удачно. В известной отповеди премьера Путина музыканту Шевчуку было сказано: матюгами покроют тех организаторов всяческих маршей, которые хотят проводить их там, где люди в пятницу хотят поехать на дачу или в воскресенье вернуться с нее. А тут суббота. Формально не подкопаешься.
Можно, конечно, понудеть в либеральном духе: мол, коррупция означает не только взятки, но и любые предпочтения с точки зрения приближенности к власти. И если для “несогласных” не перекрывают даже какой-нибудь “проектируемый тупик”, а прокремлевскому движению дарят центр Москвы, то это и есть ярчайшее проявление этой самой коррупции. Но дело даже не в этом, а в том, что власть, провозгласив крестовый поход против коррупции, сама же позволяет затоптать его значимость с молодежным энтузиазмом.
С повседневной точки зрения, коррупция — это не зло, а часть суровой реальности. Раньше все воровали, теперь все берут, было бы место. Все начинается с вахтера в какой-нибудь общаге, которому можно сунуть за проход внутрь без пропуска. Далее — по возрастающей: гаишники, врачи, учителя, мелкие чиновники, крупная рыба. Возмущают лишь дела, связанные с жизнью и смертью, когда блатной убийца или растлитель остается безнаказанным. Но эти случаи единичны. А так моральные соображения затмеваются практической выгодой. Теоретики с народным мнением во многом солидарны: затраты на борьбу с коррупцией зачастую превышают убытки от нее, да и вообще победить ее можно, как показывает мировой опыт, либо в очень тоталитарном государстве, либо в стране без претензий на величие, где всем всего хватает. Ни то, ни другое России вроде бы не светит. И преодолеть двусмысленность в понимании коррупции можно не рассуждениями, умножающими скорбь, но только практикой: спокойно и непрерывно ловить и сажать, ловить и сажать, формируя страх пред наказанием и уважение к столь бескомпромиссной политике.
А что имеем мы? Чиновники по всей стране принимают “этические кодексы госслужащих”, не воспринимаемые, как все банальные истины, и необязательные, как всё с пометкой “этическое”. Выходит календарь, где растелешенные девицы малоубедительно обещают не давать взяточникам — при этом весь их облик вызывает стойкие ассоциации с саунами, шампусиком, “приват-досугом” и солидными дядями, неправедно прожигающими неправедные доходы. Теперь вот 50 тысяч юнцов будут десять часов антикоррупционно топтаться в центре столицы.
В лучшем случае их благой посыл уйдет в воздух. В худшем — если Садовое кольцо все-таки перекроют — любой водитель сплюнет и скажет: “А идите-ка вы со своей антикоррупцией”. Потому что — см. выше — практика в данном случае ценнее морали.
Да, возможно, иной чиновник, узнав о многотысячной толпе “борцов за честность”, пометит для себя: мол, вот она, сила! Может, лучше и поостеречься от взяток? Ну это будет очень наивный чиновник, а такие встречаются реже, чем бывшие чекисты. И потом, коррупция — явление макроэкономическое, один прозревший тут погоды не сделает. И эффект от подобной акции сопоставим с эффектом от масштабных концертов типа “Рок против наркотиков”, после которых кто-то, возможно, и задумается на минуточку: “А может быть, и завязать с зельем? Например, с понедельника”. А иные хедлайнеры фестиваля в это время возьмут и закинутся кокаином от трудов праведных.
Впрочем, на концерте хоть музыку, не обремененную пафосными речами, послушать можно.