КАРЬЕРА ТКАЧИХИ
Екатерина Алексеевна Фурцева родилась в городе Вышний Волочок Тверской губернии. Ее отец, Алексей Гаврилович, рабочий-металлист, был призван в царскую армию, как только началась мировая война, и погиб в первых боях. Потеря отца — травма, наложившая отпечаток на всю дальнейшую жизнь Екатерины Алексеевны. Она боялась быть брошенной, отвергнутой, оставленной. Екатерина Фурцева сильно зависела от родных, друзей, подруг и любимых мужчин; ей всегда было страшно остаться одной.
Мать, Матрена Николаевна, больше не вышла замуж. Она в одиночку растила сына и дочь. Она была неграмотной, но в Вышнем Волочке пользовалась авторитетом. Екатерина Алексеевна унаследовала от матери характер, способность самостоятельно принимать решения, внутреннюю силу. И все же тщательно скрываемое чувство беспомощности осталось в ней навсегда.
В 1925 году она закончила семилетку и поступила в школу фабрично-заводского ученичества, выучилась на ткачиху. В пятнадцать лет стала к станку. Закрепилось за ней обидное для будущего министра культуры прозвище “ткачиха”. Екатерине Алексеевне всегда будут поминать работу за станком — причем высокомерно-презрительно, хотя ничего, кроме уважения и сочувствия необходимость рано начать трудиться не вызывает. За станком Екатерина Фурцева стояла недолго. Комсомол изменил ее жизнь.
Хорошо развитая, спортивная, Екатерина Фурцева соответствовала ожиданиям эпохи. Правда, двадцатые и тридцатые годы — время пуританства. Сексуальность — не тема для обсуждения.
А она не в силах скрыть своей женственности, желания любить и быть любимой. Вот и будет она разрываться между желанием ни в чем не уступать сильному полу и неосознанным стремлением встретить настоящего мужчину, рядом с которым она почувствует себя спокойно и надежно.
Шестнадцать месяцев она проработала секретарем Кореневского райкома комсомола в нынешней Курской области, потом приняла новое назначение и больше никогда в поселок не возвращалась. Краеведы уверяют, что раскрыли самую большую тайну ее личной жизни: 25 августа 1931 года Кореневский сельсовет зарегистрировал ее брак с местным плотником. Но уже через три месяца брак распался. Имя первого мужа Фурцевой краеведы скрывают.
ПЛЮС ЛИЧНОЕ СЧАСТЬЕ
В 1931 году перспективного работника перевели секретарем горкома комсомола в Феодосию. В Коктебеле она увлеклась планерным спортом и добилась, чтобы обком партии рекомендовал ее на Высшие академические курсы Аэрофлота. После курсов Фурцеву отправили в Саратов помощником начальника политотдела авиационного техникума по комсомолу.
Зато здесь к ней пришла первая большая любовь. Она влюбилась в служившего в Саратове летчика Петра Ивановича Биткова. В тридцатые годы пилоты, окруженные романтическим ореолом, пользовались у женщин особым успехом. Инструктор летного звена Петр Битков, рассказывают, был видным, интересным мужчиной. Екатерина Алексеевна инстинктивно искала человека, который служил бы защитой и опорой, способного дать то, чего она была лишена в детстве и юности.
В 1936 году Петра Биткова перевели в политуправление гражданской авиации, и молодая семья перебралась в Москву. Фурцеву взяли в ЦК комсомола инструктором отдела студенческой молодежи, хотя сама она высшего образования не имела и студенческой жизни не знала. А в тридцать седьмом направили учиться в институт тонкой химической технологии имени Ломоносова. Училась Екатерина Алексеевна неважно, потому что сразу пошла по общественной линии. Ее избрали секретарем партийного комитета института. Диплом о высшем образовании инженер-химик Фурцева получила в сорок первом году, накануне войны. Работать по специальности ей так и не удалось.
Начало Великой Отечественной для Фурцевой оказалось вдвойне трагичным. Ее муж в первые же дни войны отправился на фронт. Но ушел он и из семьи. Больше они не жили вместе, хотя именно во время войны у них появился долгожданный ребенок.
Екатерина Алексеевна мечтала о детях, а забеременела только на тридцать втором году, после одиннадцати лет жизни в браке. Как и многое в жизни Фурцевой, обстоятельства, связанные с рождением дочки, обросли слухами и мифами. Поговаривали, будто и не муж вовсе был отцом ребенка, поэтому-то оскорбленный Петр Битков и ушел из семьи…
Рассказывают и другое. Петр Иванович, как это случилось со многими ушедшими в армию молодыми мужчинами, надолго оторванными от жен, встретил на фронте другую женщину, влюбился. Ему ответили взаимностью. И он завел новую семью. Это больше похоже на правду, потому что от дочки Петр Иванович не отказывался, напротив, сохранил к Светлане отцовские чувства до конца жизни.
САМЫЕ ТРУДНЫЕ ГОДЫ
Крушение первого брака оставило тяжелый шрам. Фурцева никогда не сможет этого забыть. Молодая женщина, страшась одиночества и неопределенности, была готова избавиться от ребенка. Но ее поддержала мать: “Столько лет ждали. Что уж, одного ребенка не воспитаем?” Оставить ребенка в эти первые военные месяцы, самые трудные и опасные для москвичей, было нелегким и мужественным решением.
Беременную Фурцеву эвакуировали в Куйбышев (Самару), где разместились основные наркоматы и иностранные посольства. Роды были благополучными. Екатерина Алексеевна дала девочке свою фамилию. В Куйбышеве они оставались недолго. В отличие от многих других москвичей, которым до конца войны не позволяли вернуться в город, партийного работника Фурцеву ждали в Москве.
Сорок второй год был для Екатерины Алексеевны памятным во всех отношениях. У нее родилась дочь Светлана, и ей предложили новую работу. Растущего молодого работника приметил первый секретарь Фрунзенского райкома партии Петр Владимирович Богуславский и взял к себе в аппарат. Так началась успешная партийная карьера Фурцевой, которая приведет ее на вершину власти.
Возможно, успешно начавшаяся партийная карьера помогла справиться с личной драмой. У Фурцевой сложились особые отношения с первым секретарем райкома Богуславским. Говорят, он ценил не только ее деловые, но и женские достоинства. Молодая Фурцева была очень хороша — яркая, стройная, с бурным темпераментом. Трудно обсуждать то, что произошло между Петром Владимировичем и Екатериной Алексеевной. Это не та история, которой делятся даже с близкими людьми.
Служебные романы похожи один на другой как две капли воды. Общая работа сближала и доставляла удовольствие. Но едва ли такой роман может устраивать женщину. Идут годы, а он не собирается уходить от жены. Мужчина счастлив иметь и жену, и любовницу. А женщины не хотят вечно оставаться в этой роли. Им нужна настоящая семья. Так что, как правило, служебные романы заканчиваются, как только мужчина и женщина перестают работать вместе…
ПЕРВЫЙ СЕКРЕТАРЬ
Екатерина Алексеевна Фурцева быстро усвоила основные правила достижения успеха в партийном аппарате и выдвинулась на первые роли. Она сменила Богуславского на посту первого секретаря райкома. Чтобы доказать свое право быть хозяйкой района, ей пришлось усвоить многие привычки и манеры мужчин-руководителей. Она научилась не робеть в мужском коллективе, не смущалась шуточкам известного свойства, могла прилично выпить и при необходимости послать по матушке.
При этом она не забывала, что привлекательная женщина обладает и другими средствами воздействия на мужской коллектив. Организованная, требовательная, собранная и работоспособная, Фурцева неизменно выполняла обещанное. Ее ценили как мастерицу массовых мероприятий. Шла ли речь об очищении районного аппарата от выходцев из Северной столицы в разгар мрачного “ленинградского дела”, или о пропагандистском обеспечении столь же позорного “дела врачей”, Екатерина Алексеевна неизменно опережала коллег-секретарей.
Она, например, “требовала от институтов, расположенных в районе, выполнения социалистических обязательств к определенным датам: к 1 мая изобрести вакцину и полностью ликвидировать рак, к 7 ноября выпустить действенный препарат против туберкулеза. Изучаете детскую корь? Поработайте так, чтобы к следующему бюро райкома кори не было...”
В партийном руководстве тех лет все были догматиками. Но Екатерине Фурцевой катастрофически не хватало общей культуры и образования, поэтому ее выступления на идеологические темы производили особенно мрачное впечатление.
С 28 июля по 11 августа 1957 года в Москве под лозунгом “За мир и дружбу” проходил Всемирный фестиваль молодежи и студентов, ставший огромным событием. Никогда еще не было такого широкого и практически неконтролируемого общения с иностранцами. Разнообразное начальство, привыкшее жить за железным занавесом, само было напугано и пугало других.
Накануне фестиваля Екатерина Фурцева предупреждала московских чиновников:
— Есть слухи, что завезут инфекционные заболевания. Поэтому начали проводить прививки. Но уже было четыре случая каких-то уколов совершено в магазинах, когда девушка стояла в очереди за продуктами, подходит человек, в руку делает укол... Пострадавшие находятся в больнице, состояние их хорошее. Это делается врагами, чтобы создать панику вместо торжества…
Карьере Фурцевой помогли крупные перемены в московском руководстве, когда Сталин вернул в Москву Никиту Сергеевича Хрущева и поставил во главе столицы. Среди секретарей горкома ему нужна была одна женщина. Никита Сергеевич выбрал энергичную и деловую Фурцеву.
В партийном аппарате женщин продвигали со скрипом. Считалось, что с руководящей работой справятся только крепкие мужчины. На пленуме ЦК 18 марта сорок шестого года Сталин сказал: “Нарком должен быть зверем”. Поставив Николая Константиновича Байбакова руководить нефтяной промышленностью, задал ему вопрос:
— Какими свойствами должен обладать советский нарком?
Байбаков стал перечислять. Вождь остановил его:
— Советскому наркому нужны прежде всего бычьи нервы плюс оптимизм.
Бычьих нервов Екатерине Алексеевне Фурцевой явно недоставало. Она была слишком эмоциональным человеком.
ХОЗЯЙКА ГОРОДА
Через год с небольшим после смерти Сталина, 26 мая 1954 года, Екатерина Фурцева была утверждена первым секретарем городского комитета партии. Ни одна женщина до нее не возглавляла столь крупную партийную организацию. Екатерина Алексеевна стала полноправной хозяйкой огромного города.
В отношении Хрущева к Фурцевой не было ничего личного, что бы тогда ни говорили. Постель редко играла решающую роль в карьерном росте женщины, возможно, потому, что в партийный аппарат, словно нарочно, отбирали дам не слишком привлекательных. Екатерина Алексеевна была в этом смысле исключением.
— Мы прежде всего видели в ней женщину, — рассказывал мне Валерий Харазов, в ту пору секретарь Сталинского райкома партии Москвы, — аккуратную, следящую за собой, изумительно одетую. Екатерина Алексеевна производила на нас сильное впечатление, мы ею восхищались.
Но в отличие от Леонида Ильича Брежнева Хрущев хранил верность жене и с особами другого пола устанавливал исключительно деловые отношения. Кстати, снисхождения никому не делал и с женщин спрашивал, как с мужчин.
СВАДЬБА С ПРИДАНЫМ
Служебную удачу дополнило найденное, наконец, личное счастье. Когда Екатерина Алексеевна работала в московском партийном аппарате, то влюбилась в коллегу-секретаря — Николая Павловича Фирюбина. Он был всего на два года ее старше. Его считали капризным и избалованным женским вниманием.
Роман Фурцевой и Фирюбина был предметом пересудов в Москве. В те времена разводы не поощрялись. Женщина должна исполнять одну роль — самоотверженной жены и матери. Любовница — понятие отрицательное. Николай Павлович Фирюбин не спешил рвать с прежней жизнью, уходить из семьи. Екатерина Алексеевна переживала, хотя больше всего старалась не показать своей слабости. В доме ее сообщение о том, что она выходит замуж за Николая Фирюбина, встретили, мягко говоря, без восторга. Теща и падчерица его сразу невзлюбили. Конечно же, это была ревность. Ни Матрена Николаевна, ни Светлана ни с кем не желали делить Екатерину Алексеевну.
Едва Екатерина Алексеевна и Николай Павлович стали жить вместе, как вмешалась большая политика, мешая их счастью. В первых числах мая 1953 года вновь назначенный министром иностранных дел Вячеслав Михайлович Молотов попросил направить в распоряжение МИД партийных работников. Так стали дипломатами будущий председатель КГБ Юрий Андропов и муж Фурцевой Николай Фирюбин.
В январе 1954 года его сделали послом в Чехословакии. Посла всегда сопровождает жена. Она помимо всего прочего играет важную роль в работе представительства, помогает послу в организации приемов, налаживать отношения с дипломатами других стран. Но Екатерина Алексеевна не захотела пожертвовать карьерой и удовлетвориться ролью жены. Она не поехала с мужем в Прагу. Учитывая особую ситуацию, в ЦК разрешили Фирюбину жить одному, что не дозволялось другим дипломатам.
Для брака длительная разлука не благо. Фурцева переживала, не хотела отпускать мужа надолго. Но и отказываться от посольского назначения было нельзя. Конечно, Николай Павлович предпочел бы видеть жену рядом. Но быть женатым на самой Фурцевой — это тоже льстило его самолюбию. Екатерину Алексеевну точно можно было назвать первой дамой страны, поскольку жены руководителей государства оставались в тени.
При этом в отношениях с женой Фирюбин держался уверенно или, как говорят люди знающие, самоуверенно. Это характерное для властных и высоко себя ценящих мужчин стремление быть хозяином в семье. Он привык, что жена ему угождает. Она очень ценила мужа и хотела сохранить хорошие отношения. Ей казалось, что сделать его счастливым — это и есть ее цель. Свет был не мил, когда муж на нее дулся.
МАТРИАРХАТ, ПАТРИАРХАТ И СЕКРЕТАРИАТ
ХХ съезд партии сыграл особую роль в жизни нашей страны. Для Екатерины Фурцевой съезд оказался вдвойне важным — она была вознесена на вершину политической власти. Хрущев сделал ее секретарем ЦК и включил в состав кандидатов в члены президиума. В советские времена значение секретариата ЦК никому не надо было объяснять. Однажды Сталин пошутил в узком кругу:
— История делится на три периода — матриархат, патриархат и секретариат…
В практической жизни никакое сколько-нибудь важное назначение не производилось помимо секретариата ЦК. Ни одно министерство или ведомство в стране ничего не могло предпринять, не получив предварительного согласия секретариата ЦК. Появление женщины в составе высшего руководства страны было событием. Но избрание Екатерины Алексеевны понравилось отнюдь не всем. Это было отражением свойственного эпохе мужского шовинизма…
Никита Сергеевич считал Фурцеву своим человеком и продвигал. 29 июня 1957 года он сделал Фурцеву полноправным членом президиума ЦК. Это было громкое назначение. В следующий раз женщина войдет в состав политбюро уже при Горбачеве.
Хрущев сделал ей подарок — вернул Екатерине Алексеевне мужа: Николая Фирюбина назначили заместителем министра иностранных дел. Теперь ничто не мешало Николаю Павловичу и Екатерине Алексеевне жить вместе. На ХХ съезде Николая Павловича Фирюбина избрали кандидатом в члены ЦК КПСС. Так что они с Фурцевой были единственной супружеской парой, которая посещала пленумы Центрального комитета. Конечно, Фирюбину не очень нравилось, что жена занимает более высокое положение. Для советской семьи это было нетипично.
ПЕРЕРЕЗАННЫЕ ВЕНЫ
Всего три года Фурцева пребывала на вершине власти. 4 мая 1960 года Никита Сергеевич неожиданно распорядился освободить от должности секретаря ЦК сразу несколько человек, в том числе Екатерину Алексеевну. Ее назначили министром культуры. Что же послужило причиной массовой чистки высшего эшелона партийного руководства? Почему Хрущев в один день разогнал своих ближайших помощников? Он же сам их подбирал и выдвигал…
Считается, что чекисты записали вольные разговоры нескольких секретарей ЦК, которые они вели в своих комнатах отдыха, попивая чай или более крепкие напитки. Ничего крамольного они не говорили, лишь позволяли себе критически оценивать поведение Никиты Сергеевича. Есть и другое объяснение. Хрущев был человеком увлекающимся. Понравившегося работника мог поднять на головокружительную высоту, но, разочаровавшись, с той же легкостью расставался с недавним любимцем и продвигал нового.
Еще год с лишним Фурцева оставалась членом президиума ЦК, высшего органа власти в стране. А вот на ХХII съезде в состав президиума ЦК ее не включили. Это стало для нее страшным ударом. Фурцева и Фирюбин не пришли на вечернее заседание съезда. Екатерина Алексеевна пыталась уйти из жизни.
“Сильно подвыпив с горя, — пишет Сергей Хрущев, — а Екатерина Алексеевна злоупотребляла алкоголем, она попыталась вскрыть себе вены. Но рука дрогнула, и самоубийство не удалось. Возможно, она и не собиралась расставаться с жизнью, а просто по-женски пыталась таким образом привлечь к себе внимание, вызвать сочувствие, но ее поступок произвел противоположный эффект”.
Да, готовых и способных сочувствовать оказалось немного…
Екатерина Алексеевна болезненно воспринимала утрату атрибутов прежней жизни. Но больше всего переживала, думая о том, как люди вокруг радуются ее падению и злорадствуют… Насчет нравов в политической верхушке она не заблуждалась.
Что заставляет совершать самоубийства крупных политиков уровня Фурцевой? Как-то все это не вяжется с обликом этих людей, решительных, жестких, способных преодолевать любые препятствия. Как правило, такие люди способны устоять при любых стрессах. Но действуют и другие факторы. Вряд ли мы в состоянии понять, что же стало последней каплей для каждого из них.
МЕЖДУ МОЛОТОМ И НАКОВАЛЬНЕЙ
Фурцева была чуть ли не единственным человеком в руководстве страны, искренне заинтересованным в культурном обмене с другими государствами, в том, чтобы наши мастера выезжали на гастроли за границу, а в Советский Союз приезжали иностранные певцы, музыканты, артисты, привозили выставки из лучших мировых музеев.
Зарубежные гастроли были крайне выгодны государству, выдающиеся мастера после возвращения домой сдавали в казну большие суммы в валюте. Поэтому министерство культуры хотя бы из ведомственных соображений было сторонником гастролей. А партийный аппарат и система госбезопасности считали, что лучше никого никуда не выпускать. Достойными ехать в другие страны считали только самих себя.
Екатерина Алексеевна Фурцева с удовольствием открывала для себя мир. Даже для секретаря ЦК поездка была редкостью. Министр культуры же должна была путешествовать по миру в силу прямых обязанностей. За границей женщина-министр неизменно вызывала большой интерес.
В руках министра культуры была немалая власть. Но каждое решение таило в себе угрозу для карьеры. Идеологическая ситуация в стране, атмосфера запретов практически ставила крест на всем, что казалось опасным отступлением от генеральной линии. Система была такова, что в интересах Фурцевой было запретить, а не разрешить, потому что за удачный спектакль похвала достанется режиссеру или артисту. А за “ошибки” отвечать ей.
Желающих запретить было множество, а брать на себя ответственность и разрешать никто не хотел. Иногда она шла наперекор цензуре, брала ответственность на себя. Но чаще должна была — или хотела — помешать появлению на сцене того, что считалось недозволенным. А не дозволялось очень многое.
Но Екатерина Алексеевна не была держимордой. Помимо партийных установок часто руководствовалась личными симпатиями и антипатиями. Главный режиссер театра “Современник” Олег Николаевич Ефремов к пятидесятилетию октябрьской революции поставил пьесу Михаила Филипповича Шатрова “Большевики”. Цензура ее запретила. Министр культуры разрешила спектакль.
Полгода — невиданное дело! — спектакль шел без разрешения цензуры. В зрительном зале “Современника” — ни одного свободного места. Фурцева не испугалась и не отступила. Пьесу разрешили.
КАКОВО БЫТЬ МУЖЕМ БАБУШКИ?
Как же все это случилось? Почему пошли разговоры о том, что Екатерину Алексеевну Фурцеву убирают с поста министра, что ждет ее безрадостная пенсионная жизнь — и, может быть, даже одинокая пенсионная жизнь, поскольку рушилась не только ее политическая карьера, но и отношения с мужем?
Ни по возрасту, ни по настроению она вовсе не собиралась уходить. Наверное, даже представить не могла себя на пенсионном покое. Но, похоже, ее министерские дни были сочтены. И рассчитывать на милосердие товарищей по партии ей не приходилось. В политическом мире нет настоящих человеческих отношений, здесь идет беспощадная борьба за власть или за иллюзию власти.
Говорят, что она сама могла быть жестокой и беспощадной. Привыкла к роли вершителя судеб и к власти над людьми. Странно, что ее не окрестили “железной леди”. Хотя само это понятие родилось позже, уже после ухода Фурцевой из жизни. Да она и не была железной! Она была, пожалуй, чересчур чувствительной.
Уже не в юном возрасте Екатерина Алексеевна продолжала волновать мужское воображение. В желании служить министру присутствовал несомненный эротический мотив. Общество восхищалось ее силой, но жаждало увидеть следы тщательно скрываемой женской слабости.
Екатерина Фурцева дружила с Людмилой Зыкиной. Уверяли, что на даче у певицы министр крепко выпивала. За столом, когда спрашивали, что ей налить, Екатерина Алексеевна отвечала одинаково:
— Я всегда с мужчинами, я пью водку.
В 1972 году умерла мать, Матрена Николаевна. Для Екатерины Алексеевны это был удар. Она зависела от матери, нуждалась в ее постоянном одобрении. Говорят, что девушки выходят замуж за своих отцов, то есть инстинктивно ищут мужчину с привычными чертами характера. Фурцева же, пожалуй, вышла замуж за свою мать! Мать заставляла ее жить в бешеном темпе: не позволяй себе отдыхать и расслабляться, двигайся от хорошего к лучшему. Так же строились отношения с мужем. Она нуждалась в его расположении. Понимала умом, что не в состоянии угодить ему во всем, но пыталась. Получалось, что единственный способ заставить его быть нежным — угадывать и исполнять все его желания...
Подруги знали, что на душе у нее неспокойно. Она говорила, что ее никто не понимает, что она одинока и никому не нужна. Надо понимать, она имела в виду мужа. Насколько справедливы эти упреки? Сам Николай Павлович о своих отношениях с Екатериной Алексеевной не рассказывал. Во всяком случае публично. Он умер еще до того, как журналисты получили возможность задавать личные вопросы.
ОДИНОЧЕСТВО ИЗРАНЕННОЙ ДУШИ
Фурцева занялась постройкой собственной дачи и попросила о помощи “подведомственные учреждения”. Желающих посодействовать министру строительными материалами и рабочей силой оказалось множество. При этом кто-то из посвященных написал донос: Фурцева, нарушив государственную дисциплину и партийную этику, приобрела по льготным ценам строительные материалы в Большом театре.
Дело разбирала высшая инквизиция — Комитет партийного контроля при ЦК КПСС, которым руководил бывший руководитель Советской Латвии член политбюро Арвид Янович Пельше. Личная собственность считалась делом антипартийным. Поэтому руководители страны обходили этот запрет и строили дачи на имя родных и близких. Фурцева поступила неосмотрительно, записав дачу на свое имя.
Екатерина Алексеевна признала, что допустила грубую ошибку, сдала дачу. Ей вернули двадцать пять тысяч рублей. Она положила их на книжку и написала завещание в пользу дочери. Но все равно ее решили отправить на пенсию. А она сказала подруге:
— Что бы там ни было, что бы про меня ни говорили, я умру министром.
Так и случилось…
Теперь уж не узнать, что именно произошло поздним вечером 24 октября, когда Фурцева вернулась домой. Они с Фирюбиным жили на улице Алексея Толстого. Говорят, что именно в тот день стало известно, что ее ждет пенсия, а Николай Павлович встретил другую женщину. Екатерина Алексеевна не выдержала двойного удара. Тоскливая жизнь брошенной мужем пенсионерки была не по ней...
Наверное, много раз она мысленно прикидывала, сможет ли жить без работы и без мужа? Эмоционально она полностью зависела от своего положения в обществе, от того, как на нее смотрят окружающие. И, конечно же, от мужа! Одиночество казалось самым страшным. Она даже не могла подумать о том, чтобы порвать с ним и начать все заново с другим человеком.
Не так-то просто обрести покой израненной душе. Как вернуться из глубины несчастья к нормальной жизни? Это мистическое путешествие. Чувства и страхи, испытанные в детстве, остаются навсегда и возвращаются вновь и вновь, особенно когда мы не в силах справиться со своими проблемами. Она, наверное, понимала, что потеря отца — все это было давным-давно, но какая-то часть мозга по-прежнему воспринимает мир так, словно она еще маленькая девочка, оставшаяся без папы. Страх быть брошенной лишал ее возможности посмотреть на вещи реалистично.
После полуночи Светлане позвонил Николай Павлович Фирюбин:
— Мамы больше нет.
Когда приехали дочь с мужем, в квартире еще находилась реанимационная бригада. Доктор пытался успокоить Светлану:
— Даже если бы это случилось в больнице, врачи не смогли бы помочь.
Диагноз — острая сердечная недостаточность. Но по Москве пошли разговоры о том, что она вновь решила покончить с собой. И на сей раз попытка удалась.
Ее первый муж, Петр Иванович Битков, говорил дочери на похоронах, что всю жизнь любил только Екатерину Алексеевну. Он ненадолго пережил Фурцеву. Николай Павлович Фирюбин ушел к Клеопатре Гоголевой, вдове Александра Васильевича Гоголева, покойного секретаря московского обкома партии. Они жили на соседних дачах. Клеопатра Гоголева, которую знакомые называли Клерой, была значительно моложе Фурцевой.
С годами о Екатерине Алексеевне Фурцевой говорят все лучше и лучше. Дурное забылось. Остались воспоминания о живом и душевном человеке.