...Нет, все былые недомолвки
Домолвить ныне долг велит.
А я — не те уже годочки —
Не вправе я себе отсрочки
Предоставлять.
Александр Твардовский
Коль скоро дискуссии начались, хотел бы включиться в них и я.
Я только что подписал в печать верстку моей книги “Перестройка Михаила Горбачева. Выход из социализма”. И работаю над книгой “Реформы Бориса Ельцина. Номенклатурно-олигархический постиндустриализм”. И, отдавая дань людям, с которыми мне довелось, говоря словами Гете из “Фауста”, “быть в тот полдень лучезарный” и которым “навеки остаюся благодарным”, — я попытаюсь в духе моего древнего греческого предка I века нашей эры Плутарха в его знаменитом двухтомнике “Избранных жизнеописаний” провести сравнительный анализ Горбачева и Ельцина.
1. Старт
В начале перестройки один астролог безапелляционно заявил: Ельцин и Горбачев родились в 1931 году. Оба в год Овцы по китайскому календарю. Но в разные месяцы этого года по европейскому гороскопу — Водолея и Рыб. Отсюда и общее у них, и различия.
Этот бравый астролог не знал, что в 1931 году по восточному календарю год начинался так, что Ельцин родился в год Лошади, а Горбачев — в год Овцы.
Впрочем, и самого поверхностного взгляда достаточно, чтобы увидеть у Ельцина неукротимость Лошади, несущейся во весь опор, сметая преграды, не обращая внимания на то, что оказалось под копытами. А в Горбачеве — прикрытого мягким руном, но внутренне исключительно твердого и упорного Барана.
Так что Горбачев и Ельцин по всем гороскопам — разные, скорее противоположные.
Мы не знаем законов, по которым в том или ином ребенке обнаруживается комбинация генов лидерства. Но это явно нечто не наследуемое — отсюда проблема всех монархий.
И Горбачев, и Ельцин с детства проявлялись как явные лидеры. С ярко выраженной жаждой власти, без которой лидер не в состоянии вынести все, с чем ему приходится сталкиваться.
Но это были разные типы лидерства.
Горбачев в своей семье, в школе встречал позитивную среду.
А вот Ельцин встретил жесткую волю отца. И Борис рос, отстаивая в семье свою самостоятельность. Судя по его мемуарам, он боролся и в школе — критиковал учителей.
Но еще ярче случай, тоже описанный самим Ельциным. Собрав группу ребят, он повел их в тайгу в поход. Они заблудились и только случайно уцелели. Любой американский психоаналитик обнаружит в этом случае “классику”. Жажду власти. Неуверенность в своей власти. И желание укрепить свою власть любой ценой — даже рискуя жизнями уводимых в тайгу от любой власти, кроме собственной, сверстников. Словом, все те черты, которые блестяще описаны в знаменитом “Повелителе мух” Голдинга.
И стили лидерства у обоих разные.
Ельцин не только привык к конфликтам, но даже чувствовал себя в них увереннее.
Горбачев, напротив, тяготел к стилю компромисса, соглашения, консенсуса (он сам любил употреблять это слово).
Если самоутверждение Горбачева как лидера шло в целом в атмосфере благожелательства, то самоактуализация Ельцина — в обстановке отстаивания себя в борьбе.
В результате жажда власти у постоянно “избиваемого” жизнью Ельцина оказалась неизмеримо более жесткой, более неуемной, более неукротимой, чем у Горбачева, тоже этой жаждой не обделенного...
…Для обоих жизнь в детстве была очень тяжелой. Даже по советским стандартам. Всего не хватало. Михаил как-то одну четверть не ходил в школу — вообще нечего было надеть на ноги. Борис часто мог спастись от холода только прижавшись к живущей в той же комнатке барака теплой козе.
Поэтому стремление вырваться из окружающей жизни — исходное у обоих. Наиболее доступным путем была учеба.
Сельская школа не дала значительных знаний. И, возможно, прав был А.Н.Яковлев, заметивший о Горбачеве, что он имеет высшее образование, но не имеет среднего. И Ельцин тоже без среднего.
Но потом Горбачеву довелось учиться в лучшем вузе страны. Впитать атмосферу его аудиторий и его общежития. Превратиться из паренька далекой даже от железной дороги станицы в нормального русского интеллигента.
А вот Ельцин учился в провинциальном вузе. На прикладном факультете — строительном. И при этом по специальности, которую острая на язык Р.М.Горбачева называла “ассенизаторской”.
К чести Ельцина, он — твердо оценивая полученные знания — решил после окончания вуза по очереди поработать по всем главным строительным специальностям.
Общий недостаток образования и полное отсутствие образования, необходимого лидеру, Ельцин компенсировал, во-первых, исключительной любознательностью, способностью добывать знания везде и всюду, находить и ценить тех, кто обладал знаниями, умел и слушать, и усваивать. Во-вторых, исключительной, присущей русским людям, веками осваивавших суровые Урал, Сибирь, Дальний Восток, стойкостью и твердостью характера, поистине звериной интуицией, железной волей. Ельцин — настоящий русский самородок, которыми не раз блистала русская история и которыми она не раз поражала мир.
Во время учебы и Горбачев, и Ельцин встретили своих будущих жен. Жены стали удачами для обоих.
Обе выросли в трудных условиях и поэтому были готовы к любым невзгодам, были настоящими опорами. И опять — по-разному.
Раиса Максимовна существенно дополняла Михаила Сергеевича своими знаниями (ее философский факультет был фундаментальнее его юридического), а также несомненно большей стойкостью характера и твердостью воли. Без Раисы Максимовны, я уверен, не было бы того Горбачева, которого мы все знаем.
Наина Иосифовна тоже дополняла Бориса Николаевича, и тоже в слабой его области — в учении встречать трудности, держать удар. Без ее постоянной, осторожной, ласковой, но твердой поддержки, я тоже уверен, Борис Николаевич не выдержал бы всего того, что выпало на его долю.
В общем, обе жены, пусть по-разному, но внесли весомый вклад в успех своих мужей. Оба мужчины это прекрасно сознавали, и за десятилетия очень непростой совместной жизни у них никогда не возникала потребность в ком-то другом.
Обе жены могли бы сделать свою карьеру. Но они абсолютно верили в своих избранников. И пожертвовали собственным успехом ради мужей.
И то, что жены эту жертву принесли, и то, что мужья эту жертву приняли, говорит о замечательных качествах этих двух пар.
2. Советская карьера
…И Ельцин, и Горбачев сделали первую, важную часть карьеры вне Москвы. Они росли как лидеры в провинции. Жизнь страны и ее проблемы были для них средой. А жизнь в Москве — чем-то вроде заграницы.
Оба, и Горбачев, и Ельцин, опирались в карьере только на себя. Не было влиятельных родственников ни у них, ни у их жен.
Оба умели находить среди своих начальников покровителей, патронов.
Оба демонстрировали добросовестность и трудолюбие.
Оба демонстрировали исключительную исполнительность. За одну ночь при Ельцине был снесен в Свердловске дом Ипатьева, в подвале которого расстреляли Николая II и его семью.
Было и умение показать и результаты своей работы, и себя, и свои заслуги.
В общем, посты первого в своем регионе оба вполне заслужили. Теперь о различиях.
Горбачев всегда был в системе партийного аппарата. Ельцин, напротив, чуть ли не десять лет работал руководителем в строительстве.
Поэтому Горбачев привык считать работу сделанной, если подобраны кадры и выданы указания. Так в целом реализовывалось партийное руководство.
А Ельцин должен был отчитываться реальными объектами: домами, корпусами, квартирами.
Ельцин имел дело со строителями. Это были независимые люди. Могли “послать”. Могли уйти. С ними надо было уметь ладить.
А Горбачев имел дело с работниками партаппарата, “привязанными” к нему. Горбачев был уверен — подчиненные никуда не денутся и будут беспрекословно выполнять любое его указание.
Горбачев партаппарат знал и никаких иллюзий в отношении него не питал. А Ельцин, приехав в Москву, еще был полон надежд: стоит заменить кадры — и дело пойдет.
Горбачев работал в крае, основным в жизни которого было сельское хозяйство и зона отдыха Минеральных Вод. Ельцин работал в ключевом для страны регионе. Поэтому Ельцин знал не только строительство, но и тяжелую индустрию, военно-промышленный комплекс.
В итоге в активе у Горбачева, уезжавшего в Москву, был небольшой запас кадров (и то для аграрно-промышленного комплекса). А у Ельцина была целая обойма свердловских работников для главных сфер жизни советского социализма.
Зато Горбачев за почти семь лет работы в Москве не просто познакомился, не просто сработался, но и по существу сросся с тем, что было центром СССР, — от ЦК КПСС до Совета министров, министерств и ведомств. Для Ельцина СССР в целом так и не стал “своим”.
…И Горбачева, и Ельцина отличала исключительная тяга к самообразованию. Они читали книги, беседовали со специалистами, добросовестно вникали в те или иные проблемы. Оба ценили советников.
Но отношение Ельцина и Горбачева к советникам разное. Горбачев в основном опирался на свои знания и знания Раисы Максимовны. А в советниках видел подпорки. Для Ельцина рекомендации советников были несущей конструкцией. Горбачев обходился советами для своих предложений. А Ельцин выбирал между представленными ему предложениями. Смена советников у Горбачева значила мало. А у Ельцина смена советников означала смену курса.
…Горбачев уехал в Москву на семь лет раньше, когда ситуация в провинциях была еще терпимой. Далее, Горбачев уезжал из богатого аграрного края. А Ельцин до 1985 года жил в условиях Урала, наиболее остро ощущавшего ухудшение ситуации в стране. И нетерпение Ельцина, и его требование ускорить перемены объяснимы этой большей близостью к реальной ситуации и бедам простых людей.
В целом в ходе советской карьеры могучий аппаратный механизм превратил и Горбачева, и Ельцина в выразителей — вольных и невольных — интересов советской бюрократии. Оба выступали за самые радикальные реформы, прежде всего потому, что отсутствие реформ сулило утрату советской бюрократией роли правящего класса.
Будучи выразителями интересов бюрократии, Ельцин и Горбачев были и выразителями интересов народных масс.
Горбачев и Ельцин — выходцы из российского крестьянства. Собственно, это первые лидеры России, которых дало стране крестьянство. И осознанно, а чаще неосознанно они впитали в себя все проблемы нашего крестьянства в ХХ веке. Беспаспортная жизнь. Десятилетнее отсутствие какой-либо гарантированной заработной платы. Трудодни, по Твардовскому, обычно были столь “пустопорожние”, что только “трудоночи” на приусадебном участке позволяли выжить. Отсутствие государственных пенсий и пенсий даже от колхоза. Бесконечные налоги и обложения. Низкая доля села в расходах бюджета на медицину, на образование, на жилищное строительство. Да разве можно все перечислить! Лидеры крестьянского происхождения неизбежно несли комплекс мщения социализму, сделавшему крестьян практически крепостными.
…Горбачев как народник видел в социализме реализацию своего народничества. Поэтому народничество Горбачева исключало все враждебное социализму.
А Ельцин был народником, не связанным никакой идеологией. Его народность была свободнее, шире. Народничество Ельцина оказалось совместимым с отказом от социализма.
…Е.К.Лигачев неоднократно отвергал все предложения покинуть пост лидера области и переехать в Москву. Он был и не одинок, и логичен. Таких возможностей, которыми располагал при Л.И.Брежневе региональный лидер, не было в стране ни у кого.
В то же время региональный лидер очень скоро осознавал границы своей свободы. Ни на что существенное он покуситься не мог. Все “корни” были в Москве.
И если и Горбачев, и Ельцин — при всем их честолюбии — оказались в Москве, то это можно объяснить двумя моментами.
Во-первых, они хотели сделать нечто важное для страны, для всего народа. А для этого надо было занимать пост в столице.
Во-вторых, они верили в свои силы, в свою способность подняться вверх и в Москве.
Горбачев первый завоевал столицу. Через несколько лет это сделал и Ельцин. Но в высших коридорах власти (лидер СССР и лидер Москвы) они — а они достаточно трезво все анализировали — с горечью убедились, что дело не во власти, а в самой советской системе.
И у них оставалось два выбора. Смириться с советским социализмом и годами подниматься на трибуны съездов. Или — изменить систему.
3. Звездные часы
Звездным часом Горбачева и Ельцина было то, что они решились на исторический вывод: надо выйти из советского социализма. Говоря словами знаменитого стихотворения Владимира Высоцкого об охоте на волков — пойти на красные флажки.
Это означало огромный личный риск и реальную опасность потерять все. На их глазах даже Хрущев не удержался. И если они пошли на этот риск, то надо признать, что на их “внутренних” весах чаша “бюрократ” оказалась легче, чем чаша “народник”, и уступила ей.
Думаю, что к историческому выводу они пришли одновременно — в конце 1986-го — начале 1987 годов.
Но Горбачев, сознавая свою ответственность и свой пост Генерального, напряженно думал: чем же заменить ленинско-сталинско-брежневский советский социализм?
Ельцин же делал упор на то, что его не устраивает. Не устраивает ситуация в стране. Не устраивает неспособность правящего класса во главе с партбюрократией, избалованного своими привилегиями, заниматься делами народа.
Горбачев был лидером идейным. И вопрос о концепции был для него первым.
А Ельцин был лидер-прагматик. Для него главное — цель. Поэтому его не беспокоило отсутствие у него теоретической концепции.
Горбачев в исторически короткий срок, менее года, разработал и выдвинул концепцию перемен — концепцию перестройки.
Логика Горбачева была логикой марксиста и социалиста. В социалистическом обществе хозяин — народ. Если дела идут плохо, то изменить все может только сам народ. Но он отстранен от власти — в советском социализме бюрократия руководит бесконтрольно. Точнее, организовав контроль сама над собой. Значит, надо отстранить КПСС от власти и сделать народ “хозяином” над бюрократией.
Как это сделать? Идею, скорее всего, подсказал А.Н.Лукьянов, изучавший первоначальные взгляды В.И.Ленина на Советы. Надо “отдать” Советы народу, и они — от имени народа вместо партии — будут контролировать бюрократию. И машина власти заработает.
А как сделать Советы народными? Тут, думаю, советником уже был А.Н.Яковлев. Надо ввести демократию. Альтернативные выборы. В условиях полной гласности.
С учетом этих перемен вместо социализма ленинского, советского возникнет социализм обновленный, социализм демократический, социализм гуманный. Социализм Горбачева.
Я в своей книге о Горбачеве достаточно подробно рассматриваю ошибки этой самой концепции. И недостатки ее основных блоков: цель (обновленный, но социализм), механизм (игнорирование экономики), методы (отказ от партии). И недостатки реализации концепции (персонификация).
Но главное не в отдельных ошибках. Главное в том, что в конце ХХ века все эксперименты государственного социализма — от национал-социалистического до советского — показали, что социализм не стоит на повестке дня. Человечество избрало на этом этапе истории другой путь — путь постиндустриального общества. В нем сочетаются возможности и частного, и общего и ослабляются болезни и того, и другого.
Поэтому Горбачев с его новым социализмом не мог не потерпеть поражение. Но горбачевская перестройка предусматривала этап разрушения государственно-бюрократического социализма — первую и самую трудную задачу на пути в будущее. На этом этапе Горбачев сам и под нажимом консерваторов и радикалов задачу разрушения решил.
В фантастически короткий срок обессилела пирамида партийного аппарата КПСС. Нейтрализованы и деморализованы, попросту струсили и забились в подвалы все охранные системы — от госбезопасности до прокуратуры и судов. Развалилась командная система централизованного руководства экономикой. Вышла из-под контроля интеллигенция — творческая, культурная, научная, образовательная, техническая. Распадался СССР — советская империя.
Никогда за века русской истории в стране не было такой полной демократии. Никогда за века русской истории в стране не было такой гласности. Никогда не было таких свободных выборов. Никогда народ не получал такой возможности самому принимать решения.
Эту историческую миссию — миссию разрушителя — Горбачев выполнил до конца.
А Ельцин? Он участвовал — искренне, самозабвенно — но именно участвовал. Требовал, угрожал, давил, помогал.
Звездным часом, исторической миссией самого Ельцина стало строительство на месте разрушенного социализма нового здания.
Что Ельцин построил в России?
Сочетание в Ельцине двух всепоглощающих страстей — жажды личной власти и желания осчастливить народ — столкнулось с реальностью.
Ельцин уже на I Съезде народных депутатов РСФСР не смог стать лидером России голосами одних демократов. Победа пришла только после того, как Ельцин начал договариваться с реформаторской частью партийно-советской бюрократии.
Ельцин умел трезво анализировать ситуацию. Он понимал: единственный вариант для него остаться у власти — опереться на готовую к реформам часть советской бюрократии. Другой силы в СССР после семидесяти лет тотальной диктатуры не было и быть не могло. И фундаментом здания послесоветской России реалист Ельцин сделал именно эту бюрократию.
Новый строй пришел в Россию под руководством выходца из бюрократии, при активном участии бюрократии, с выбором вариантов реформ, отвечающих интересам бюрократии.
Эта капитуляция перед бюрократией определила подходы Ельцина к главным проблемам дележа социалистического наследства — дележу собственности и дележу власти.
Собственность или передавалась бюрократии, или сохранялась в руках коллективной бюрократии — государства.
Бюрократия пошла на сосуществование с частным сектором. Но не в виде многомиллионного лагеря малого и среднего бизнеса, требующего демократии, а в виде сверхкрупных собственников — олигархов, особенно близких по духу номенклатуре. С ними ей проще было договариваться. С ними можно было явно или тайно входить в долю.
Объектом дележа сделали самые лакомые куски социалистической собственности — прежде всего добычу вывозимого на мировые рынки сырья. А вот землю вообще оставили под контролем всей бюрократии.
Дележ собственности произвели с использованием шоковой терапии Гайдара, ваучеров Чубайса, залоговых аукционов. Народ был отстранен от дележа собственности.
Ограниченная только самоконтролем над собой, а фактически бесконтрольная в доступе к собственности и власти ельцинская постиндустриальная бюрократия неизбежно пропитывалась коррупцией и криминалом.
О новорожденном российском постиндустриализме можно сказать то, что в “Капитале” К.Маркса сказано о новорожденном капитале: он “источает кровь и грязь из всех своих пор”.
Ради сохранения контроля за Россией Ельцин пожертвовал интересами 20 миллионов русских за пределами РСФСР, не гарантировав им хотя бы двойного гражданства.
Ради интересов российской бюрократии Ельцин развязал войну в Чечне, призванную запугать все другие потенциально склонные к выходу из России народы.
Было очевидно, что демократизм Горбачева при таком варианте преобразований приведет к власти противников Ельцина — и при Ельцине год за годом, шаг за шагом “выдавливались” и горбачевская демократия, и горбачевская гласность.
И Горбачев, и Ельцин были западниками. Они восстанавливали нарушенную советским социализмом традицию ориентации на успехи Запада.
Но Горбачев вел переговоры с Западом как равноправный партнер. А для Ельцина Запад был главной опорой и главным советником по экономической реформе. И отношения партнерства сменились отношениями зависимости.
Действовать и Горбачеву, и Ельцину было очень трудно. Они, по существу, были в меньшинстве. Должны были маневрировать. И только стойкость Горбачева и Ельцина, их непреклонный настрой на перемены позволили осуществить преобразования в России по преимуществу без кровавой бойни, порой уже очень близкой. За это Россия должна быть всегда благодарна и Горбачеву, и Ельцину.
В целом в России конца ХХ века повторилась история середины ХIХ века, когда царская монархия избрала такой вариант выхода из крепостничества, который сохранял власть абсолютизма. Отклонив при этом более прогрессивные варианты — и американский (фермерство), и прусский (помещики). Теперь тоже был избран худший из возможных вариантов.
(Окончание в следующем номере.)