“Люблю все лишнее выкидывать”
— Сергей Михайлович, как вы проведете эти выходные?
— Буду в командировке. В будни я не могу совмещать работу спикера с партийной деятельностью, поэтому использую для партийных поездок выходные дни. Но когда остаюсь на уик-энд в Москве — суббота все равно всегда рабочая, только начинается позже, часов в 10. А если есть свободное воскресенье, то я высыпаюсь, а потом еду куда-нибудь для души: за грибами или на рыбалку. Когда не сезон — читаю книги или включаю классическую музыку и листаю свои многочисленные альбомы — по живописи и минералогические.
— У вас ведь есть уникальная коллекция минералов. Какой в ней самый ценный экспонат?
— Самые ценные экспонаты — те, которые сам нашел в экспедициях. А с точки зрения редкости у меня есть кристаллы аметиста и горного хрусталя с газово-жидкостными включениями. Это привет из прошлого нашей планеты. (Миронов берет со стеллажа в кабинете крупный прозрачный кристалл и покачивает его из стороны в сторону. — М.З.). Видите — внутри бегает пузырек, а вот еще один. Всего в этом кристалле двенадцать таких пузырьков. Это замурованный в кристалле воздух, которым дышала наша планета миллиард лет назад.
— А какую самую большую рыбу поймал Миронов-рыбак?
— Таймень 8,5 килограмма. Я его поймал на Приполярном Урале, лет 5 назад.
— Домашними делами занимаетесь в выходные?
— У меня есть почетная обязанность — разбирать шкафы. В первую очередь книжные, но если нужно разобрать шкаф с вещами — тоже годится. Я люблю все лишнее выкидывать, делать так, чтобы шкаф стал полупустым, по углам ничего не валялось. Люблю разбирать и кладовки, погреба. Это “увлечение” я вынес из геологии. Мы всегда жили в каких-то палатках, избушках, и там накапливались кучи рухляди. Я с удовольствием брался за генеральную уборку, чтобы выбросить все лишнее и освободить место, где можно разместить камни.
Дегустатор тушенки
— Летний отпуск вы провели в геологической партии, какие открытия сделали?
— Это был север Иркутской области, Патомский кратер. Уникальное геологическое образование — единственный кратер в мире, сложенный не из базальта или других магматических пород, а из известняка. Как он образовался — большая загадка. Его открыватель — геолог Колпаков — даже сначала подумал, что это след секретного испытания ядерной бомбы. Экспедиция там опробовала новые методы геофизики, отобрала более 600 килограммов проб. Но все-таки я туда поехал не только за открытиями. Для меня это был отдых, хотя многие удивляются: как можно отдыхать в тайге, на комарах, под дождем, в палатке, готовя на костре. Но мне это нравится, это условия, к которым я привык, работая в геологии.
— Готовить вы умеете?
— Умею, в том числе и в поле, на костре. Хотя в этот раз не приходилось — у нас был замечательный повар Гриша. Ему удавалось невозможное: в любое время суток было несколько горячих блюд на выбор. Это и суп, и макароны с тушенкой, и картошка, и гречка. Все он готовил и подогревал на костре, и ни разу ни одно блюдо не подгорело. В том числе дежурное блюдо, которое он держал горячим сутки. Как ему удавалось — для меня загадка. Я могу приготовить так, чтобы не подгорело, но если начну разогревать — сто процентов немножко пригорит.
— Ваше любимое блюдо?
— Макароны с тушенкой. Кстати, тушенку для экспедиции я сам покупал в Москве. Перепробовал порядка 20 сортов говяжьей тушенки и 15 свиной. Съедобными оказались только два сорта говяжьей и один свиной. Честно скажу, качество всего остального меня шокировало. Я с ужасом обнаружил, что под такой замечательной маркой, как говяжья тушенка, может содержаться гадость, которую, взяв в рот, тут же выплевываешь.
— Если верить вашей прошлогодней декларации об имуществе, у вас из жилья — только автомобильный прицеп. А как на самом деле?
— Я помню ваши заголовки: “Спикер, который живет в прицепе”. На самом деле в этом году у меня в наследство от мамы появилась однокомнатная квартира в Пушкине. В Москве есть трехкомнатная квартира, но она не приватизирована. В Питере две квартиры у жены. Ну и государственная дача.
— Часто удается собрать вместе всю семью, детей и внуков?
— Редко. И я, и дети — все очень занятые. Сын Ярослав работает программистом в крупной компании, а дочь Ирина — юрист в госструктуре. Есть еще внучка Мирочка, она уже ходит во второй класс, и внучок Юрочка, ему 5 лет, но и их я уже не видел несколько месяцев, хотя живем в одном городе. Но уже на днях наконец сможем собраться вместе.
Комсорг и двоечник
— Есть легенда, что вы не хотели вступать в комсомол и сделали это только ради девушки...
— У меня не было каких-то идеологических разногласий с комсомолом, просто мальчишки из нашего класса не рвались вступать туда сразу по достижении 14 лет, ведь это можно было сделать и через пару лет, перед окончанием школы. А вот девочки писали заявления в комсомол сразу же, как им исполнялось 14. Одна из них мне нравилась, и я прагматично решил, что, если стану комсомольцем, мы будем регулярно проводить комсомольские собрания. А так как я буду там единственный парень на деревне — естественно, нужно будет после собрания девочек провожать, и я уж свою девочку не упущу.
— Ну и как, помог комсомол в личной жизни?
— Собрания у нас были очень веселые. Я стал комсоргом, а учился, мягко говоря, неровно. Поэтому в повестке одного из собраний был “разбор успеваемости комсомольца Миронова”. Я сам, как комсорг, вел это собрание, так искренне негодовал и громил комсомольца Миронова, что девчонки все хохотали, а учителя хватались за голову и требовали прекратить балаган. Это был концерт одного актера специально для девчонок.
— А как же двоечник Миронов потом получил аж 5 высших образований?
— Дело в том, что “двойки” я получал только в 9-м классе, во втором полугодии. Мы тогда с моим другом Толяном узнали, что в Ленинграде, в индустриальном техникуме, есть геофизическое отделение. Мы хотели стать геологами и решили туда поступить, а для этого требовался только аттестат за 8-й класс. Получалось, что учиться в 9-м уже необязательно. Анатолий поступил более по-взрослому: он бросил школу и на полгода пошел работать. А я повел себя легкомысленно: остался в школе, но стал ходить только на предметы, которые мне нравились: химия, история, география, литература. На остальные не ходил, и, естественно, мне ставили “пары”. Самое ужасное: о том, что я не собираюсь дальше учиться в школе и идти в 10-й класс, я не сказал своей дорогой классной руководительнице, которую очень уважаю. Никто не знал, что я ухожу в техникум, поэтому все были в панике: почему он не учится? А мне это было весело, я последние полгода ходил в школу, как в клуб, ради общения, и валял дурака.
— Но ведь потом и в техникуме вы тоже недоучились, верно?
— В моей группе учились три парня после армии. Они считали, что нужно служить с ровесниками. Говорили: если пойдешь после техникума, будешь старше сослуживцев года на три, будешь переростком, а в армии их не любят. И еще: я уже понимал, что мне не техникум нужен, а вуз. Поэтому решил отдать родине то, что положено, и вовремя. Тем более что в мое время, в отличие от нынешнего, служба в армии была престижной. Девчонки не хотели встречаться с парнями, если они не служили в армии.
— Когда шли в военкомат, уже знали, что вас призовут в престижные ВДВ?
— Не знал, и даже не ожидал. Просто в один какой-то день вместо техникума поехал в военкомат и попросил забрать меня в армию. Военком сразу сказал: так, ты кого убил? Подумал, что я от тюрьмы прячусь... Когда я стоял перед медкомиссией в одних трусах, то сравнивал себя с другими. Были очень мощные ребята, на их фоне я выглядел бледновато, на меня смотреть без слез было трудно. Но всех их отправляли в стройбат или радиотехнические войска. А меня вдруг — в ВДВ. Перед богатырями было как-то даже неловко. А оказалось, что смотрели не на физические кондиции, а на характеристику. Моя характеристика попала в военкомат в 1-м полугодии 9-го класса, когда я еще хорошо учился и был комсоргом. Военком спросил, не побоюсь ли я прыгать, я сказал, что не побоюсь.
— Сколько у вас прыжков?
— Двадцать пять.
— В вашем блоге есть история о том, как в 17 лет вы оказались в Тайшете один, без копейки и с температурой под сорок. А что вас туда занесло?
— Занесла буйная головушка. Захотелось приключений. В техникуме было скучно, а до армии еще оставалось время, вот и решил Сибирь-матушку посмотреть. Авантюра, мальчишество. Я услышал, что в Усть-Илимске стоит какая-то геологическая партия и ищет алмазы. Поехал к ним. Никого и ничего я там, конечно, не нашел. Зато потом я гордо себя называл “зайцем всесоюзного масштаба”. Не имея денег, я без билетов проехал от Красноярска до Читы, от Читы до Братска и оттуда до Ленинграда. Когда высаживали из одного поезда — садился в следующий.
“Сейчас опять выпендрится”
— Давайте коснемся самого крутого поворота в вашей биографии. Еще в 1991 году вы работали в геологической партии в Монголии. А уже через пару лет стали игроком на рынке ценных бумаг, директором акционерного общества и депутатом. Как это вышло?
— Игроком — громко сказано. Просто я получил аттестат на право работать на рынке ценных бумаг и с ним пошел в строительную корпорацию, где организовал выпуск акций и облигаций. И, занимаясь такой работой, видя несовершенство законодательства, я все время ругал тех, кто писал законы. А когда после разгона в 1993 году всех советов были назначены новые выборы, мои коллеги и предложили: Сергей Михайлович, что вы вечно ругаете законы? Идите в депутаты и напишите нормальные. Так я решил баллотироваться в Заксобрание Петербурга от района, в котором жил.
Но весь этот поворот произошел из-за того, что в 91-м году рухнули многие отрасли экономики и геология в частности. Геологические партии просто закрывались, по специальности стало работать невозможно, поэтому я получил второе высшее образование — экономическое — и стал работать в коммерческих структурах. Жизнь заставляла принимать такие решения.
— То есть, если бы не распад СССР, политиком бы не стали?
— Не стал бы. У меня было четкое представление о своей карьере в геологии. Была мечта дорасти до начальника геофизической экспедиции. Экспедиция — это несколько тысяч человек. В моем тогдашнем представлении начальник экспедиции — это царь и бог на земле, самое крутое, что только может быть. На большее я не замахивался.
— Яркие воспоминания Миронова-геолога можно прочитать в вашем блоге. А самое яркое воспоминание Миронова-политика?
— Выборы в Заксобрание в 1998 году. Я к тому времени уже 4 года отработал депутатом, был первым заместителем председателя и находился в жесткой оппозиции к губернатору Яковлеву. Можно сказать, что я возглавлял всю городскую оппозицию Смольному. И команда Яковлева дала задание: сделать все, чтобы Миронова в следующем созыве не было. Против меня выдвинули известного тележурналиста Запольского, который был очень популярен у бабушек, потому что в конце каждой передачи улыбался в свои широкие рыжие усы и приторно выдыхал: “Я вас люблю”. Губернаторские решили, что он меня вышибет, но и этого показалось им мало. Против меня впервые в стране использовали технологию двойников. По моему округу выдвинулись сразу двое Мироновых. Один — Алексей Юрьевич, так как имя начинается на “А” — он в бюллетене стоит выше. Другой — Сергей Александрович, у него отчество на “А”, тоже выше меня в списке. Я — только третий Миронов. Запольского я не боялся, но понял, что многие мои избиратели могут по ошибке поставить птичку напротив первого или второго Миронова. Поняв, что от “вышестоящих” Мироновых я отличаюсь только отчеством, я сочинил двустишие: “Запомнить может любой гражданин: Мироновых много — Михалыч один”. На ксероксе размножил, и разложили в ящики, раздавали в магазинах. Сработало. В итоге Запольский получил 17%, мои “клоны” оторвали 1,5%, а я набрал почти 70%. Это был лучший результат в городе в том году.
— А сейчас пишете слоганы или стихи?
— У меня традиция, которая родилась лет 15 назад. Люди любят смотреть, какой наступает год по восточному календарю, и вот под Новый год я всегда сочиняю четверостишие, где первые две строчки посвящаются зверюшке года уходящего, а следующие две — году приходящему. Когда происходят предновогодние мероприятия в Совете Федерации, все уже знают, что Миронов сейчас опять выпендрится. Прошлой зимой, когда уходил кризисный год Быка и наступал год Тигра, я сочинил:
Набычившись, уходит год,
Не оправдал надежд рогатый.
Пусть нам удачу принесет
Год круглый, полосатый.
“Мы с Путиным спорили, но подружились”
— Когда вы познакомились с Путиным?
— В 1994 году, когда нам, только что избранным депутатам, вручали мандаты. А в апреле 1995 года меня избрали первым заместителем председателя Заксобрания, и мы стали встречаться с Путиным систематически, потому что он курировал вопросы связи мэрии и Заксобрания. Это он из Смольного приносил законопроекты. Мы часто спорили по законотворческой линии, но со временем подружились.
— Если бы Ельцин выбрал не Путина, а другого преемника, у вас был бы шанс дорасти до спикера Совфеда?
— В питерском Заксобрании второго созыва мне становилось тесно. Мы целых два года не могли избрать председателя. Сергей Тарасов, который, к сожалению, погиб прошлой осенью, тогда выдвигался от губернаторской группы, я — от антигубернаторской. Шло бодание, потом я понял, что нужно уступить, и я снова стал замом председателя. Было некомфортно: и Сергей все время чувствовал, как я дышу ему в затылок, и мне быть вторым надоело. Я думал о том, чтобы пойти куда-нибудь, и однажды на эту тему поговорил с Путиным. Тогда как раз поменялся закон о Совфеде, губернаторов и спикеров заксобраний в верхней палате заменяли на их представителей. Владимир Владимирович говорит: а почему бы тебе не попробовать пойти в Совет Федерации? Есть легенда, что якобы Путин кому-то звонил, чтобы питерское Заксобрание меня делегировало в Совфед. Ничего подобного. Я просто предложил Тарасову меня командировать на Большую Дмитровку, он с облегчением и радостью согласился. Он лишился конкурента и одновременно знал, что со мной будет нормально работать и я принесу какую-то пользу городу. Путин повлиял на ситуацию в том смысле, что, если бы я не получил такого совета, моя политическая жизнь скорее всего сложилась бы как-то иначе.
— Но спикером СФ вы стали почти сразу — всего через полгода...
— Когда было принято политическое решение проводить с этого поста Егора Семеновича Строева, в Совфеде образовались три группы, каждая из которых стала выдвигать возможных кандидатов. Ни в одном из списков я не был первым, но во всех присутствовал в первой тройке. Просто я к тому времени уже привык работать с законами, и первые полгода в СФ брался за все, и все равно мне работы не хватало. Коллеги оценили эту активность.
— Как вы отреагировали на информацию, что Юрию Лужкову предлагали пост председателя Совета Федерации?
— Никак. После формулировки в Указе Президента (об отставке Лужкова в связи с “утратой доверия”. — М.З.) это нереально.